…Началась война. Фашистские полчища вторглись в Советский Союз. Во время одной из бомбежек города Василий сумел бежать из тюрьмы и какое-то время скрывался.
Семнадцатого ноября 1941 года гитлеровские оккупанты заняли Ростов-на-Дону. В тот же день Макухин выполз из норы и предложил немцам свои услуги, как «пострадавший от Советской власти». В немецкой комендатуре уже околачивались, прислуживали и другие бывшие сидельцы ростовской тюрьмы, уголовники.
Первые дни Макухин ходил «проводником», с патрулями военной полиции и гестапо, которые «вылавливали» коммунистов, комсомольцев, советских работников, евреев, застрявших в городе раненых командиров и бойцов. Он водил шайки фашистской солдатни по городу, подсказывал адреса квартир, магазинов и складов, где можно поживиться добычей. Кое-что из награбленного перепадало и ему. На пятую ночь он уже прислуживал «специальной команде», расстрелявшей шестьсот девяносто советских людей: сортировал и грузил на машины одежду казненных, добивал раненых…
Через двенадцать дней — двадцать девятого ноября 1941 года Советская Армия внезапным ударом вышибла гитлеровцев из Ростова. Вместе с немецкой «зондеркомандой» и гестаповцами Макухин бежал из города: над ним сжалился лейтенант, разрешив вползти в автофургон, груженный награбленными вещами…
След Макухина объявился через полгода на Львовщине. Он в числе еще нескольких предателей обслуживал кровавый эсэсовский батальон «Соловей» — специальную гитлеровскую часть для расправы с населением оккупированных областей. Макухин вошел в доверие к своим хозяевам, принимал участие в массовых казнях, облавах, арестах.
Через некоторое время гестапо нашло для него новую специальность: провокатора-шпиона в лагерях для советских военнопленных. Под разными фамилиями он кочевал из лагеря в лагерь. Вместе со своим «напарником» Семеном Семеновичем он предавал на смерть десятки и сотни патриотов, продолжавших борьбу и в фашистской неволе.
Однажды его вызвали в гестапо. Майор Оскар Гунтер сообщил, что в соседнем лагере содержится сержант Комаров родом из Калинина, удивительно похожий лицом и фигурой на него — Василия Макухина. Агентурная разведка донесла, что вся ближайшая родня Комарова — мать, жена, брат — погибла еще в начале войны. Подсаженный в барак к Комарову, гестаповский шпион выведал у него разные факты и. детали из довоенной жизни. Все подготовлено. Комаров будет немедленно ликвидирован. Макухина с документами Комарова посадят в другой лагерь и устроят ему «побег». В Россию он будет переброшен вместе с Семеном Семеновичем… Задания и связь им будут даны в ближайшее время…
В этом месте своих показаний преступник оживился.
— Тут можно не записывать, — проговорил он, косясь на стенографисток. — Я уже рассказывал, как мы «бежали», предварительно раскрыв подпольный лагерный комитет…
… Вскоре война закончилась. Некоторые списки своей агентуры немцы передали американскому командованию. Центральное разведывательное управление США зачислило это отребье по своему ведомству. Макухин и Семен Семенович стали работать на новых хозяев. По заданию ЦРУ Лжекомаров женился на Ольге — чертежнице оборонного завода. Связным между резидентом американской разведки и Макухиным был Семен Семенович:
Допрос подходит к концу. Самозванец просит разрешения передохнуть, он пьет воду, вытирает пот на лбу.
— Какое отношение имеет Семен Семенович к убийству Ольги Комаровой? — спрашивает Мозарин.
— Он потребовал, чтобы я убил ее! — медленно отвечает самозванец. — Я не хотел это делать. Он пригрозил, что или я убью Ольгу, или он вывезет меня на «прогулку». Я знал, что он свою угрозу выполнит… Если бы не он, я уже ехал бы со спортивной командой в Америку.
Лжекомаров тяжело вздыхает. Мозарин переглядывается с Градовым: а этот самозванец все еще виляет, все еще пытается изобразить из себя жертву.
— Семен Семенович посоветовал мне запутать следствие, — вдруг заявляет преступник. — С этой целью я использовал листок из записной книжки Румянцева…
— Вы лжете! — прервал его Градов. — Вы лжете, приписывая все подлости только Семену Семеновичу. Он убивал сотни советских людей, а вы, наверное, еще больше! Но в вашем вранье разберутся работники госбезопасности. И ясно, почему вы покончили с Ольгой так нагло, почти открыто… И разбросали ее вещи. Чтобы было похоже на дело рук отвергнутого, вспыльчивого художника.
Преступник читает в глазах Градова суровый приговор. Как черепаха в панцирь, он вбирает голову в плечи, выходит, за ним следует конвоир. Растерянно мигая, шпион плетется по коридору.
Градов тут же докладывает по телефону Турбаеву о том, кто такой преступник, и просит немедленно сообщить об этом в Управление государственной безопасности.
