– Не надо раздражаться по пустякам, – ответил репортер. – Собственно говоря, я хочу сделать из этой истории политическую карикатуру.
– Что? Может, вы думаете, что здесь разыгрывается цирковое представление? Карикатуру на Мирандо? Карикатуру на Фрэнка Эрнандеса, который, может быть, уже мертв?
– Жизнь – довольно дешевая штука, лейтенант.
– Вы так думаете? Тогда сделайте карикатуру на свою ослиную голову! А заодно оставьте меня в покое! – сердито произнес Бернс, направляясь к машине.
– Надо же, как он быстро закипает?! – репортер, удивленно поднял брови.
– Этот человек работает здесь уже давно, – произнес Паркер. – Это не самое подходящее место для политического шоу.
– Я всего лишь хотел выяснить кое-какие факты относительно Мирандо, вот и все, – ответил репортер. – У каждого своя работа.
– Факты относительно Мирандо? – переспросил Паркер. – Оглянись вокруг себя. Мирандо всего лишь конечный продукт. И совсем не обязательно приходить сюда, чтобы узнать его. Просто, парень, вглядись внимательнее во все происходящее вокруг. На каждой ступени развития есть свой Мирандо. – Паркер глубокомысленно кивнул головой. Сказав это, он направился вслед за Бернсом к патрульной машине.
* * *
Томми и Ли'л Киллер увидели Куха в тот момент, когда он выходил из-за угла.
– Эй, Томми, – произнес Фил. – А вон один из них.
– Один из кого?
– "Латинских кардиналов". Господи, если полицейские заметят эту рубашку...
– А ты позови его, – сказал Томми.
– Для чего?
– Предупредить. Хочешь, чтобы полицейские схватили его?
– Кого это волнует? Просто он ничтожество.
– Ничтожество или нет, я не люблю, когда полицейские ведут в счете. Позови его!
Пожав плечами. Фил крикнул:
– Эй, парень! Эй, ты!
Кух, который отыскивал в толпе Зипа и ребят, остановился как вкопанный, узнав знакомые рубашки, не зная, что предпринять.
– Поди сюда! – крикнул Фил.
Кух осторожно подошел к ящику.
– Вы звали меня?
– Да. Как тебя зовут?
– Меня?
– Кого же еще? Я забыл твое имя. Повтори еще раз.
– Кух.
– А, Кух, вспомнил, – кивнул головой Фил. – Знакомься. Это Томми Ордиж – главный советник по военным вопросам в «Королевских гвардейцах». Сейчас он даст тебе хороший совет.
– Какой совет? – с подозрением спросил Кух.
– Совет про твой привет, – рассмеялся Фил.
– Перестань паясничать, – предупредил его Томми. – Кух, тебе нужен совет?
– А кто паясничает? Любитель гоночный...
– Заткнись!
– Я только...
– Заткнись!
Фил замолчал. Сунув руки в карманы, он сердито посмотрел на Томми.
– Так тебе нужен совет? – не унимался Томми.
– Смотря какой.
– Дельный. Я к тебе просто хорошо отношусь. – Он сделал паузу. – Сними свою фиолетовую рубашку. Замешкавшись, Кух произнес:
– Не понимаю.
– Я даю тебе дельный совет. Спрячь подальше свою рубашку.
– Для чего? – прищурился Кух. – Чтобы рассказать всем, что поставили на колени «Латинского кардинала?»
– Что?
– Что слышал.
– Не думай, что ты умнее всех, – произнес Томми. – Мне что, делать нечего, как?..
– Если он сам не понимает – нужно прочистить ему мозги, – посоветовал Фил.
– Вам никогда не получить трофея от меня, – пообещал Кух.
– Послушай, – начал терпеливо объяснять Томми. – Если ты не снимешь эту рубашку...
– Рубашку я не собираюсь снимать. И не вшивым «Королевским гвардейцам» указывать мне, что носить.
– Видел? – сказал Фил. – Что я тебе говорил? Пусть это ничтожество сам...
– Погоди, Фил, – вмешался Томми. Глаза его стали стальными, а в голосе появились металлические нотки, Внимательно посмотрев на Куха, он сказал: – Прикуси язычок, малыш, понятно?
– Как бы не так, – ответил Кух. Ему самому еще было неясно, боится он их или нет. В принципе бояться ему было нечего, – ведь за поясом запрятано четыре револьвера. Какая-то сила толкала его вступить в конфликт с этими парнями из самой жестокой банды в округе. И все же он не мог признаться, что им правит страх.
Томми спрыгнул на землю.
– Ты слишком много мелешь своим паршивым языком, – произнес он.
– Лучше следи за своим языком, – ответил Кух.
– Ты так и нарываешься на грубость. И вообще, твой день будет считаться оконченным, если мы, к примеру, не сломаем тебе руку, а, малыш?
– Может, прекратите этот базар? Я спешу.
Томми преградил дорогу Куху.
– Стоять на месте!
– Томми, – предупредил Фил. – Улица нашпигована полицейскими.
