Ознакомительная версия.
На Лубянке в одном кафетерии
Есть скульптура Лаврентия Берии:
Окруженный орлами,
Он парит над столами
И в еду подсыпает бактерии.
— Вы уже определились с выбором? — любезно спросила официантка Дениса, который поглядывал то на статуи, то в меню, напечатанное на толстой бумаге, тоже какой-то советской, словно для почетных грамот предназначенной.
Мельком отметив, что цены здесь приемлемые, но совершенно не испытывая аппетита, Денис заказал «Аква минерале» с газом, продолжая переживать: а что, если Анатолий Малкин приедет на инвалидной коляске? Возможно такое? Конечно. Разве инвалид не человек, разве он не может назначить встречу в кафе? Нет, Денис ничего не имеет против людей в колясках, просто это очень грустно. Когда он брался за это спортивное дело, то по-мальчишески воображал, что общаться придется исключительно с полубогами, пышущими здоровьем и силой. А тут, извольте: то старики, у которых лучшие годы давно позади, то обломки спортивной славы, выброшенные с вершины жизни на ее обочину. Прямо-таки нехорошие мысли навевает: о бренности всего мирского. «Так проходит слава земная», нуя или вроде того…
Денис так увлекся своими печальными мыслями, так явственно представил бывшего чемпиона мира в тройном прыжке со всеми правдоподобными деталями, вплоть до инвалидной коляски, что, когда напротив него за столик подсел изящный, одетый в черную рубашку (в разгаре лета — с длинными рукавами) и светлые брюки, пахнущий хорошим мужским одеколоном человек, директор «Глории» едва не попросил его занять другое место, потому что за этим столиком у него назначена встреча. Его визави пришлось поздороваться: «Добрый день, уважаемый Денис Андреевич», — чтобы Денис сумел вынырнуть из своих грез и вернуться к действительности:
— Здравствуйте, Анатолий!
— Что-нибудь заказали?
— Только минеральную воду. Очень душно.
— Да-а, погода нас в этом году балует… А я, с вашего позволения, отобедаю. Я ведь тут не случайно: у меня в этом доме живет клиент, чемпион мира по футболу. Я к нему хожу на дом проводить психотерапевтические сеансы. Сеанс начнется в пятнадцать ноль-ноль, так что еще больше часа в нашем с вами распоряжении.
— А что с ним такое? С футболистом?
— Профессиональных тайн не выдаю, — развел руками психолог, и Денис мысленно обругал себя за глупость и бестактность. — Зато можете рассчитывать, что я сохраню и ваши тайны… Дина, будьте добры, я хочу сделать заказ!
Психолог, видимо, был в этом кафе нередким гостем: официантка по имени Дина подбежала к нему с лучистой улыбкой, приберегаемой работниками сферы обслуживания специально для самых перспективных клиентов. Быстро, как дирижер — знакомую партитуру, Анатолий Малкин пробежал глазами меню, удерживая его почему-то не правой, а левой рукой. Ну, что же, может быть, он левша, такое бывает. В некоторых видах спорта, кажется, левши ценятся больше правшей — вдруг это и тройного прыжка касается?
— Томатный суп, шницель и лимонное мороженое, — заказал Анатолий, и Дина с готовностью зачеркала в блокнотике карандашом.
Денис ощутил, что она не осталась равнодушна к бывшему спортсмену с его строгим, сдержанным, но по-мужски привлекательным обликом. Ну вот, по крайней мере, страхи оказались напрасны: Анатолий не калека, он вполне здоров. А травма — ну, бывает же, что и после травмы здоровье восстанавливается…
— Так что же, Денис, вас интересуют психологические аспекты применения допинга? — спросил Анатолий, откинувшись на спинку стула и глядя проницательными карими глазами как бы сквозь Дениса — или прямо в его внутреннюю сущность?
— Меня скорее интересует, — попытался точнее сформулировать вопрос директор агентства «Глория», — почему спорт сам по себе является таким сильным допингом, что люди ради спорта идут на применение допинга.
Вопрос именно в такой заковыристой форме вызрел у Дениса не случайно. Его не вполне убедили рассуждения Игоря Сизова относительно того, что спортсмен не будет принимать никакие таблетки, если будет точно знать, что они нанесут вред здоровью. Кажется, Игорь — особый случай: слишком независим, слишком интеллигентен, слишком рассудителен. Валерия точно знала, видела действие этого вреда на своем теле воочию — и принимала все равно! Принимали и другие, те, чью спортивную карьеру подрубила на корню деятельность лаборатории «Дельта». Так что же это за злое колдовство заставляет людей гробить себя? Или, наоборот, не злое, а чудесное, обворожительное колдовство, ради которого не жалко пожертвовать и здоровьем, и годами жизни, и всем-всем-всем?
