— А ты напрягись. С душой подойди к проблеме. Вспомни тот день по минутам. Или хотя бы по часам. Я имею в виду день накануне убийства.
Седых немного поскрипел стулом, на котором сидел, поморщил лоб, потом без должного энтузиазма выдал информацию:
— Я тогда в больницу ездил. По телефонограмме. Потом на стройку пошел. Регистрацию проверял у таджиков. Теперь на нас это повесили… На опорный вернулся часов в девять. Сергей здесь был.
— Один?
— Нет… С Никитой.
Никита тем временем не по-детски переживал, норовя через форточку подслушать содержание разговора. Кое-что услышал. Опустился обратно, достал очередную сигарету:
— Собираются нас через полиграф пропустить… При чем мы, вообще, здесь?!
— А что ты дергаешься тогда? — усмехнулся Машков, на лице которого не имелось никаких признаков волнения.
— Ага! Знаю я их прихваты. Они под это дело начнут вопросы не по теме задавать.
Петр Егорович еще раз усмехнулся:
— Ну ты же честный человек. Или тебе есть что скрывать от государева ока?
— А тебе нет? Лучше сразу рапорт пиши на пенсион. Пока не вынесли.
— Не вынесут. А ты поменьше арбузников тряси…
— Чья бы мычала… Дядя Степа, — Никита отвернулся от Машкова и пододвинулся к более приятному собеседнику: — Свет… Говорят, этот Бойков бабник редкий.
— Кто говорит?
— Народ.
— И что?
Никита выдержал паузу, прикидывая как сформулировать не совсем пристойное предложение:
— Им тебе пока предъявить нечего. Да и Серегу ты не знала, колоть не будут… Может, стрельнешь глазками? Ради общего дела.
— Какого дела, куда стрелять? — Светочка, конечно, поняла суть идеи, но изображала «возмущенный разум».
— Ну что ты как маленькая? Сходите в ресторан… Или кино там. В разумных пределах. Он урод, но потерпи. Может, проболтается, что у них на нас есть. И с полиграфом — серьезно или гон… Выручай, а?
— То есть… Мне его закадрить?
— Почему сразу закадрить? Я ж говорю — в разумных пределах. Чего такого-то? Он на тебя точно клюнет. С твоей-то внешностью… Кстати, у тебя есть кто-нибудь?
Надо обязательно сообщить Коленьке насчет «урода». Чтоб не строил из себя Тома Круза.
Ответить Светочка не успела. На крыльце появился Володя Седых. С таким выражением лица он не смог бы сыграть в предвыборном ролике «Единой России». Впрочем, и так бы не смог.
— Свет… Тебя.
Никита напомнил о предложении:
— Давай… Верный друг — вот седло…
Коля сидел за ее столом. В том же самом облитом соком пиджаке. Пятно благополучно исчезло. Интересно, сам стирал или девушка Олеся из полесья помогла? Светочка прошла мимо стола, прикрыла форточку.
— Подслушивают. — Затем села напротив и негромко поздоровалась: — Привет.
— Привет на дискотеке, — хмуро отозвался облитый «прикрыватель», — а здесь — здравия желаю.
— Коль, ну перестань… Ты из-за Ежова, что ли? Я просто передала то, что о тебе говорят. Кстати, говорят не только это. По другим слухам — ты нормальный парень.
Бойков сразу скинул флер оскорбленной невинности, но с объятиями лезть не торопился. Достал смартфон, отыскал нужный файл:
— Ладно, проехали… Вот… Срубили твой маркетинг… Из детской инспекции переслали. Приходила тебя пробивать. Якобы проблемы с сыночком.
Фото было сделано мобильником, но изображение получилось отчетливым. Какая-то конопатая девица «без темницы и без косы». Да еще с явным сколиозом.
— Знакома?
— Нет, не встречала. Данные установили?
— Пытаемся… Запомни ее… Может, увидишь со своими.
— Значит, все-таки наши…
— Увы… Кто-то из троих… Мысли есть?
— Никита больше всех нервничает… Кстати, предлагал тебя закадрить.
Николай Васильевич, подносивший ко рту стакан с водой, притормозил:
— Зачем?
— Внедриться и узнать, что у тебя на них. Потому что ходят еще кое-какие слухи. Мол, ты не только нормальный парень, но и человек со скачущим либидо. Проще говоря — бабник…
На сей раз Коля не морщился, а наоборот, воспринял известие с плохо скрываемым оттенком гордости. «Чего уж скрывать? Да, грешен…»
— И что ты?
— Согласилась, — соврала разведчица.