– Заткнись! – резко оборвал его Томми, не отрывая взгляда от Куха. – Я давал тебе шанс добровольно снять рубашку и делал это в очень вежливой форме, не так ли, Кух? Ради твоей же собственной пользы я просил тебя об этом. О'кей. А сейчас ты снимешь рубашку только потому, что я приказываю тебе снять ее. Нет возражений?
– Как бы не так, – ответил Кух.
– Повторяю последний раз: или ты снимешь ее сам, или я разрежу ее на твоей спине.
– Только попробуй.
– Ты мне нравишься, – сказал Томми, засунув руки в карман и сделав шаг вперед. – Ах ты, паршивый пес...
– Ну, держись! – прошептал Кух. – Крепче держись на ногах! Под этой самой рубашкой у меня спрятано четыре револьвера и, клянусь богом, я все их пущу в ход!
Замерев, Томми изумленно смотрел на Куха, стараясь понять, блефует тот или нет. Это не походило на обман. Глаза Куха излучали стальной блеск, губы были плотно сжаты.
– Ну, что ж, герой, давай, – уверенно произнес он.
– Томми, пошли отсюда, – сказал Фил, беспокойно озираясь кругом. Ему совсем не хотелось иметь дело с таким количеством полицейских.
Оглядев Куха с головы до ног, Томми повернулся к нему спиной.
– Смотри внимательно, Фил. Перед нами очень грозная личность. С револьверами ты выглядишь ужасно внушительно, Кух. Хочу дать тебе еще один совет. Дружеский. Никогда не выходи на улицу без оружия, ты меня понимаешь? Оно тебе просто необходимо. Тебе, приятель, нужно обязательно иметь при себе оружие.
– Ну, ты, кретин, спасибо за совет, – ухмыльнулся Кух и, повернувшись, быстро побежал за угол.
– Погоди, Кух, – разговаривал сам с собой Томми. – О'кей, Кух, скоро мы с тобой еще увидимся.
– Ну и дубина! – покачал головой Фил. – Никогда нельзя делать людям добро. Все равно всем не угодишь. Он поднял глаза на девушек: – А вы, цыпочки, так и будете стоять здесь целый день?
– А что еще остается делать? – произнесла Елена.
– Пошли ко мне на хату, – пригласил Фил. – Мои предки слиняли. Закатаем ковер в гостиной и немного попрыгаем. Как вы на это смотрите?
– Не знаю, – ответила Елена. – Что скажешь, Хуана?
– Я тоже не знаю.
– Вообще-то для танцев сейчас слишком жарко, – произнесла Елена.
– О'кей. Тогда пойдем выпьем пива, – предложил фил. – Какой смысл околачиваться тут? Вы разве не знаете, что сейчас будет?
– Нет. А что будет?
– Они сейчас постараются прикончить Пепе, – просто сказал Фил. – Как вы думаете, ему удастся убежать?
– Может быть, – предположила Елена.
– Скорее всего, нет.
– Это почему же?
– Мораль сей басни такова, – изрек Фил. – Плохие мальчики всегда остаются в проигрыше. Виновный должен понести наказание. Брин Оффис не допустит такого безобразия. – Он рассмеялся. – Эй, Томми, ты зарубил это себе на носу? Брин Оффис...
– Да, я понял тебя, – ответил Томми. – Ну и сукин сын. Ведь я хотел помочь ему, представляешь?
– Пошли, девочки, – сказал Фил. – Надо немного развеяться.
– Ну так как, Хуана? – спросила Елена.
– О'кей. Я согласна.
– Великолепно! – Фил помог им спрыгнуть на землю. – Поверьте, вы только теряете время, ошиваясь здесь. С Пепе не произойдет ничего, кроме того, что его застрелят.
* * *
Если бы полиция была так же уверена в исходе этого дела, как Фил, она на этот раз не поторопилась бы вооружиться зарядами со слезоточивым газом. Что бы ни думал Фил о неизбежности расплаты за содеянное, как это обычно случается в фильмах, Пепе Мирандо все-таки удалось убежать накануне, а сегодня он застрелил полицейского и тяжело ранил детектива. И возможности его не были исчерпаны. Он мог застрелить еще нескольких полицейских и детективов перед тем, как это зрелище окончится. И допуская такую возможность, у него имелись еще шансы улизнуть из этой квартиры, сбив со следа полицию, Брин Оффис, братьев Уорнеров и даже Энтони Баучера.
Во всяком случае, полицейским на этот раз следовало действовать весьма осмотрительно. Одного из них увезла «Скорая», а на мостовой, истекая кровью, умирал детектив. Таких совпадений было достаточно для одного дня.
Выстроившись в ряд вдоль улицы, словно гессенские наемники на массачусетском поле в 1777 году, они положили на плечи винтовки, ожидая приказа открыть огонь по окнам, чтобы трассирующими пулями загнать Мирандо подальше в угол своей квартиры. Плачущий преступник – зрелище довольно печальное, и у всех этих храбрых доблестных воинов от такой сцены могло бы вмиг разорваться сердце – но таково было действие слезоточивого газа.
