Ознакомительная версия.
— Так ты назвала ее Екатериной?
— Ну да… В честь мамы, я же тебе писала!
— Должно быть, я это письмо не получила, у нас много писем не доходит до адресата… И что, папочка ничего не имел против такого выбора имени?
— О, он по-прежнему меня обожает, — рассеянно ответила Марина, удовлетворившая свое материнское тщеславие и теперь думавшая с чем-то другом. Голубинская догадывалась о чем. «А она здорово изменилась!» — решила Регина.
— Ну, дорогая, — произнесла она вслух, — за встречу! Даже если ты, как и раньше, не пьешь. Столько лет не виделись!
— Зато с твоим Аркадием я успела повидаться, — неожиданно сухо сказала Марина и пригубила свой бокал.
— Я в курсе. — Регина ответила спокойно и довольно холодно. — Более того, Марочка, Аркаша, прежде чем с тобой встретиться, обсудил детали со мной. Он меня, знаешь ли, тоже по-прежнему обожает… И боится!..
Марина бросила на подругу быстрый взгляд и ничего не ответила.
— И знаешь, родная, — продолжила та все так же спокойно, — я подумала, что тебе лучше все понять сразу, поэтому, прежде чем мы перейдем к воспоминаниям, давай завершим дело… Насколько я знаю, ты улетаешь послезавтра?
Нечаева кивнула и нервно крутанула в пальцах свой аперитив.
— Значит, завтра вся сумма должна быть у нас. Надеюсь, ты не думаешь, что я обведу тебя вокруг пальца?
— Но, Регина… Как же так? Мы же договаривались иначе!
— Предполагалось, что ты пробудешь в Москве до самого финала. — Голубинская холодно поглядела на подругу. — Но ты решила улететь раньше. Так о чем тогда вообще речь?
— А если…
— Никаких «если» не будет, дорогая! Ты меня знаешь: мое слово — лучшая гарантия. Ему верят все, кто меня знает. А уж ты-то меня знаешь точно!
Марина попыталась посмотреть Голубинской в глаза, но тут же отвела взгляд. Да, она знала свою подругу, знала это ее выражение лица, знала… О, она многое знала! И последнее, чего пожелала бы себе — так это столкнуться с Голубинской на узкой дорожке… Тем более сейчас, когда угроза нависла не только над ней, но и в первую очередь над малышкой.
— Похоже, у меня нет выхода, верно?.. — Она нервно хохотнула.
Регина на вопрос никак не прореагировала.
— Ладно, ваша взяла… Я расплачусь. Я верю в тебя, дорогая… Пусть твой Аркадий заедет ко мне в отель часов в восемь вечера. Только бы все получилось!..
— Неужели ты в этом сомневаешься? — улыбнулась Регина. — Ну в таком случае выпьем за успех мероприятия! На этот раз тебе придется допить свой бокал до конца!..
— Александр Борисович, факс из Штатов. — Миловидная секретарь Турецкого Наташа, постучавшись, вошла в кабинет Турецкого. — На английском…
— Естественно, на английском, — улыбнулся ее шеф. — А ты ожидала, что он будет на китайском или хинди? Ну ладно, не обижайся! Сделай для меня ксерокопию, оригинал — в отдел переводов. Скажи, срочно. Возможно, тогда хотя бы к концу недели получим. Что-нибудь еще?
— К вам Померанцев с утра рвался, но вы говорили не беспокоить — я попросила его зайти через пару часов.
— Правильно сделала!
— Еще только что звонил Константин Дмитриевич, просил вас к себе…
Турецкий тяжело вздохнул и, отослав секретаря, взялся за трубку внутреннего телефона:
— Костя, это я. Что-то срочное? А то я хотел почитать, чем нас американцы порадовали.
— Ну не то чтобы срочное, — кисло произнес Меркулов. — Хотел выяснить, как у тебя продвигается с Мансуровым.
— Костя! — Александр Борисович заговорил максимально проникновенно. — По убийству Мансурова у нас все продвигается в нормальном темпе — пока… Потому что если ты каждый божий день будешь требовать от меня ознакомления с подробностями, провозимся дольше во столько раз, сколько докладов ты от меня истребуешь! Объясни это, пожалуйста, своим вышестоящим и дай наконец возможность спокойно поработать!
— Легко тебе говорить «объясни»! — сердито возразил Меркулов. — Сам бы попробовал!
— Я и пробую — тебе, правда, но, поверь, это ничуть не легче!
Отдышавшись от общения с шефом, Турецкий, прежде чем заняться факсом, ксерокопию которого Наташа успела положить ему на стол, связался с собственным подчиненным — Померанцевым. Вопрос, правда, он задал ему точно такой же, как и Меркулову:
— У тебя что-то срочное? Если нет, давай по связи, мне некогда.
