Время от времени я поглядывал на часы. Телефон упорно молчал. Только после одиннадцати я закончил нарезать черный шелк. Я взял нарезанные куски, перенес их в кабинет и разложил на столе, затем пошел в подсобку, где Лизетт гладила и смотрела телевизор. Из ее коробки для шитья я взял иголку, катушку черных ниток и наперсток. Последний раз я шил на борту «Сайкс» в 1946 году, как раз перед увольнением из Тихоокеанского ВМФ. Это не означало, что я профессиональный портной: однажды я пришил пуговицу к бушлату и заштопал три пары носков. Теперь я уселся на письменный стол, вдел нитку в иголку, надел наперсток на палец и надеялся, что телефон не зазвонит, пока я не закончу.
Телефон зазвонил за двадцать минут до полуночи.
– Алло! – сказал я.
– Бен, это Генри.
– Я ждал твоего звонка.
– Нахожусь у заброшенной церкви между Хейли и Соммерс, – сказал он. – Флетчер внутри вместе со своим лысым хахалем. Там какое-то действо.
– Буду через десять минут.
– На другой стороне улицы, у китайской прачечной, стоит мой грузовик. Если я укачу до твоего приезда, это значит, что они вышли, и я позвоню позже.
– Хорошо, – сказал я.
Из нижнего ящика стола я взял кобуру с пистолетом тридцать восьмого калибра и пристегнул к поясу. Я не знал, что меня ждет у церкви между Хейли и Соммерс, но как говорится береженого Бог бережет. Свое шитье я запихнул в карманы плаща и вышел на улицу.
Моросил дождь, а я как раз изрезал на куски мой единственный зонт!
– Давно они уже там?
– Они вошли внутрь минут за десять до того, как я тебе звонил, – ответил Генри. – Я хотел убедиться, что они там задержатся. Потом пошел искать телефонную будку.
Мы сидели в кабине грузовика. Двигатель работал, «дворники» очищали стекло от струй дождя. Мы отчетливо видели темную безмолвную церковь на другой стороне улицы.
– На церкви висит надпись, что она предназначена на слом, – сказал Генри. – Окна забиты досками. Следом за Флетчер и ее лысым хахалем вошли дюжины две людей. Входили по одному и парами. Вон там сзади – видишь, ворота в железной ограде?
– Да, вижу.
– Минут десять назад проехала патрульная машина. Им или платят, чтобы ничего не замечали, или они ничего не видят.
– Откуда ты следишь за Натали?
– Начиная от того дома на Шестьдесят девятой улице, как ты сказал. Я следовал за ней до Хейнсвилла. Там она пошла в меблированные комнаты и не выходила почти до темноты. Затем она доехала до Толивер-Сгрит-Бридж. Знаешь там мост? Там что-то произошло, Бен. Стояли пожарные и полиция. Как бы то ни было, к ней в машину в четырех кварталах от моста сел этот самый лысый. Хахаль ее. Он тащил два тяжелых чемодана.
– Куда они с лысым поехали?
– Поехали поесть, а потом в кино. Вышли около одиннадцати пятнадцати, и я проследовал за ними сюда.
– Хорошо, Генри. Ты готов идти туда, внутрь?
– А что они там делают?
– У них там свадьба, – сказал я.
Он выключил двигатель, мы вышли из машины и пошли к церкви. Маленькое церковное кладбище позади нее окружала железная ограда. Мы прошли в ворота и вскоре приблизились к сводчатой нише с полукруглой деревянной дверью в тыльной стене церкви.
– Надень это, – сказал я.
– Что это?
– Колпак. Хочется надеяться, что прорези для глаз расположены правильно.
– Очень удобно, – заметил он, натянув колпак на голову.
– Я сделал сам.
– Замечательно. Люблю шелк.
Себе на голову я натянул второй колпак и затем постучал в дверь. Через несколько секунд дверь приоткрылась.
– Кто там? – спросил мужской голос.
– Мы гости Клеопатры, – ответил я.
Дверь открылась, и мы вошли в узкий коридор со сложенными из камня стенами. Впустивший нас человечек был очень маленького роста. Так же, как на мне и Генри, на нем был черный колпак. Минуту он смотрел на нас через прорези, потом молчаливо указал нам путь через сводчатый проход. Из стены торчали железные петли: здесь когда-то находилась еще одна дверь. Через несколько шагов мы оказались в большом помещении со сводом и каменными колоннами. Освещалось оно только свечами в настенных канделябрах. Впереди располагался алтарь. Если здесь когда-то и стояли скамьи с высокими спинками, то сейчас об этом ничто не напоминало. На некотором расстоянии от алтаря полукругом были расставлены складные стулья. На этих стульях сидели по меньшей мере три дюжины людей в черных колпаках. Мы тоже сели. Я посмотрел на часы. До полуночи оставалось пять минут. Все хранили молчание. Окна были заколочены с внешней стороны, и воздух был затхлый. Помещение продолжало наполняться людьми. К полуночи все стулья были заняты, а несколько человек стояли позади полукруга.
