— Так вот он какой — твой сетевой маркетинг?! Ах, вот оно — истинное лицо?! Цветочек аленький!
Как и в случае со своей женой, его не интересовали оправдания. Хотя она и не оправдывалась, а наоборот, доиграла роль:
— Кажется, ты говорил, что любишь меня такой, какая я есть? Или это были не твои слова, а из песни?
— Я любил порядочную женщину!
— А что в твоем понимании порядочность?
Он хлопнул дверью и больше не звонил. А Светочка призадумалась. Хорошо, что закончилось так. Но если бы на месте Ильи оказался человек, которого она бы любила без зазрений совести? Без страха и упрека? Контракт и Уголовный кодекс запрещали говорить правду. А врать и выкручиваться до ЗАГСа нереально при всех ее способностях.
Поэтому контракт она не продлевала. Вспомнила про предложение царевского заместителя и перевелась в ОСБ.
И нарвалась на Коленьку. Который (гад) на нее никак не отреагировал! Несмотря на все ее намеки и ухищрения!
И в ней опять проснулся инстинкт охотника. «Он будет бегать за мной!!!»
А что дальше?
Может, права Ольга, сказавшая, что счастье появится только тогда, когда ты будешь плакать и смеяться по-настоящему. А не отыгрывать свои комплексы на других. Поднять свою самооценку за счет другого — эка невидаль. А потом? Опустошение и разочарование. Это мы уже видали.
Интересно, если бы Колька ударил ее ножом, она дала бы против него показания? Х-хороший вопрос… Нет, она бы не давала показаний. Она бы дала сдачи.
— Девушка… Девушка?
Светочка вышла из внутреннего мира и посмотрела на сидящую рядом пассажирку маршрутного такси — бабулю в круглых очках.
— Вы бахилы забыли снять…
* * *
— Вот поэтому я категорический противник легализации огнестрельного оружия! Особенно среди детей! — заявил Никита, услышав рассказ коллеги о визите в больничку. — Только представь, что у этого Тарзана был бы не нож, а дробовик! А у нее не молоток, а карабин автоматический! Во веселуха! Я б и травматику запретил к чертовой матери. Одно дело в кабинете и на ток-шоу рассуждать — самооборона, не самооборона, другое — на заявы ездить.
Всем дружным коллективом они шагали с опорного в отдел. На общее собрание отдела. Сычев собирался озвучить вводные, связанные с заменой старой формы. Новый министр повелел до конца года переодеть весь личный состав, но, каким образом это выполнить, не объяснил. На складах даже старой одежки на всех не хватало. Значит, придется шить за свой счет, а после в течение долгих лет получать компенсацию. И, скорей всего, не получить.
Шагали не строем. Никита со Светой шли впереди, следом, метрах в трех, — Машков с Седых. Последние обсуждали прошедший накануне футбольный поединок с участием юрьевского «Динамо».
— А что с материалом делать? — спросила Светочка наставника.
— Для начала съезди в изолятор, пообщайся с Тарзаном. Хотя печальный опыт подсказывает, что он ничего не вспомнит. А если вспомнит, то при появлении адвоката снова забудет. Так устроена человеческая память. Поэтому у тебя два варианта. Первый — отправить материал в следственный департамент. Там возбудят дело глухим, по факту тяжкого телесного повреждения. И, скорей всего, глухим и оставят. С них палки не требуют. Неизвестный Карлсон влетел в форточку, полоснул ножом по горлу и смылся. А муж — жертва обстоятельств.
— Но это ж бред!
— Не бред, а либеральная политика. Лучше оправдать сотню виновных, чем посадить одного невинного. Вариант второй — «отказать» материал. Поговори еще раз с женой. Не хочет сажать — пусть пишет, что ударила сама себя. Как всегда, нечаянно. Если грамотно обставиться, прокуратура утвердит. Этот вариант хуже, но зато надежней — глухаря не будет.
— А если он ее снова?
— Значит — судьба. Прочисти ему мозги. В науке это называется — профилактика. Хоть какая-то, но для тебя страховка. Впрочем, если он ее зарежет, ты по-любому будешь крайней. Вот за это я и люблю нашу систему. Сплошной адреналин, сплошная рулетка. Приходит ко мне однажды дамочка. Так и так, муж, когда выпьет, — грозится убить, примите меры, посадите. И ведь ей, с ее обывательским мировоззрением, не объяснить, что, если я отправлю заявление в следственный отдел, на меня там посмотрят как на идиота. Что одних его угроз, даже записанных на диктофон, для посадки мало, и статья «угроза убийством» не прокатит, потому что закон — одно, практика — другое! А люди этого совершенно не понимают и понимать не желают, считая нас просто бездельниками! Максимум, что я могу, — поговорить с ее мужиком по душам или на «сутки» отправить по беспределу. «Что ж мне, ждать, когда он меня пристукнет?!» — вопит дамочка. Да! Или хотя бы даст по голове, чтоб кроме слов какой-то след остался. А стоять сутки напролет возле него с дубинкой и наручниками я, извините, не имею физической возможности. Но, не приведи боже, если он ее действительно пристукнет! Можно сразу писать рапорт на «гражданку». Крайним начальство и свободная пресса сделает именно тебя. В смысле — меня. Вот так и крутимся между Стиллой и Харбиной, или как их там…
Да, Сычев оказался прав — торопиться с вызовом группы не стоило. Вот что значит опыт.
Резко затормозившая возле них «инфинити» не заставила их хвататься за оружие и занимать оборону. Это ж не кино. Может, люди дорогу хотят спросить?
— Ой! Здравствуйте!
Приветствие было обращено к разведчице. Блин, и на него придется отвечать. Сказать, что вы обознались, не получится.
— Добрый день.
Из машины вылетела жена преступного авторитета Сантаны. Которой совсем недавно она продала косметический комплекс. На этот раз при параде, без халата и бигуди. Еще повезло, что Светочка не в полицейской форме.
— А я смотрю — костюм знакомый. Света, кажется… Вы меня не помните? — Дама улыбалась, что говорило о хорошем качестве проданной косметики.
— Нет, — соврала шпионка, пойманная практически с поличным.
— Вы мне крема продавали.
Седых с Машковым прекратили спор о футболе и заняли позицию сбоку от коллеги, намереваясь в случае чего прикрыть ее от нападения. Естественно, ни они, ни Никита не заткнули уши. Это выглядело бы нелепо.
— А-а-а, да-да, помню, — вынуждена была признаться Светочка, — какие-то проблемы?
— Нет-нет, что вы! Наоборот! Очень помогли! Да вы сами посмотрите!
Сантановская жена вплотную приблизилась к ней. Никаких изменений, кроме толстого слоя тонального крема и вызывающей декоративной косметики, на ее личике липовый маркетолог не заметила, но ее это мало волновало.
— Да, действительно… Я же говорила.
— Я хотела заказать еще, но потеряла вашу визитку. Сунула куда-то…
Света переглянулась с Никитой. Тот косился на нее не то чтобы с мрачным подозрением, но с легким недоумением. Так обычно смотрит на мужа жена, когда он называет ее Машей вместо Лены.
— Извините, я больше этим не занимаюсь. Звоните в фирму, они пришлют менеджера.
— А телефон?
— Я не помню. Посмотрите в Интернете. До свидания.
Не дав помолодевшей даме ответить, она пошла дальше. Не оборачиваясь. Остальные тоже.
— И что это за крема? — мило, без пристрастия поинтересовался Никита.
— Подрабатывала по выходным. Сетевой маркетинг.
— Что, из Зареченска сюда приезжала? — уточнил бдительный Седых.
— А как иначе? Халтура, вообще-то, запрещена, а Зареченск город маленький. Увидят, доложат.
— Это правильно! — одобрил Сапрыкин. — Халтура огласки не терпит.
Ветеран Машков не спрашивал ничего, но на Светочку посмотрел более пристальным взглядом, в котором без труда читалось: «Есть у нас сомнения, что ты, мил-человек, стукачок».
* * *
Арест на пятнадцать суток у большинства населения ассоциируется с комедией «Операция „Ы“». Стройка, песчаный карьер, мясокомбинат… Ага. Это если есть стройка и нет гастарбайтеров. Формально вывоз на работу предусматривался, но из-за отсутствия этой работы мелких хулиганов никуда не вывозили, и две недели те маялись от безделья в душных камерах изолятора.
Сержант проводил Светочку в специальный кабинет для бесед с арестованными, а спустя минут пять привел туда Андрея. Тарзан заметно сдулся, посерел лицом, а волосы завязал в косичку. Жалкое зрелище. И за что она его любит?
Она положила перед собой чистый бланк объяснения:
— Пришел в себя?
— Я и не уходил, — не поднимая глаз, тихо пробормотал бытовой хулиган.
— Вот, — Света достала справку уточненного диагноза, — почитай.
Андрей поднес справку к глазам, разбирая врачебные каракули, потом затер ладонями виски:
— Не понял… Какая резаная рана? Кто ее? Где она сейчас?
— Не придуривайся… Она в порядке. А вот ты где? В каком мире?
Он не ответил. А потом, как предсказывал опытный Никита, затянул балладу о частичной амнезии, вызванной употреблением некачественного алкоголя, купленного у соседа по себестоимости. И все попытки вспомнить сцену в комнате заканчивались кулинарным словом «блин». Самое печальное, что он не выкручивался. Он действительно ни хрена не помнил. А это значит — шансов на его посадку не слишком много, и на горизонте маячила «глухая» перспектива.
