Ознакомительная версия.
— Ишь, чего захотел! — беззлобно усмехнулся Макс, продолжая теребить свою несчастную бороду. — Савельева — это для нашего Ромео особая песня.
— А если более конкретно?
— А если более конкретно, то это совершенно закрытая для посторонних лиц тема, в которую он никого не допускал и, как я разумею, допускать не собирается. Единственное, что удалось выяснить точно, так это то, что он какое-то время пребывал в состоянии эйфории, а потом вдруг… Короче говоря, словно опустили мужика, даже улыбаться перестал, не говоря уж о его отношении к сотрудникам фирмы.
— Замкнулся?
— Пожалуй, что да. И только в самое последнее время…
— Ожил?
Макс утвердительно кивнул.
— Можно сказать, и так. Но здесь другое интересно. — Он сделал знаменитую мхатовскую паузу и негромко произнес: — Если наложить карту его психического состояния на временную карту его отношений с Савельевой, то получается один к одному.
— Ничего удивительного, — заметил немногословный Плетнев. — Когда у меня… короче, когда у меня это страшное случилось, мне тоже в петлю впору было лезть.
— Сравнил! — не очень-то приветливо пробурчал Агеев. — У тебя жена была, сын… а тут…
— Любил человек, — Плетнев покосился на него, — и продолжает любить.
— Так ты что же… выгораживаешь его?
— Я говорю то, что думаю, — отозвался Плетнев — А насчет «выгораживаешь»? Выгораживать можно, когда человек что-то совершил, а он пока что чист.
— Ладно, все об этом! — остановила Плетнева Ирина Генриховна, почему-то обращаясь к Агееву. — Максим, вы сказали, что это закрытая тема для посторонних, а его водитель? Насколько мне известно от Савельевой, Чижов полностью доверяет ему. И насколько я могу догадываться, он в курсе всех амурных и сердечных дел своего хозяина.
— Даже не сомневаюсь в этом, — подтвердил Макс, вновь запуская пальцы в бороду. — Однако не вижу возможностей подхода к этому шкафу. Он верен и предан своему хозяину, В общем, если вы все еще надеетесь, что он даст какие-то показания на Чижо-ва, то можете сразу же отбросить эту мысль. Не даст! И терять на него время не имеет никакого смысла.
— Так что же у нас остается? — раздраженно спросил Голованов, которому претили все категоричные высказывания и особенно те, в которых сквозило слово «нет».
Он покосился на Ирину Генриховну, как бы говоря тем самым, вы, мадам, выдвинули эту версию, так доводите же ее до конца. И она приняла его вызов.
— Спрашиваете, что остается? У нас остается жена Чижова, Вероника, и если подойти к ней с умом?… В общем, у нее нет никаких оснований выгораживать своего бывшего муженька.
— Кроме тех, — буркнул Агеев, — что она может лишиться материальной поддержки со стороны бывшего мужа в случае его виновности. А на это, дорогая Ирина Генриховна, далеко не каждая дамочка пойдет, причем даже очень мстительная.
В его голосе теперь сквозила скрытая язвинка, и она не могла не заметить ее. И снова подумала, до чего же дебильными становятся мужики, когда в своем маразме впадают в мужскую корпоративную солидарность. Однако тут же постаралась подавить в себе нарастающую неприязнь к защитникам «мужской чести» оскорбленного в лучших чувствах Турецкого и как можно спокойнее произнесла:
— А вот тут, Филипп, позволь не согласиться с тобой. Максим, — повернулась она лицом к бородатому Максу, — как распределены акции в «Веронике»?
— Hy-y, точно сказать не могу, — как бы извиняясь за проявленное упущение, произнес бородатый Макс, — однако знаю досконально точно, что контрольным пакетом акций владеет семейство Чижовых.
— А как внутри семейства распределен этот пакет, не смог бы уточнить?
На это макс только плечами пожал.
— Впрочем, это не имеет особого значения, — махнула рукой — Ирина Генриховна. — Думаю, у всесильного тестя Чижова, который, как мне кажется, и являлся истинным хозяином «Вероники», было предостаточно времени, чтобы разобраться в своем зяте, и умирая, он не обошел своим вниманием и дочь, и внука.
— И когда делились акции… — подсказал Плетнев.
— Да, — подтвердила его мысль Ирина Генрихов-на. — Думаю, и его дочь, и внук не остались внакладе.
— Считаете, что она не зависит от него, то есть от Артура, материально?
— Даже не сомневаюсь в этом.
— В таком случае вам и карты в руки, — подал голос Голованов.
— Не поняла.
