На кухню вошел Гуров, потянулся, зевнул сладко, словно действительно только проснулся и спросил:
– Все ищешь способ, как бы этого гения Гурова ликвиднуть половчее? Не складывается?
– Не складывается, – признался Крячко. – Кофе хочешь?
– И кофе тоже. – Гуров взял со стола бутылку водки, плеснул в стакан на два пальца. – Я полагаю, Станислав, что в стане противника разброд. И стреляли в меня не по приказу разработчика, распорядился другой человек, рангом выше. Он Юрия Петровича уважает и в основном слушается, но медлительность и аккуратность разработчика хозяина раздражают. Порой он считает, что бывший гэбист все усложняет и вопрос можно решить проще и быстрее. Вот он сегодня и решил двух зайцев одним выстрелом снять – и меня убрать, и своему умнику нос утереть.
Гуров вышел, достал сигарету, но не закурил, покачал головой, покрутил пальцем у виска.
– Можно было того стрелка захватить, да чуток растерялся я, ну и струхнул, конечно. Я, признаться, не люблю, когда в меня стреляют. Если бы я сразу из-за укрытия выпрыгнул, то смог бы его достать. А он от неожиданности и мандража не попал бы в меня. Да и, судя по раскладу, он после выстрела пистолет сразу убрал и со стройки подался. Я его мог голыми руками взять.
– Сидя за столом, всех перехватать легко. Ты выпей еще, храбрее льва станешь.
– Издеваешься, – утвердительно сказал Гуров. – Ты мне лучше расскажи, что в офисе. Систему прослушивания обнаружил?
– А я решил, ты к такой мелочевке интерес потерял. Два “клопа” на присосках, значит, съемные. Один в кабинете Ильи Вагина, второй... – Крячко интригующе замолчал, поднялся, поставил кофейник на плиту.
Гуров терпеливо ждал, предположений не высказывал, и Крячко несколько разочарованно закончил:
– В туалете за трубой.
– Молодец, – равнодушно сказал Гуров.
– Я их, конечно, не тронул. Сначала хотел проследить, кто в конце дня их снимать будет, потом решил не рисковать, засветиться легко. Тут минимум три, лучше четыре человека требуются. Предлагаю в понедельник и провернуть такую операцию. Пригласить Орлова, еще одного стоящего мента я к нам вербую, ты, я... Вроде совещания у тебя и устроить пустой треп, а потом вроде банкетика начать, перед самым уходом. Разбредемся по офису, кто в туалет, кто офис посмотреть ради интереса. Так можно засечь человека, который станет липучку снимать, и не раскрыться.
– Согласен, – Гуров кивнул. – Ну, а сам ты сыщицким чутьем на кого грешишь?
Крячко задумался, затем неохотно сказал:
– Не возьму грех на душу, нет ничего конкретного. Один человек нравится больше, другой меньше, смешно говорить. Невозможно определить даже круг подозреваемых. Если брать руководство, так выбор невелик. Коммерческий директор Егор Крупин? Человек неискренний, с двойным дном, можно поставить на первое место. Но нервы у него не в порядке, мафия такого человека использовать не станет.
– Если Егор не изображает, – вставил Гуров. – Слишком он эмоционален.
– Ты не можешь забыть, как он на тебя кидался? – Крячко усмехнулся. – Заместитель Крупина, Илья Вагин, уехал в командировку до убийства бухгалтера. Кабинет Вагина открыт, в нем все время кто-то работает, “жучок” мог поставить любой из фирмы. Международника Закревского в Москве тоже нет, отпадает.
– Вагин действительно уехал? – спросил Гуров.
– Он в Самаре, звонит по два раза в день.
– Что они цеплялись за юриста? Ты считаешь, мы его не дожали и он располагает информацией?
– Ни черта юрист не знает! – категорично сказал Крячко. – Они на воду дуют.
– Больно сильно дуют, – с сомнением произнес Гуров.
– Мелькнуло у меня, да понял, глупости, – Крячко махнул рукой. – Понимаешь, накануне смерти бухгалтер из дома звонил своим девчонкам, спрашивал домашний телефон юриста, и я подумал...
– Верно подумал, почему не сказал раньше?
– Он телефон спросил, а Байкову не звонил. Бухгалтер всю вторую половину дня провел со своей пассией, которую встретил накануне. Женщина утверждает, что он ни с кем не разговаривал.
– Мы не знаем, за что убили бухгалтера, почему пытались заполучить юриста, – Гуров вздохнул. – Бухгалтер хотел позвонить юристу, не позвонил. Здесь что-то имеется.
– Ни черта тут нет, я зря сказал.
– Хорошо, отложим на потом. Байков на работу вышел?
– Нет, дома отлеживается.
– Ты придумал, как меня могут убрать?
– Умишка не хватает.