— Хм… Правильно, — подумав, неожиданно одобрил напарник. — Это надо использовать.
— Но есть одно условие…
— Какое?
— Все должно быть натурально.
— В смысле?
— Они же меня проверяют… И на слово не поверят.
— А натурально — это как?
Человек со скачущим либидо не опоздал. Прибыл во двор конспиративной квартиры ровно в семь, как и было условлено. Вышел из своей красной «девятки», но в адрес не поднимался. Согласно легенде, Светлана Юрьевна назвала только номер своего дома. Не все сразу. Не те у них еще отношения.
Она же, напротив — опоздала. Опять-таки для достоверности. Девушкам положено опаздывать на свидания. Это нормально и не вызывает подозрений. А подозрения могли возникнуть. Накануне разведчица доложила коллегам участковым, что успешно стрельнула глазками, и опер из ОСБ пригласил ее в ресторан. А спустя час подслушала телефонный разговор Никиты с женой. Он оправдывался, что не сможет поехать к теще, потому что неожиданно объявили боевую тревогу, и завтра весь вечер он будет рейдовать. Никакой тревоги не объявляли, и это настораживало. Конечно, Никита мог собираться «налево», но ранее он в «левачестве» замечен не был и слыл примерным семьянином. Значит, не исключено, наблюдает за свиданием. И вообще, предложил закадрить Бойкова не из-за страха перед полиграфом. А для элементарной проверки.
Светочка поменяла прическу, потратив три часа и пять тысяч рубликов на салон. Но не столько ради конспирации. К служебному интересу по-прежнему добавлялся личный — заарканить Бойкова. Надела легкое вечернее платье с глубоким разрезом и украсилась полудрагоценными камнями, потому что драгоценных в ее шкатулке пока не имелось. И на этот раз Коля не мог не заметить перемены. Он посмотрел на коллегу придирчивым взглядом старшины, высматривавшим нарушения формы одежды у новобранца. И остался доволен:
— А ничего ты сегодня…
— Нас пасут, — прошептала, имитируя улыбку, Светочка, — ты видишь меня во второй раз в жизни.
— Ах да! — спохватился кавалер, сунул руку в салон машины и достал жалкий букетик полевых цветов, купленный у старушки за сто рублей. — Это вам, Светлана Юрьевна.
— Спасибо! Какой замечательный букет! — Она не стала упрекать «прикрывателя» в жмотстве. В конце концов, это задание, и он не обязан тратить на него личные средства.
— Куда поедем? Тут кафешка есть… Рядом. Кофе попьем.
— Никаких кафешек. Едем в «Лазурный берег». Я хочу устриц! — решительно заявила шпионка. Пособие «Как покорить мужчину», страница шестьдесят: «Чем больше мужчина вкладывает в женщину, тем больше ее ценит».
— Чего, обалдела?! — на автомате выдохнул Николай Васильевич.
— Коля, — опять прошептала Светочка, — я же предупредила. Все должно быть натурально.
Не дожидаясь, пока он откроет дверь, она открыла ее сама и села в салон. Коля, незаметно оглядев двор, последовал ее примеру. Завел машину и развернулся. Не успели они выехать на проспект, как с того же двора вырулил серебристый «лендкрузер» и пристроился за ними на расстоянии в пару сотен метров. А за «крузером» увязался белый «Дэу Матисс», на хвост которому сел старенький черный «Шевроле Лачетти». Наверно, со стороны это смотрелось очень кинематографично.
Ресторан «Лазурный берег» слыл вторым в рейтинге самых дорогих заведений общественного питания города Юрьевска, уступая «Дольче Вита» буквально копейки. Реклама утверждала, что здесь кулинарит мастер высокой кухни из Франции, работающий по контракту, словно легионер, играющий за иноземный футбольный клуб. И его трансферная стоимость настолько велика, что никто, кроме «Лазурного берега», не может позволить себе держать такого специалиста. И якобы устрицы, поданные к ужину, еще утром ползали по дну горной реки в Провансе. Других мсье просто не признает. На самом деле признавал, как признавал стейки из замороженного мяса месячной давности и просроченный сыр, купленный в сетевом супермаркете. Но во многих ресторанах форма важнее содержания, а форму блюду легионер придавал изысканную, создавая из подручного материала настоящие произведения искусства.
Гостей встречал вышибала, наряженный в д’Артаньяна, а к столику провожал специальный человек в костюме гвардейца кардинала. Внутренним убранством и величием «Лазурный берег» напоминал Лувр, и даже картины из жизни дворянства, казалось, были подлинными. Надо ли говорить, что гости в зал не ломились, и львиная доля столиков пустовала.