— Я уже говорил там о деле Комарова, — отвечает комиссар. — Только что оттуда звонили. Вчера в Рижском порту задержали трех человек. И среди них, как сейчас выяснилось, оказался мистер Семен Семенович…
— Вот это здо́рово! — восклицает Градов.
На следующий день в кабинет полковника пришли Мозарин, Корнева и Воронов. Градов устало улыбнулся молодым людям, которые не раз работали под его началом, переживали вместе с ним успехи и неудачи.
— Ну что ж, друзья мои, — проговорил он, усаживаясь на диван, — комиссар сейчас зайдет сюда, а пока я хочу сказать о том, что дополнительно выяснили о Лжекомарове. Это не такая уж пешка в руках гестапо и ЦРУ. Этот палач и предатель, пытаясь пробраться в Америку, сам предложил изобразить там из себя «беглеца по политическим мотивам». Воображаете, что случилось бы, если бы этот «Комаров» очутился в Америке с подлинными советскими документами? Газеты немедленно стали бы обливать Советский Союз помоями и вопить: «Жертва Советов под защитой американского флага!», «Пятьсот слов Комарова о советской агрессии», «Почему меня обвинили в убийстве жены?» и так далее. Моментально, с помощью управления стратегических служб, выбросили бы на рынок «Записки очевидца о красной России», под названием: «Я предпочел статую Свободы». Швырнули бы миллионы, чтобы сделать «достоверный» фильм по этой гнусной книге! Заготовки к ней, кое-какие записи обнаружены при задержании Семена Семеновича. Эти записки он должен был из Риги переправить в Соединенные Штаты, в ЦРУ, а там бы уж от имени Комарова сочинили такое!.. Полковник стукнул кулаком по столу.
— А как же насчет матери Комарова и брата? — спрашивает Корнева.
— Они были эвакуированы в Свердловск, оттуда переехали в Нижний Тагил. В Калинине погибла другая семья Комаровых. Фамилия распространенная. В той семье мать также звали Анной Васильевной. В общем — накладочка в работе гестаповской агентуры! Мы еще раз должны убедиться, что уголовный преступник был опорой гестаповцев на оккупированной гитлеровцами территории. Уголовщина дает кадры и другим иностранным разведкам. Но эти разведки просчитываются. Уголовный преступник — это прежде всего и в большинстве шкурник и трус. Он действует только по принуждению, под страхом. Но, спасая свою шкуру, готов пойти на все. Сами подумайте, какой получится из него шпион, диверсант или террорист? При серьезном испытании, когда придется жертвовать жизнью, такой фрукт провалится, а это повлечет за собой провал всех, кто с ним связан. Поэтому можно добавить: да, уголовные преступники — нынешняя опора разведок капиталистических стран, но очень рискованная и непрочная.
Градов подошел к молодым людям и поздравил их с удачным окончанием работы.
— Вы, капитан, сегодня же, не откладывая, поезжайте к товарищу Мартынову, расскажите, чем кончилось следствие. Объясните, что Оля Комарова предпочла погибнуть, но не выдала государственную тайну…
В комнату вошел комиссар Турбаев. Он стоял, поглядывая на градовских птенцов. Губы его тронула довольная улыбка. Он сказал Градову, что им обоим надо сейчас же отправиться по делу Комарова к высшему начальству.
— А вы хорошо поработали! — сказал Турбаев Мозарину. — Благодарю вас, товарищ капитан!
— Служу Советскому Союзу! — четко ответил молодой офицер.
Москва, 1952–1954 гг.По следу, идущему из темноты
Скажу сразу и напрямик, что не очень-то я высоко ценю тех читателей, которые, придя в библиотеку, категорически заявляют: «Мне только детективчик какой-нибудь. И чтобы пошпионистей».
Впрочем, не слишком милы моему сердцу и те, кто чванливо изрекают: «Нет, детективов я вообще не читаю и не признаю за настоящую литературу».
Неправы, конечно, как те, так и другие. У каждого вида, у каждого жанра литературы и искусства своя радость, свои законы, свои художественные приемы. И важно лишь одно: все, что выходит из-под пера писателя, независимо от жанра, должно отвечать требованиям, которые мы вообще предъявляем к настоящему искусству. А серьезный, влюбленный в книгу читатель хотя и может иметь пристрастие к какому-нибудь определенному разделу художественной литературы, но знает и ценит самые разнообразные ее виды. Можно, например, понять парнишку, который, мечтая в будущем стать моряком, прежде всего ищет в библиотеке книги писателей-маринистов, начиная от Станюковича и кончая Новиковым-Прибоем или Леонидом Соболевым. Но, думается, неважный из него выйдет моряк, подходя к этому званию с нашей сегодняшней точки зрения на культурного человека, если не будет он знать Пушкина, Толстого, Чехова, Горького, Маяковского.