– Ты же уголовник, дружище, а в КГБ целое подразделение такие штуки разрабатывало, – Гуров помолчал. – И козырную карту против меня вытянут из той колоды.
– Тебе надо уехать недельки на две, на три, пока не уляжется или не взорвется.
– Мысль интересная, но неосуществимая. Я не могу бросить Бориса на растерзание.
– Так что ты предлагаешь? Раз мы не знаем, чего ждать мы не можем защищаться.
– Опередить и нападать, – спокойно ответил Гуров, попытался улыбнуться, но получилось плохо – сыщик лишь болезненно поморщился.
* * *
Сегодня утром, впервые за многие годы, Юрий Петрович Еланчук не сумел изящно повязать шейный платок. Промучившись перед зеркалом несколько минут, сунул платок в карман, рассеянно поцеловал близняшек, автоматически взлохматил непокорную шевелюру молодой жены и отправился на работу.
За канцелярским столом своего скромного кабинета он, не вникая в суть, подписал документы в приготовленной для него папке, отодвинул кресло, вытянул ноги и откинулся.
Все шло наперекосяк. Тщательно построенная машина грозила рухнуть и похоронить всех, кто не успел убежать. Ему уже надоело пересчитывать ошибки, допущенные, казалось бы, разумным и послушным, а в действительности своенравным шефом. Накануне вечером, отчаявшись убедить Валентино хотя бы временно приостановить контрабандные поставки, Еланчук сказал:
– Даже рысь, попавшая лапой в капкан, отгрызает лапу и уходит зализывать раны.
– Капкан? – Валентино презрительно скривился. – Мы сломаем его – не станем себя калечить, охотника убьем, – и почему-то посмотрел на своего, шофера-ликвидатора, который сидел на подоконнике, курил и пускал дым в форточку.
Еланчук заметил и быстрый взгляд шефа, и то, как шофер выбросил только что зажженную сигарету. Виктор Жеволуб был тридцативосьмилетний, отлично скроенный мужчина с прекрасной реакцией, великолепными нервами и неприметным лицом. Еланчук знал: таких людей в свое время подбирали в комитет на оперативную работу. Он был шофером и стрелком высокого класса, неплох в ближнем бою.
Еланчук перевел взгляд с начальника на подчиненного, чуть было не вздохнул и нехотя произнес:
– Рассказывай, герой. Где? Когда? Как? Как ты спасся? И, главное, видел ли тебя Гуров?
Жеволуб взглянул на хозяина, тот скривился и неохотно кивнул. Неудачливый ликвидатор рассказал все честно, без утайки и закончил:
– С тридцати шагов я промахнуться не мог. Я не спал, все прокручивал картинки: он свалился с кирпичей в момент выстрела или на секунду раньше. Не знаю. Там нельзя было бесшумно подойти и проверить. Мне дали разрешение лишь на один выстрел, после чего немедля уходить. – Он взглянул в смуглое безучастное лицо хозяина.
– Молодцы. Вы, Иван Прокофьевич, просто стратег, – Еланчук покивал, даже улыбнулся. – Я говорю серьезно и совершенно искренне. Если бы ты сунулся проверять, в ближайшее время мы бы тебя не увидели. Адрес нашей конторы сейчас был бы записан в десяток настольных календарей. Правда, прошла бы головная боль: голова, отделенная от туловища, не болит.
– Любишь ты говорить красиво, – Валентино слез со стола. – Доволен? Торжествуешь?
– Доволен, что парень уцелел. Чего мне торжествовать? Вы липший раз Гурова предупредили. Он хотя в этом и не нуждается, однако, легче мне от вашей торопливости не станет.
– Ну, ладно. Что было, то прошло, – сказал Валентино. – У тебя, гений, есть идеи? Или ты записался в оппозицию и лишь критикуешь?
– Идеи есть, но сказать мне нечего, – Еланчук кивнул Жеволубу на дверь. – Погуляй, шеф сейчас тебя догонит. Тот взглянул на хозяина и неторопливо вышел.
– Даже шайка разбойников должна соблюдать свои законы, чтобы остаться шайкой, – сказал Еланчук. – Тебе просто повезло, ты чуть было не кончил жизнь самоубийством. Разработкой занимаюсь я, ты лезешь в чужой огород. Парня не ругай, похвали, он был аккуратен и исполнителен, времени у нас с тобой предостаточно. Юдин распорядился груз задержать – якобы из-за смерти главбуха требуется провести ревизию и что-то переоформить. Сказки. Так распорядился Гуров.
– Опять Гуров? – вспылил Валентино. – Ты считаешь, он подозревает?
– Он давно знает. Он сыщик и обучен отличать почерк преступников. Он лишь взглянул на нашу подпись, как понял, что имеет дело с наркомафией. Все понимаю, одно уразуметь не могу: зачем ему нужна война, которую он никогда не выиграет? Он знает, что не выиграет, а лезет.
