— Жуткое зрелище! — Де Грааф был потрясен, это выражали и его тон, и выражение лица. — Почему? Зачем? Какая… какая цель скрыта за всем этим? Чье больное воображение смогло придумать такую непристойность?
Ван Гельдер покачал головой.
— Людей с больной психикой гораздо больше, чем мы думаем. Они есть всюду, и Амстердам — не исключение. Брошенный любовник, ненавистная свекровь…
— Да, да, им нет числа. Но ведь то, что мы видим, граничит с безумием! Выражать чувства подобным образом! — Он как-то странно взглянул на меня, словно в нем снова зашевелились сомнения относительно целесообразности нашего приезда. — Майор Шерман, вам не кажется странным…
— На все это я смотрю так же, как и вы. И тот, кто повесил ее, имеет полное право на первое освободившееся место в сумасшедшем доме. Но я приехал сюда не за этим.
— Конечно! Конечно! — Де Грааф бросил последний, долгий взгляд на раскачивающуюся куклу, словно ему было трудно оторваться от этого зрелища, а потом движением головы попросил нас следовать за собой и поднялся на ступени крыльца. Некто вроде портье провел нас на второй этаж, а затем и в контору, дверь которой сейчас гостеприимно распахнулась.
В противоположность складским помещениям, в конторе было просторно, чисто, уютно и современно. Красивый ковер, драпировка зеленовато-желтых оттенков, ультрасовременная мебель, изготовленная скандинавскими фирмами, уместная скорее в роскошной гостиной отеля, нежели в конторе, затерянной в районе доков.
В глубоких креслах сидели два человека— каждый за отдельным письменным столом, покрытым кожей. При нашем появлении они вежливо встали и пригласили присесть в другие, не менее удобные кресла, сами оставаясь стоять. Я был этому искренне рад, ибо таким образом смог лучше рассмотреть их, тем более, что они в равной мере того стоили.
Однако я позволял себе наслаждаться теплом их радушия всего несколько секунд и сказал де Граафу:
— Я забыл одну очень важную вещь. Мне нужно немедленно встретиться со своим знакомым. — Это было правдой. Не часто у меня внутри возникает чувство холода и тяжести, но когда оно появляется, я немедленно стараюсь реагировать соответствующим образом.
Де Грааф удивленно взглянул на меня.
— Такая важная, что вы про нее забыли?
— Всего не упомнишь, а это только сейчас пришло мне в голову. — Так оно и было.
— Может, позвонить…
— Нет, нет! Я должен встретиться лично.
— Вы не могли бы сказать нам, в чем, собственно, дело?..
— Полковник де Грааф!
Мгновенно поняв, он кивнул: конечно же он не допускал мысли, что я буду разглашать, государственную тайну в присутствии владельцев склада, тем более, что по их поводу у меня, видимо, имеются серьезные подозрения.
— Если бы я мог одолжить вашу машину… — продолжал я.
— Разумеется, — ответил полковник безо всякого энтузиазма.
— И если бы вы подождали, пока я вернусь…
— Вы слишком многого хотите, майор Шерман.
— Но это займет всего несколько минут.
Мне действительно потребовалось несколько минут. Я велел шоферу остановиться у первого же кафе, вошел туда и позвонил из будки телефона-автомата. Сперва раздались гудки, а потом послышался голос Мэгги. Я сразу почувствовал огромное облегчение.
— Это я.
— Доброе утро, майор Шерман! — Мэгги, как всегда, была вежлива и спокойна, что в данную минуту меня особенно обрадовало.
— Очень рад, что застал вас. Боялся, что вы уже ушли. А Белинда тоже дома? Не ушла?
На самом деле я боялся совершенно другого. Но сейчас было не время говорить об этом.
— Она еще здесь;—спокойно сказала Мэгги.
— Мне нужно, чтобы вы немедленно покинули отель. Когда я говорю немедленно, я имею в виду десять минут. Если удастся — пять.
— Покинуть отель? Вы хотите сказать…
— Да, да! Сложить вещи, рассчитаться и уйти! И даже близко к нему не подходить! Поезжайте в какой-нибудь другой… Нет, нет, не будьте идиоткой! Не в мой, конечно! В какой-нибудь приличный отель… Меняйте такси, сколько нужно, и смотрите, чтобы за вами никто не увязался. Потом позвоните полковнику де Граафу и оставьте для меня номер вашего нового телефона. Только называйте цифры в обратном порядке.
— В обратном порядке? — Мэгги, видимо, была удивлена. — Значит, полиции вы тоже не доверяете?
— Не знаю, что значит ваше «тоже», но я не доверяю никому. Как только устроитесь, найдите Астрид Лемэй. Она будет дома — адрес у вас есть— или в клубе «Балинова». Скажите ей, что она должна немедленно отправиться с вами и там оставаться, пока я не извещу, что опасность миновала.
