Роллинз долго пил, затем поставил банку на стол.
– В котором часу в воскресенье вечером вы закончили смену?
– Вообще не закончил. Я стараюсь отрабатывать по две смены, потому что моя девушка вот-вот родит, а страховки нет. Пошел, как сегодня, на вторую смену и ездил до утра. То есть до понедельника.
– Что на вас было надето в ту ночь?
– Какого черта, приятель? Вы же сказали, что я не подозреваемый.
– Вы не подозреваемый до тех пор, пока отвечаете на мои вопросы. Так что на вас было, Зюзя?
– Что всегда. Рубашка от Томми Багамы и брюки карго. Если проводишь в машине по шестнадцать часов, хочется, чтобы было удобно.
– Рубашка какого цвета?
Таксист ткнул себя в грудь:
– Эта рубашка.
Она была ярко-желтого цвета, пляжного покроя. Босх ни минуты не сомневался, что это не сам Томми Багама, а чистейшая подделка. И уж очень большая натяжка принять ее за серую. Если только Роллинз не переодевался, он не тот, кто спускался по пожарной лестнице.
– Кому вы говорили, что видели Ирвинга в отеле? – спросил Гарри.
– Никому.
Роллинз на секунду отвел глаза, и Босх понял, что он лжет.
– Нехорошо, Зюзя. Я думал, вы достаточно сообразительны, чтобы понять: мы не задаем вопросов, на которые заранее не знаем ответов.
Детектив встал, полез под пиджак и снял с ремня наручники.
– Только начальнику моей смены, – поспешно проговорил таксист. – Так, мимоходом. По радио. Вроде как: «Знаешь, кого я только что видел?» Что-то в этом роде.
– И он догадался?
– Нет, пришлось объяснить. Вот и все.
– Начальник смены спросил, где вы видели Ирвинга?
– Нет, он и так знал. Я связался с ним, высаживая пассажира, сказал, что мне причитается двадцатка, поэтому он представлял, где я нахожусь.
– Что еще вы ему сказали?
– Да вроде все. Так, немного потрепались.
Босх подождал, не добавит ли таксист что-нибудь еще, но Роллинз молчал, только глаза были по-прежнему прикованы к наручникам.
– Хорошо, Зюзя, как зовут вашего начальника смены, который дежурил в воскресенье вечером?
– Марк Маккуиллен. Он сегодня вечером при Прутке.
– При прутке?
– Он диспетчер, но его зовут Прутом, потому что раньше микрофон стоял на столе на такой ножке вроде прутка. Вот и он – Прут. Знаете, мне кто-то говорил, что он бывший коп.
Босх пристально посмотрел на таксиста и при этом пытался облечь в зрительный образ фамилию Маккуиллен. Роллинз был прав: этот человек в самом деле когда-то служил полицейским. К Гарри вернулось ощущение, что все валится в одну кучу. Только теперь все не просто валилось, а низвергалось. Марк Маккуиллен – это имя из прошлого. Из прошлого Босха и управления.
Наконец он прогнал набежавшие мысли и посмотрел на таксиста.
– Что сказал Маккуиллен, когда вы сообщили ему, что видели Ирвинга?
– Ничего. Вроде бы спрашивал, поселился он в отеле или нет.
– И что вы ему ответили?
– Ответил, что, по-моему, поселился. Ведь он отдал машину в гараж. А в «Шато» гараж небольшой. Туда разрешают ставить только машины гостей. Если человек приехал в бар или еще зачем-то, ему придется обратиться к работнику внешней стоянки.
Босх кивнул. Роллинз прав.
– Ладно, отвезем вас обратно, Хучино. Только учтите: если кому-нибудь проговоритесь, о чем мы тут балакали, я об этом непременно узнаю. И обещаю – вам не поздоровится.
Таксист, словно сдаваясь, поднял руки.
– Разве я не понимаю?
Высадив Роллинза, они отправились обратно в центр, в главное здание полицейского управления.
– Значит, Маккуиллен, – протянул Чу. Босх давно этого ожидал. – Кто он такой? Я же вижу, фамилия что-то тебе говорит.
– Как сказал Зюзя, бывший коп.
– Ты знаешь его? Вернее, знал?
– Знал о нем. Но не был с ним знаком.
– И что это за история?
– Этого копа принесли в жертву богам умиротворения. Он потерял работу, потому что поступал так, как его учили.
– Хватит ходить вокруг да около. Выкладывай, в чем дело.
– Дело в том, что мне необходимо подняться на десятый этаж и кое с кем поговорить.
– С шефом?
– Нет, не с шефом.
– И это опять тот случай, когда ты будешь держать напарника в неведении до тех пор, пока, по-твоему, не придет время что-то ему сказать?
Босх не ответил, обдумывая ситуацию.
– Прошу тебя, как только мы вернемся, займись поисками человека по его погонялу.
– Кого?