— У меня, Александр Борисович, скорее приятное, чем срочное: оба «субару» мы нашли: один в Калениках, непосредственно в гараже у отставного генерала Юрского, это тот, что посветлее. Второй обнаружился в городе, стоял у подъезда московского дома ее хозяйки — подполковничихи. Некой Марии Ипатьевны Слепцовой. Военных там в семье двое — муж и сын. Постановление на временное изъятие в связи с необходимостью проведения оперативно-следственных действий я уже выдал, и ребята поехали.
— В Каленики?
— И туда, и туда… Яковлева я отправил к городской квартире Слепцовых вместе с экспертами, мне почему-то эти Слепцовы представляются поперспективнее. Да, еще один «субару», тоже синий, абсолютно новый к тому же, обнаружился у довольно близкого знакомого Мансурова, бизнесмена Сопрыкина. Как ни странно, пока все.
— Дай-то бог, — вздохнул Турецкий, — чтобы на самом деле это было все! Свяжись с Томилиным и его охранником, покажите им ваши находки, кто знает, вдруг да все-таки всплывут у них в памяти какие-нибудь детали отличительные. Тем более оба утверждают, что машина была далеко не новая! По каким-то признакам они же это определили?
— По модели, вероятно, — предположил Померанцев.
— Не только, Томилин, помнится, употребил слово «довольно потрепанная», так что дерзай. Когда эксперты дадут предварительное заключение?
— Ну если повезет и хотя бы в одной из машин отыщутся какие-то следы, на словах, наверное, к концу осмотра чего-нибудь и скажут.
— «Чего-нибудь»… — проворчал Турецкий. — Ничего они не скажут! Преступники, по-твоему, что, кретины полные? Наверняка этот проклятый «Субару» уже пару раз и помыли, и пропылесосили. Ладно, зайдешь ко мне вечером, в половине шестого, раньше не дергай.
Организовав себе таким образом условия для работы, Александр Борисович наконец, сладко потянувшись и заказав Наташе очередную чашечку кофе, углубился в факс, присланный по его просьбе Генеральной прокуратурой США.
…Собственно говоря, ничего нового по сравнению с тем, что уже было известно следствию, Турецкий из американского факса не узнал, — во всяком случае, на первый взгляд. Разве что в материале присутствовали довольно скудные данные о семейном положении обоих обвиняемых.
Профессор Шрадер оказался старым холостяком, прослывшим среди коллег помешанным исключительно на науке. Косвенно это подтверждало мнение о нем Томилина: вероятно, в авантюру Крисса втянул действительно его ассистент и преподаватель того же университета Хайгер.
Вот этот господин привлек более пристальное внимание Александра Борисовича.
Как выяснилось, в России, а еще раньше в Советском Союзе, Джон Хайгер в течение пятнадцати лет побывал целых десять раз, правда, в последние пять лет, то есть после женитьбы, ни одного визита к нам за Хайгером не числилось. Правдой оказалось и то, что женился он действительно на русской: на москвичке Марине Петровне Нечаевой, имя которой Турецкому ни о чем не говорило. Сведения о супруге и вовсе сводились практически к нулю. Миссис Хайгер была, судя по всему, обыкновенной домохозяйкой и примерной матерью четырехлетней дочери, родившейся уже в Штатах. Ни о ее прежней жизни в России, ни уж тем более о семье и профессии в факсе не было ни слова.
Александр Борисович задумался и, просидев за размышлениями минут пять, взялся за телефон в надежде, что нужный ему человек окажется на месте.
В последний раз с сотрудником МИДа Иваном Васильевичем Коловротовым они пересеклись по одному из дел, которым занималась Генпрокуратура, всего около полугода назад, и Турецкий надеялся, что Коловротов еще не успел забыть, что благодаря именно стараниям Сан Борисыча не лишился тогда своей должности.
Судя по радостным интонациям, с которыми он приветствовал Турецкого, Иван Васильевич провалами памяти и впрямь не страдал.
— Рад вас слышать! — подтвердил это впечатление Коловротов. — Как поживаете, Александр Борисович?
— Вашими молитвами… надеюсь, — произнес тот, невольно улыбнувшись.
— Это правда, — вполне серьезно ответил мидовец. — И если нужна какая-то помощь — всегда пожалуйста, — дал он понять Турецкому, что насчет его внезапного звонка ничуть не обольщается: вряд ли столь занятый человек будет звонить ему, исключительно чтобы справиться насчет течения жизни.
— Помощь действительно нужна, — не стал отпираться Александр Борисович. — Естественно, на официальном уровне мы ее получим, однако, сами знаете, сколько времени уйдет на все эти наши запросы-ответы, а у нас, как всегда, горит. Могу сказать, что связано это с гибелью Мансурова…
Ознакомительная версия.