— Но ее брат…
— Джордж может оставаться на месте. Ему ничего не угрожает… — Позже я уже не мог вспомнить, было ли это утверждение шестой или седьмой из моих крупных ошибок, совершенных в Амстердаме. — Она — другое дело. Если она будет возражать, скажите, что вы, согласно моим указаниям, обратитесь в полицию насчет Джорджа.
— Почему в полицию?..
— Неважно. Ей ничего не нужно объяснять. Она так напугана, что одно упоминание о полиции…
— Но это жестоко, — сухо отрезала Мэгги.
Это гуманно! — выкрикнул я и резко бросил трубку. Через минуту я снова был на складе. Теперь я мог лучше познакомиться с его владельцами. Они вполне соответствовали расхожим представлениям иностранцев о внешнем облике типичных жителей голландской столицы — очень крупные, очень толстые, с красными лицами и грубыми чертами. Если при нашем знакомстве их лица покрылись паутинкой добродушно-приветливых морщинок, то теперь от этого выражения не осталось и следа. Очевидно, де Грааф не вытерпел даже нескольких минут моего отсутствия и приступил к делу. Я не стал упрекать его, и он, в свою очередь, тактично воздержался от вопроса, как у меня дела.
Моргенстерн и Моггенталер продолжали стоять в тех же позах, в которых я их оставил, в замешательстве и страхе, уставившись друг на друга, будто ничего не понимая. Наконец, Моггенталер, державший в руке нашу бумагу, уронил ее с видом человека, который начисто отказывается верить своим глазам.
— Ордер на обыск!.. — Тон, каким была произнесена фраза, вмещал в себя множество оттенков, от высокой патетики до душераздирающей трагедии, и исторг бы слезы из статуи, а будь Моггенталер раза в два меньше и тоньше, он вполне сошел бы за Гамлета. — Ордер на обыск в фирме «Моргенстерн и Моггенталер»! 150 лет оба наши семейства были уважаемыми… нет, почтенными торговцами Амстердама и вдруг… — Он нащупал кресло у себя за спиной и, упав в него, словно оцепенел. — Ордер на обыск!
— Нашу фирму собираются обыскивать! — вторил ему Моргенстерн. Он тоже ощутил потребность опуститься в кресло. — Подумать только, Эрнст, нашу фирму собираются обыскивать! Это ее самый черный день… Боже мой! Какой стыд! Какой позор! Ордер на обыск!
Моггенталер махнул рукой в бессильном отчаянии.
— Валяйте, обыскивайте.
— А вам не хотелось бы узнать, что конкретно мы ищем? — вежливо спросил де Грааф.
— А зачем нам знать? — Моггенталер попытался хоть на мгновение возмутиться, но потрясение было слишком велико. — За сто пятьдесят лет…
— Только, прошу вас, не волнуйтесь, господа, и не принимайте все так близко к сердцу. Я вполне понимаю ваши чувства и, со своей стороны, считаю, что мы гоняемся за фантомами. Но поступил официальный запрос, и мы обязаны предпринять официальные действия. Нас информировали, что вы незаконным путем получаете бриллианты…
— Бриллианты?! — Моггенталер, не веря ушам, уставился на компаньона. — Ты слышишь, Ян? Бриллианты? — Он сокрушенно покачал головой и обратился к де Граафу: — Если вы их найдете, отсыпьте и мне немного…
Этот мрачный сарказм не произвел на де Граафа никакого впечатления.
— И что гораздо важнее, вы держите машину для шлифовки алмазов, — добавил он.
— Мы от пола до потолка забиты этой техникой! — выразительно сказал Моргенстерн. — Можете убедиться.
— А накладные?
— Все, все… Вы увидите все, — устало отмахнулся Моргенстерн.
— Благодарю вас за готовность пойти нам навстречу, господа! — Де Грааф кивнул Ван Гельдеру. Тот поднялся и вышел, а де Грааф продолжал доверительным тоном: — Я заранее прошу извинения за напрасную, как я уверен, трату времени. Откровенно говоря, меня больше интересует та ужасная штука, которая болтается на цепочке у вас над входом… Какая-то кукла…
— Что? — переспросил Моггенталер.
— Кукла. Большая кукла на цепочке.
— Кукла на цепочке? — У Моггенталера был ошарашенный и в то же время испуганный вид — подобное сочетание выражений на лице требует немалого искусства.
— Над входом нашего склада? Ян?..
Сказать, что мы взбежали вверх по лестнице, значило бы впасть в преувеличение — ни Моргенстерн, ни Моггенталер не отличались особой резвостью, тем не менее на подъем мы потратили совсем немного времени. На третьем этаже мы нашли Ван Гельдера и его людей, уже занявшихся делом, и, по приглашению де Граафа, Ван Гельдер присоединился к нам. Я надеялся, что его подчиненные не будут особенно утруждать себя поисками, так как был уверен, что они все равно ничего не найдут. Они наверняка не почувствовали запаха гашиша, которым гак плотно вчера было залито помещение, теперь оно благоухало цветочным дезодорантом. От него, на мой вкус, пахло ничуть не лучше. Однако я не спешил делиться своими наблюдениями.