— А чего тут понимать? Вы сами только что доказали, причем довольно убедительно, что с Чижовой можно работать, значит, вам и карты в руки. Не станет же обхаживать эту дамочку Агеев или тот же, Плетнев. А женщина с женщиной всегда общий язык найдет. Тем более, что дамочка эта после развода в четырех стенах себя не заперла, и есть, информация, что она чуть ли не ежедневно посещает фитнес-клуб на Кутузовском проспекте.
— Значит, вы предлагаете, чтобы я вплотную занялась Вероникой?
— Совершенно точно.
— Что ж, хорошо, — пожала плечиками Ирина Генриховна. — Но вас, Всеволод Михайлович, я попросила бы взять на себя самого Чижова.
На том и сошлись.
Когда оперативка закончилась, Ирина Генрихов-на подошла к Голованову.
— Сева, я насчет вчерашнего ЧП с Филей. Это что… действительно настолько все серьезно?
Голованов тяжело вздохнул и развел руками.
— Не знаю, у самого голова кругом идет.
— И?…
— Разумного ответа пока что не нахожу.
Судя по всему, она ждала совершенно иного ответа, и на ее лице застыла маска с трудом скрываемой тревоги.
— Так может собраться всем вместе и проанализировать все дела, которые ведет Филя?
— Разумно, — согласился с ней Голованов. — Однако не будем бежать впереди паровоза и раньше времени горячку пороть. Подождем, что покажут «пальчики».
— Но ведь это так долго:
— Ребята из ЭКЦ[1] обещали заняться этим в первую очередь. Я уже говорил с ними.
Легко сказка сказывается, да трудно дело делается. Ирина Генриховна знала, что годовой абонемент в более-менее приличный фитнес-клуб стоит не менее тысячи долларов, но когда узнала, сколько берут с любителей здорового образа жизни в клубе, который посещала Вероника Чижова, у нее, сразу же появилась отрыжка к рекламе, в которой говорится, что в здоровом теле здоровый дух. И ей тут же захотелось совершенно иного образа жизни — по крайней мере, дешевле будет. Однако надо было каким-то макаром выходить на контакт с Чижовой, и Ирина Генриховна вынуждена была перетрясти добрую половину своих друзей и знакомых, чтобы ее свели с директором или хотя бы главным тренером клуба. Причина — ищу подходящий для себя клуб, однако цены кусаются, и не хотелось бы бросать деньги на ветер.
Заместитель директора фитнес-клуба на Кутузовском проспекте, довольно интересный, но при этом далеко не спортивного сложения шатен, поначалу удивился желанию довольно красивой и не менее эффектной дамы «просто посмотреть» его заведение, так как она еще не определилась, на каком клубе остановиться, но когда ему представили «госпожу Турецкую», как жену следователя по особо важным. делам при Генеральном прокуроре России, сразу же все стало на свои места. Ей не только устроили «обзорную экскурсию» по клубу, но даже попросили ее «более плотно» присмотреться к клубу, чтобы самой убедиться в том, что она пришла в одно из лучших подобных заведений Москвы.
Ирина Генриховна довольно милостиво приняла это предложение и уже на следующий день, в одиннадцать утра, стала понемногу преображаться в светскую львицу, для которой важен не только здоровый дух, но и здоровое тело. В это время на парковочной стоянке клуба уже поблескивал лакированными боками темно-синий «Форд» Вероники Чижовой.
Впечатляющий не только своими размерами, но и сверхсовременным оборудованием тренажерный зал в этот час дня был практически пуст, и Ирина Генриховна без особого труда вычислила из четырех женщин, двум из которых не было еще и тридцати лет, жену Артура Чижова и выбрала для начала «беговую дорожку» почти рядом с ней. Милостивым кивком головы поблагодарила изысканно-внимательного шатена за оказанную любезность и вспоминая преподанные ей уроки десятилетней давности, когда появившиеся в Москве фитнес-клубы только-только входили в моду, сделала первые шаги…
«Господи милостивый! — пронеслось в голове. — Мне-то зачем все это, дуре старой?»
Она «бежала» по ленте, а в памяти яркими сполохами вспыхивали поминания едва ли не годичной давности, когда она заявила Турецкому, что наконец-то приняла окончательное решение и уходит из Гнесинки, где она на протяжении многих лет вела класс фортепьяно, уже не видит себя и свою дальнейшую жизнь вне сыскной деятельности «Что, начиталась бабской детективной беллетристики?» — с иронической ухмылкой на губах, спросил Турецкий. «Отчего же, беллетристики? — пожала она плечиками. — Просто я теперь уже точно знаю, что это мое истинное призвание». «А ты знаешь, что это не просто игра ума за письменным столом, но еще и…»
Ознакомительная версия.