– Некоего типа, который примерно двадцать пять лет назад был известен в районе Голливуда, Бербанке, по прозвищу Чилл.
– Вот тебе на! Ты говоришь о втором деле?
– Я хочу, чтобы ты нашел этого типа. Его инициалы Ч.Х. Знакомые называли его Чиллом. Видимо, это производное от его настоящего имени.
Чу покачал головой.
– Послушай, это уж слишком. Я не могу так работать. Мне не остается ничего иного, как после всего этого пожаловаться лейтенанту.
Босх только кивнул.
– После всего этого? Следовательно, сначала ты займешься поисками человека по прозвищу Чилл?
Он не стал предупреждать Киз Райдер. И, поднявшись на лифте на десятый этаж, без вызова и не записавшись на прием, вошел в приемную высокого начальства. Его встретили столы-близнецы, за которыми сидели близнецы-адъютанты. Босх направился к левому.
– Детектив Гарри Босх. Мне необходимо встретиться с лейтенантом Райдер.
У молодого адъютанта в новенькой форме была табличка с фамилией «Ривера». Он взял со стола пюпитр с зажимом и некоторое время изучал список.
– Вы здесь не значитесь. Разве лейтенант ждет вас? Она на совещании.
– Да.
Риверу удивил его ответ, и он снова посмотрел в список.
– Присядьте, детектив. Я узнаю, сможет ли она принять вас.
– Сделайте одолжение.
Ривера не двинулся с места – он ожидал, что Босх уйдет. А тот вместо этого направился к ряду стульев у окон, откуда открывался вид на административный центр города – большую часть пейзажа занимал характерный шпиль городской ратуши. Но Босх не сел, а стоял. Когда он оказался на безопасном расстоянии от стола адъютанта, тот поднял трубку. И, с кем-то говоря, прикрывал ладонью рот. Вскоре он повесил трубку, но не повернулся в сторону Босха.
Гарри вновь поглядел вниз. На ступенях ратуши дежурили тележурналисты – надеялись: выйдет какой-нибудь политик и скажет нечто такое, что можно будет продать. Уж не Ирвинг ли сейчас спустится по этой мраморной лестнице? – подумал Босх.
– Гарри! – Он обернулся. Его окликнула Райдер. – Пойдем со мной.
Ему не понравились последние слова. Но он вышел за ней через двойную дверь в коридор. Как только они остались одни, лейтенант повернулась к нему.
– В чем дело? У меня в кабинете сидят люди.
– Необходимо поговорить. Немедленно.
– Тогда говори.
– Не здесь и не так. Все очень обострилось. Дело развивается так, как я тебя предупреждал. Шеф должен быть в курсе. Кто в твоем кабинете? Ирвинг?
– Не сходи с ума.
– Тогда почему ты разговариваешь со мной в коридоре?
– Потому что кабинет занят и потому что ты сам просил меня о полной конфиденциальности. Дай мне десять минут и жди у Чарли Чаплина.
Босх нажал на кнопку вызова лифта. На этом этаже были кнопки только для спуска.
– Буду ждать.
Брэдбери-билдинг находилось всего в квартале от центрального здания полицейского управления. Босх вошел в боковую дверь со стороны Третьей улицы и оказался в тускло освещенном вестибюле, где стояла скамья и рядом памятник Чарли Чаплину в роли его самого яркого персонажа – Бродяжки. Босх сел в тени рядом с Чарли и стал ждать. Брэдбери-билдинг, старейшее и самое красивое здание в центре города, приютило много частных офисов, а также помещения для слушаний по правомерности действий полиции, которыми пользовался отдел внутренних расследований. Странный выбор для тайной встречи, но Босх и Райдер не впервые пользовались этим местом. Поэтому не требовалось ни обсуждений, ни объяснений, когда лейтенант сказала: «Жди меня у Чарли Чаплина».
Помимо обещанных десяти минут, Райдер задерживалась еще на десять, но это вполне устраивало Босха: за это время он сформулировал то, что собирался ей сказать. Все было непросто, туманно, то и дело менялось.
Едва закончив рассуждать с самим собой, он услышал сигнал: на мобильник пришло текстовое сообщение. Босх достал телефон, предположив, что Райдер отменяет встречу. Но эсэмэска была от дочери.
«Поужинаю и сделаю уроки у Эш. Ее мама готовит вку-у-усную пиццу».
Босх почувствовал легкий укол совести, потому что обрадовался этому сообщению: раз о дочери вечером позаботятся, у него останется больше времени на расследование дел. И еще это означало, что, если придумать вескую причину, можно повидаться с Анной Стоун. Он отправил дочери ответ и попросил ее вернуться домой к десяти. Написал, чтобы она позвонила, если будет нужно подвезти ее.
Он убирал в карман телефон, когда появилась Райдер. Она немного помедлила, давая глазам привыкнуть к полумраку, и села рядом.