— У вас нестандартная точка зрения, — прищурился Анатолий Малкин, — которая имеет право на существование. Знаете, если танцевать от печки, то начинать я, наверное, должен от высказывания основателя современного олимпийского движения, французского барона Пьера де Кубертена: «О, спорт, ты — мир!» Наверняка вы это высказывание слышали, возможно, даже произносили, но вряд ли задумывались: а что оно, по существу, означает? Здесь вступают в действие коммуникативные различия. Для вас, человека, далекого от спорта, оно, по всей вероятности, означает, что спорт — это отдельный, существующий где-то вдалеке и независимо от вас мир. А для типичного спортсмена, представьте, это значит, что спорт для него составляет весь мир. Служащий заменителем того, большого мира, о котором он совсем не задумывается…
Томатный суп, предназначенный Малкину, прибыл одновременно с минеральной водой для Дениса. Аккуратно прикрыв салфеткой колени, Малкин взял ложку — взял, как все обычные люди, правой рукой… Тут-то успокоившегося было Дениса точно по глазам ударило: кисть правой руки торчала как-то неестественно, под острым углом к предплечью. Вокруг запястья толстой розовой змеей обвивался грубый шрам, уходящий под рукав. Только сделав это открытие, Денис обратил внимание, что и сидит психолог как-то неловко, склоняясь вправо, и правое плечо у него выше другого… Директор «Глории» постарался не выдать своих эмоций. Тем более что, в отличие от Валерии Ильиной, несчастье которой окружало ее невидимой, но ощущаемой грязноватой оболочкой, психолог не вызывал ни отвращения, ни сочувствия. Напротив, его словно одевала железная, непроницаемая для чужих чувств броня.
— Я мог бы рассказать вам много историй своих клиентов — конечно, не называя имен, — тихо, ненастойчиво начал беседу Анатолий Малкин, — и все они говорят об одном и том же… Но, боюсь, это будет некорректно с моей стороны. Так что могу провести анализ высказанного вами утверждения на примере собственной биографии. Тут уж меня в нескромности никто не упрекнет…
Малкин — не москвич. Подобно большинству русских олимпийских чемпионов, он родился в провинции — в Петрозаводске. Тяжелое, каменное, промышленное название носит его родной город, и детство Толе вспоминается как нечто серое, тяжелое, беспросветное. Когда ему было пять лет, отец бросил семью, оказав благодеяние жене, которая была вынуждена зарабатывать алкоголику на еду и выпивку, постоянно не высыпаясь и залечивая синяки из-за его ежедневных дебошей. Негативный образ отца оказывал, видимо, давление на психику Толиной матери даже после того, как реальный отец был бесповоротно изгнан. Бдительно следила она за сыном, выискивая в его детских капризах следы взрослой тяги побуянить, в детской мечтательности — взрослую лень. По мере роста сходство с отцом становилось все сильнее… Больше всего опасаясь неблагоприятных отцовских генов, а также действия отрицательного примера в первые годы жизни, мать сочла полезным, чтобы Толя занялся спортом. Сама отвела в детскую спортивную школу. Там его и лениться отучат, и пить не позволят!
В детской спортивной школе все было не такое, как дома: светлое, чистое, внимательное и строгое. От несоответствия среды домашней и спортивной, от тяжести внезапно навалившихся нагрузок Толя сначала оторопел, потом подумал, что, несмотря на то что мама рассердится, надо бежать отсюда скорей. Когда впервые упал на колено, стало так больно, что он не выдержал и заплакал. «Ты чего нюнишь, а? — подмигнул совсем юный, как сейчас понимается взрослому Анатолию, тренер, отозвав Малкина в укромное местечко. — Разве олимпийским чемпионом не хочешь стать? Смотри, если чемпионом, то плакать нельзя. Реву-корову на олимпиаду не пустят». Толя подумал, что если разобраться, то чемпионом стать неплохо бы, и слезы высохли сами собой. Потом он, правда, установил, что точно такие же слова тренер говорил и всем другим мальчикам. Ну, так что же, разве он не прав? Их тут много. Не может же быть так много чемпионов? На всех олимпийского золота не хватит. Но кому именно выпадет славная судьба, тренер знать не может. Поэтому и зовет в чемпионы всех подряд. Все правильно, по-другому и не получится. Вот только ни тренер, ни мальчики-сверстники еще не подозревают, что только Малкин — большеголовый, худющий, не слишком сильный — станет королем тройного прыжка…
Ознакомительная версия.
