Она утешала его, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на Максима. И чего такие хлюпики тянутся в большую политику? Думает, если он сумел заработать много денег, то и во власти будет чувствовать себя хорошо. Ну чего он раскисает? Выбрал дорогу – так иди по ней только вперед, ни на кого и ни на что не оглядывайся, по головам иди, по трупам и, уж конечно, не впадай в панику, если что-то не получается.
Жанна с усилием взяла себя в руки. В конце концов, пиар-менеджмент – это ее работа, и если для выполнения этой работы, для того, чтобы подопечный ее слушался, надо быть его любовницей, опорой и поддержкой – значит, она ею будет. Работу надо сделать хорошо, потому что успех в работе, то есть приведение кандидата к победе на выборах, – это плюс в послужном списке, а чем больше у нее наберется таких плюсов, тем успешнее карьера и тем выше гонорары.
* * *
– Ты прости, что выдернул тебя в выходной, – виновато произнес Борис Кротов, входя в квартиру, в которой обычно проходили его встречи с Ханом.
Алекперов беззаботно улыбнулся и махнул рукой.
– Ничего, так даже лучше, не нужно лишний раз светить контакт. И вообще, у оперов выходных не бывает, сам знаешь. Так что у тебя стряслось?
Вместо ответа Борис протянул ему два конверта с письмами.
Полковник милиции Ханлар Алекперов завербовал Бориса Кротова пять лет назад, то есть спустя примерно год с того момента, как художник начал общаться с представителями криминального и околокриминального мира. В ту пору Хан служил в подразделении по борьбе с организованной преступностью, потом службу упразднили, создали на ее основе управление по противодействию экстремизму, но это направление Хану не было интересно, и он продолжил нести службу в структурах уголовного розыска. Контакты с Кротовым продолжались, Борис был вхож в дома тех, кто так или иначе интересовал Хана, много чего видел, много чего слышал, а кроме того, обладал недюжинным нюхом, чутьем на людей и давал им интересные и очень полезные Хану характеристики. Их отношения не была похожи на отношения оперативника и источника информации, завербованного на компрматериалах, они были скорее дружескими или, во всяком случае, приятельскими: Кротов сотрудничал с Ханом не за страх и не из корысти, а просто потому, что ненавидел преступность во всех ее проявлениях. И у него были для этого веские причины. Пьяный ублюдок много лет назад лишил его матери.
Хан внимательно изучил оба письма, прочел их, кажется, раз по десять, потом поднял на Бориса глаза.
– Ты ведь там был? Мать зарезали при тебе?
– Ну да. Я же тебе рассказывал.
– Да, я помню. Кто еще был в квартире в этот момент?
– Только дядя Валера, мамин любовник, который ее и убил. Ну и я. Больше никого.
– Соседи? Еще какие-нибудь собутыльники?
– Да нет же, Хан, никого больше не было.
– Ну что ж, матери твоей в живых нет, стало быть, о том, как все произошло, знаете только вы двое – ты и дядя Валера. Кстати, не помнишь, как его фамилия?
– Не помню, но знаю, – улыбнулся Борис. – Стеценко. В шесть лет я, конечно, этого знать не мог, но у меня сохранилась копия приговора, там есть фамилия.
– Ты сам себе писем не писал, – продолжал рассуждать Хан, – значит, остается только этот Стеценко. Валерий Стеценко, – повторил он задумчиво. – Ну что ж, надо попробовать с ним разобраться. Ты с ним не виделся после того, как он освободился?
– Нет.
– И по телефону не разговаривал? Он не пытался тебя разыскать, встретиться с тобой?
– Нет, ничего такого не было.
– Ладно, я его найду и выясню, зачем он тебе шлет любовные послания.
– Значит, ты уверен, что автор писем – дядя Валера?
Хан развел руками:
– Ну а кто еще-то? Больше ведь никто не знает, как там и что было. Он, совершенно очевидно, считает, что ты по малолетству ничего не понял или не запомнил, вот и хочет срубить деньжат. Если он знает, чем ты занимаешься и сколько зарабатываешь, то рассчитывает на кругленькую сумму.
– Но о деньгах в письмах речи нет, – возразил Борис. – Они вообще какие-то тупые, бессмысленные. Ну, допустим, я действительно чего-то не помню или не знаю, допустим, я заинтересовался, и что дальше делать? В этих письмах нет ни предложений, ни указаний, ни упоминаний о сумме, которую я должен заплатить за сведения. Нет, Хан, тут какая-то другая фишка.
– Да нет никакой другой фишки! – рассмеялся Алекперов. – Он просто тебя готовит.
– Готовит? – не понял Борис.
– Конечно! Он ждет, когда ты закипишь и готов будешь выложить большие деньги за то, чтобы узнать. Ведь после первого письма твоей первой реакцией было ответить: «Нет, мне неинтересно», правда?
– Правда, – согласился Кротов.