Слева от алтаря раздвинулись черные занавески. Женщина в черном платье и колпаке быстро прошла к алтарю. По прямой осанке я сразу узнал Сузанну Мартин.
– Приветствую вас, – сказала она. – Приветствую вас во имя Люцифера и во имя помощника его Вельзевула. Приветствую вас от имени Великого Князя Асторафа и от имени Люцифуга и Сатанахии, Агалиарепта и Флеретти, Саргатана, Небира, Агария и Марба, Бафима и Баэля, Нубера и Аамона и всех прочих инфернальных иерархов. Приветствую вас от их имени и призываю также произнести Клятву Сатане, которую каждый из нас произносил ранее сам и вместе с другими.
Она воздела руки, обратив ладони к полукругу сидящих фигур в черных колпаках.
– Мы, Люцифер, – произнесла она, – и все названные и следующие духи...
– Мы, Люцифер, – повторили они, – и все названные и следующие духи...
– Клянемся тебе, Всемогущий Бог, через Иисуса из Назарета...
– Клянемся тебе, Всемогущий Бог, через Иисуса из Назарета...
– Распятого на кресте, нашего победителя...
– Распятого на кресте, нашего победителя...
– Что мы будем преданно исполнять все, записанное в Liber Spiritum...
– Что мы будем преданно исполнять все, записанное в Liber Spiritum...
– И никогда не причиним тебе вреда, ни телу твоему, ни душе...
– И никогда не причиним тебе вреда, ни телу твоему, ни душе...
– И исполним все стремительно и безропотно...
– И исполним все стремительно и безропотно.
Стояла полная тишина.
– Я призову к нам Сатану, – сказала Сузанна.
Генри повернулся ко мне. Сузанна склонилась у алтаря и на несколько секунд стала не видна. Когда она снова выпрямилась, у нее в руках была продолговатая черная коробка, формой напоминающая гробик для ребенка. Взявшись за узорные серебряные ручки с обоих концов, она обошла вокруг алтаря и затем ступила в полукруг перед стульями. Она грациозно преклонила колени, опустила коробку на пол и, не вставая с колен, подняла крышку. Из коробки она извлекла пару серебряных подсвечников и вставила в них черные свечи. Затем она перенесла подсвечники на середину, зажгла обе свечи, встала и быстро пошла обратно к коробке. Когда она снова вернулась к горящим свечам, в одной руке она держала длинную ветку, а в другой – кварцевый кристалл.
– Это ветка лесного ореха, – произнесла она нараспев.
– Срезанная прошлой ночью, – ответили тени в колпаках.
– Новым ножом, – сказала она.
– С дерева, что не приносило плодов никогда, – сказали они.
– Как предписано в великой «Гримваре», в волшебной книге средних веков.
– Вызвать Дьявола, – пропели они.
– А это кровавый камень, как предписано там.
– Вызвать Дьявола, – вновь пропели они.
Кровавым камнем Сузанна начертила на полу, вокруг свечей, невидимый треугольник, а затем вокруг треугольника большой круг. Она вступила в треугольник, встала на колени и расположила кровавый камень между двух серебряных подсвечников. Она снова выпрямилась, сжимая левой рукой один конец ветки орешника, а правой – другой.
– Я повторю дважды заклинание из «Гримвары», чтобы вызвать Люцифера, старшего иерарха ада.
– Люцифер, наш Господин, – пропели они.
– Тебя, Великий Дух, – произнесла она, – явиться сию минуту заклинаю мощью, которой обладает Великий Господь, силою, которою владеют Ариэль, Агла, Тагла, Мафон, Оарий...
Перечисление было бесконечным. По всей видимости, чтобы добраться до Люцифера, необходимо было призвать целую батарею младших демонов.
– Альмузин, – произносила она, стоя посередине невидимого треугольника, – Меброт, Варвий, Рабост, – у ее босых ног горели свечи, – Саламандра, Табост, Янва, Этитуам, Зариацмик.
Вдруг она замолчала. И тотчас, не переводя дыхания, стала повторять обряд, как и обещала. На этот раз я принялся считать. Когда она снова умолкла, я насчитал двадцать семь имен.
Она упала на колени. Тотчас заскрипели по каменным плитам ножки стульев, и следом за нею встала на колени вся братия в черных колпаках. Однако глаза мои были слепы: я не узрел ни Люцифера, ни демонов. Сузанна прикоснулась лбом к полу и прижала дрожащие ладони к плитам. Из-под ее колпака прошелестело единственное слово:
