Ознакомительная версия.
– Подождите секундочку. Я ее сейчас позову.
Девушка нырнула в ближайший кабинет, а Гуров остался дожидаться ее возвращения в коридоре. Опершись о подоконник, он достал сигарету, но прикуривать не стал. Задумчиво вертел в руках, внося последние коррективы в план предстоящей беседы. Машинально бросил взгляд на закрытый кабинет Завладской, ключ от которого полковник все еще хранил у себя в кармане.
Дверь отворилась, и в коридор вышла сама Аникеева. На ней по-прежнему был белый халат, но к нему добавилась и маленькая медицинская шапочка, криво сидевшая на макушке Татьяны. Волосы собраны в косу.
– Полковник? – Аникеева постаралась не выдать своего удивления. – Вот уж не ожидала увидеть вас сегодня еще раз. Что-то случилось? Вы нашли автора письма?
Гуров пристально смотрел ей в глаза, и старшая акушерка не выдержала. Быстро отвела взгляд, и это подсказало полковнику, что его подозрения небеспочвенны.
– Скажем так, у меня появились некоторые соображения, – уклончиво ответил он. – И я надеюсь более детально разобраться в них при вашем содействии.
– При моем? Но... Чем я-то могу помочь вам?
– Давайте, как и в прошлый раз, пройдем с вами в кабинет Юлии Владимировны, – предложил Гуров, быстро вынимая из кармана ключ и делая шаг вперед.
Аникеева невольно отшатнулась, напуганная его резким движением. С нервами у девушки было далеко не все так гладко, как хотелось бы.
– Ну, ладно... Кстати, как она?
– Я не видел ее с утра. Но, насколько мне известно, она еще жива. Ведь семи часов вечера еще нет.
Гуров отпер кабинет и пропустил Аникееву вперед. Девушка робко вошла и традиционно приземлилась на диванчике у стены, нелепо скрестив ноги. Гуров садиться не стал. Расстегнув пальто и заложив руки в боковые карманы, он остановился напротив Аникеевой, заставляя ее смотреть на него снизу вверх. Но она не стала этого делать. Ее внимание сосредоточилось на собственных руках с обгрызенными ногтями.
– Значит, так, Татьяна. – Гуров сунул в рот неприкуренную сигарету и зажал фильтр зубами. – Я буду краток, так как, по известным вам причинам, не располагаю лишним количеством времени. Для начала изложу вам факты. Если вы не в курсе, фактами мы называем то, что уже не требует никаких доказательств. Как аксиома. Ясно? – Психологическое давление, которое полковник намеревался использовать в разговоре с Аникеевой, началось с первых же слов. – Во-первых. – Он загнул один палец прямо перед носом девушки. – Мне известно о связи между вашим отделением и детским фондом «Эдельвейс». Лично вас я видел выходящей сегодня утром из темно-зеленого «Лексуса» с номерным знаком «х 390 зт». Я попросил навести справки и выяснил, что владельцем этого автомобиля является некто Лобанов Илья Романович, и он сотрудник «Эдельвейса». Во-вторых. – Гуров загнул еще один палец. – На меня сегодня дважды уже покушались. И один раз это случилось во время моего визита во все тот же «Эдельвейс». Из чего я делаю вывод, что кто-то очень не хочет, чтобы я активно копал под этот фонд, а значит, деятельность его не совсем законна. И это еще мягко выражаясь, Татьяна. И, наконец, в-третьих, – загнулся третий по счету палец, но уже через секунду полковник полностью сжал кулак и опустил его. – Мне известно, что Завладская интересовалась статьей в «Харьков таймс», где говорилось о судебном процессе, связанном с продажей детей на органы. Готов поспорить, что и «Эдельвейс» занимается чем-то подобным, с вашей легкой руки. Не так ли? Кстати, Татьяна, жизнь Юлии Завладской все еще находится под угрозой. Насколько я мог судить по нашей с вами первой беседе, вы хорошо относитесь к Завладской. Так что подумайте хорошенько и уясните одну вещь: от вашей сейчас откровенности со мной зависит очень многое, и в первую очередь – останется ли Юлия Владимировна жить или ее убьют в девятнадцать ноль-ноль, как обещали.
Гуров замолчал. Аникеева сидела ссутулившись под грузом обрушенной на нее информации. Казалось, она даже уменьшилась в размерах. Девушка терзала зубами указательный палец правой руки.
– Я закончил, – сурово возвестил полковник. – И жду вашей ответной речи, Татьяна. Время поджимает.
И тут она разрыдалась. Закрыла лицо ладонями и ничком повалилась на диван. Гуров молча смотрел на ее безобразную сухощавую фигуру. Часы на запястье полковника отсчитывали неумолимый бег времени. Аникеева подняла голову. Слезы еще катились по ее раскрасневшемуся лицу.
– Я скажу... – всхлипывая, произнесла она. – Дайте... воды... пожалуйста...
Гуров прошел к столику у окна и налил в граненый стакан воды из графина с узким горлышком. Вернулся и протянул стакан старшей акушерке. Она долго пила жадными прерывистыми глотками. Осушила стакан до дна. Гуров ждал. Девушка глубоко вздохнула. Машинально полковник отметил, что им было потеряно не менее пяти-шести минут.
– Лобанов обратился ко мне около полутора лет назад. – Аникеева все так же избегала смотреть Гурову в глаза и говорила, словно обращаясь к его ногам. – Мне нужны были деньги. Маме на операцию. Этот дьявол как-то узнал об этом. Не знаю, как... Он выдал мне аванс, и маме сделали операцию... При этом мне казалось, что я не совершаю ничего противозаконного. Даже наоборот. Отправка детей, от которых отказались родители, за рубеж, в благонадежные семьи. Это позже я узнала, что дети им нужны на органы...
– Как вы узнали?
– Лобанов сам сказал мне. Те двое детей, которых я предоставила фонду, им не подошли. По состоянию здоровья. Лобанов сказал, что дети должны быть абсолютно здоровыми и полноценными. И объяснил почему. Он же предложил мне осуществлять подмену детей.
– Как это? – Гуров чувствовал, как все в нем закипает против этой морально опустившейся особы, но старательно сдерживал эмоции.
Большим пальцем Аникеева отерла под глазами остатки слез и еще раз вздохнула.
– В родильной обычно находятся по две-три роженицы, а то и больше. Среди них есть одна отказница, но ребенок у нее неполноценный. Как правило, так и бывает. От ребенка редко отказывается нормальная женщина. Алкоголичка какая-нибудь или наркоманка... А рядом с ней другая женщина рожает хорошего, здорового ребенка. И их... их можно поменять. И тогда по документам получается, что от здорового отказались, а та, другая...
– Ладно, я понял, – недовольно оборвал Аникееву Гуров. У него даже появился какой-то тошнотворный, омерзительный привкус во рту. – Что дальше?
– Дальше я сказала Лобанову, что не смогу справиться с такой задачей в одиночку, и он посоветовал привлечь к нашему делу Завладскую. Я так и сделала. – Татьяна поморщилась под впечатлением нахлынувших на нее воспоминаний. – Я поговорила с Юлией Владимировной, и она согласилась. Это произошло уже около года назад. Вместе нам было сподручнее. Но она не знает, что дети идут на органы...
– А как же статья?
– В том-то и суть. – На глаза Аникеевой опять навернулись слезы. – Юлия Владимировна не скрывала, что занимается таким благородным занятием, как помощь детям. А потом ей позвонил кто-то из знакомых и посоветовал посмотреть одну интересную статью в «Харьков таймс» на ту же тему. Юлия Владимировна ее прочла. После этого у нас с ней состоялся пренеприятный разговор, но я уверила ее, что «Эдельвейс» не будет заниматься таким грязным делом, как продажа детей на органы. Не знаю, поверила ли она мне, но после этого случая Юлия Владимировна стала крайне замкнутой. Тем более что та женщина, о которой писали в статье, была знакомой Завладской. То ли они учились вместе в университете, то ли работали вместе до того, как Юлия Владимировна пришла работать к нам... Я чувствовала, что ей в душу закрались нехорошие подозрения.
– И вы сообщили об этом Лобанову? – догадался Гуров.
– Сообщила. – Аникеева поняла, к чему клонит полковник, и согласно качнула головой. – Когда пришло это письмо с угрозой, я сразу подумала о Лобанове. Но сомнения оставались... Почему убийство? И почему в такой категоричной форме? Юлия Владимировна изменилась, да, и, разумеется, любой ее нестандартный шаг был бы опасен для... всех нас. Но она вроде бы не собиралась никому доносить.
Версия Гурова полностью подтвердилась, но только в отношении нечистой игры со стороны «Эдельвейса». Торговля новорожденными детьми на органы – серьезная статья. Однако он так и не получил подтверждения тому, что письмо с угрозой исходило от Доронина или кого-то из его людей. Этого Аникеева не знала наверняка. Но полковник получил то, что хотел. Теперь ему было чем прижать Альберта Николаевича, а дальше... Дальше уже дело техники.
– Вы готовы в случае необходимости подтвердить в суде все то, что только что сообщили мне? – спросил он.
– А это поможет нам с Юлией Владимировной? – Похоже, Аникеева окончательно смирилась.
– Без сомнения.
– Тогда я готова.
Полковник бросил взгляд за окно. Выбраться из кабинета этим путем будет сложновато. Если не сказать – невозможно. Терять сейчас на Аникееву драгоценное время он не мог. Непозволительная роскошь. Достав изо рта сигарету, Гуров сломал ее и бросил в пепельницу на рабочем столе Завладской. Подбросил на ладони ключ от кабинета.
Ознакомительная версия.