– Вот видишь, ты в тот момент и трех копеек не заплатил бы за эту информацию. А теперь, после второго письма, ты уже засомневался, даже ко мне пришел. Ты колеблешься, ты уже не уверен, что знаешь правду и больше добавить к ней нечего. Он просто ждет, когда ты перестанешь сомневаться и дозреешь до крупной суммы.
Они еще посидели, выпили чаю, поболтали о всякой всячине, Борис рассказал подробности о своем очередном заказчике, криминальном авторитете по имени Артур, и его молоденькой любовнице, Хан принял информацию к сведению: в его хозяйстве все пригодится, если не сейчас – то потом.
* * *
Валентина Евтеева всегда любила ходить пешком и теперь, живя в Подмосковье у Нины Сергеевны, с удовольствием подолгу гуляла, благо было где. Она то шла вдоль дороги, пересекала трассу и бродила по коттеджному поселку, где в одном из домов работала ее хозяйка, то углублялась в густые заросли и с наслаждением вдыхала запахи смешанного леса и оживающей после зимней спячки листвы.
В тот день она гуляла в лесу по ту сторону шоссе, где были дорогие коттеджи. Мужчину в сопровождении двух идущих чуть поодаль охранников она заметила не сразу, потому что была, по обыкновению, погружена в собственные размышления и ничего вокруг себя не видела.
– Здравствуйте, – приветливо поздоровался незнакомец, и только тут Валентина обратила на него внимание.
Высок, строен, красив просто невероятно, с овальным смуглым лицом, не кавказского типа, а скорее семитского. Интересно, из какого он дома? Из того, трехэтажного с башенками? Или из роскошного белокаменного, похожего на дворец? «Наверное, миллионер какой-нибудь», – мелькнуло у нее в голове.
– Добрый день, – вежливо ответила она.
– Давно гуляете? – поинтересовался мужчина.
Валентина добросовестно, как прилежная ученица на уроке, взглянула на часы:
– Час сорок минут. А что?
– Устали?
– Да нет, я привыкла много ходить. Почему вы спросили?
– Здесь неподалеку есть прелестное местечко для отдыха, знаете?
– Нет, – удивилась она. – Что, кафе какое-нибудь? Здесь, в лесу?
– Да что вы, – обаятельно улыбнулся незнакомец, – какое кафе! Там лежит упавший ствол, на нем очень удобно сидеть, я всегда там отдыхаю, если устаю во время прогулки. Пойдемте, я вам покажу, будете знать.
Он всегда там отдыхает! Означает ли это, что он постоянно гуляет здесь? Странно, Валентина приходит в эту часть леса уже в третий раз, но его почему-то не встречала. Или он гуляет в другое время? Или в другие дни?
Они вместе дошли до толстого и действительно очень удобного ствола и сели рядышком. Охранники топтались метрах в десяти от них. Через несколько минут Валентина с удивлением обнаружила, что непринужденно болтает с незнакомцем, который назвался Славомиром Ильичом и рассказал, что он – ученый-химик, работает над революционной технологией в фармацевтике, вся экспериментальная часть уже сделана, осталось только выписать теорию, чем он сейчас и занимается. Его разработка уже заранее куплена крупным фармакологическим концерном. При этих словах Валентина вздрогнула: Елена ведь, кажется, говорила, что работает в фармакологическом концерне, во главе которого стоит как раз хозяин дома, где работает Нина Сергеевна. Как же его фамилия? Елена ведь называла ее, и Нина Сергеевна тоже говорила… А, вспомнила: Крамарев.
– Вы имеете в виду концерн Крамарева? – неуверенно спросила она.
– Именно, именно, – обрадованно закивал Славомир Ильич. – А вы что, знакомы с Максимом Витальевичем?
– Нет, но я снимаю комнату в доме у женщины, которая работает у Крамарева садовником, – объяснила Валентина.
– Так вы живете у нашей Нины Сергеевны! – Славомир Ильич почему-то еще больше обрадовался. – Получается, мы с вами заочно знакомы, Нина Сергеевна говорила, что у нее новая постоялица. Значит, вот вы какая!
Валентина смутилась, сама не зная почему.
– А вы живете у Крамарева?
– Временно. Максим Витальевич хочет, чтобы финальная часть работы, самая ответственная, проходила под его контролем и под усиленной охраной, дабы никто не смог украсть или перекупить новую технологию. Видите, каких мордоворотов ко мне приставили, – добавил он, понизив голос до заговорщического шепота. – Они ходят за мной по пятам, чтобы никто подозрительный не мог ко мне подойти с нескромным предложением и посулить за мою разработку еще больше денег. Если бы вы знали, Валечка, как мне скучно так жить! Конечно, я много работаю, но ведь и кроме работы должны быть какие-то радости, а мне во время прогулок даже поговорить не с кем. Хорошо, что я вас встретил. Вы ведь не москвичка, как я понял?
