недостачи последней ревизии и получите ответ на свой вопрос.
Я произвёл вычеты.
— Значит, по моему вычету, у Вас недостаёт сумма за два платья, так?
— Да.
— Хорошо. Тогда у Вас, Зинаида Ивановна, в сущности, по последней краже, если мы возвратим похищенные вещи, нет недостачи. Так?
— Да.
— Вы согласны забрать этот товар?
— Да.
— Отлично! Зинаида Ивановна, Вы сделайте себе копию с протокола опознания вещей. Хорошо?
— Согласна.
— После, как сделаете копию, можете забрать вещи.
Пока заведующая переписывала, я поблагодарил понятых и отпустил.
— Кстати, чуть, было, не забыл. Зинаида Ивановна, Вы сказали, что сумму недостачи по первой краже включили в акт ревизии по последней краже. Так ведь?
— Да.
— Вы можете мне объяснить, на каком основании ревизоры поступили подобным образом? Разве сумму недостачи не списали по первой краже?
Заведующая подняла на меня удивлённые глаза, промолвила:
— Нет. Не списали. Сумма недостачи так и висит на мастерской. Обещали списать в новом году.
— Простите, Зинаида Ивановна, что-то я не совсем понял Вас. Поясните, пожалуйста, на основании какого документа должны списать прошлую недостачу?
— Как, на основании какого документа? — это она уже изумлённо посмотрела на меня, наверняка подумав, что я не знаю, как это делается. — Ввиду того, что была совершена кража из мастерской, за недостачу должен отвечать преступник, который совершил кражу. Милиция должна представить мне документ, подтверждающий, что виновник, совершивший кражу, установлен, или решение суда. На основании этих документов с нас списывают недостачу.
Я пристально посмотрел на заведующую и задал вопрос:
— Вы разве не обращались за документом в органы милиции или в суд?
— Да. Обращалась в милицию. Вначале была у начальника милиции, но он послал меня к начальнику уголовного розыска. Начальник уголовного розыска, извините, я забыла его имя и отчество…
— … Пилин Алексей Николаевич, — подсказал я.
— Да, да, Алексей Николаевич Пилин, теперь вспомнила. Так вот, он сказал мне, что пришлёт бумагу. — «Обещал прислать, но не прислал…» — отметил я про себя. — Я ждала, ждала, так и до сих пор от него никакого документа не получила.
«Это и козе понятно! — мысленно подумал я, и вдруг осенило меня, — вот где, оказывается, зарыта собака! Вот причина, почему окрысились на меня начальник отдела Пашков и Пилин, когда я потребовал материал по первой краже!»
— Простите меня, Зинаида Ивановна, но я должен огорчить Вас. Виной тому являетесь Вы сами.
— Как, я?! — мгновенно среагировала она, сделав на лице удивлённое, непонимающее выражение. — Это почему же я? — выкрикнула она так громко, что, наверное, её голос услышали в коридоре.
Я не спеша открыл материал, собранный по первой краже и возвращённый на днях мне, по моему требованию. Я попросил её успокоиться. Когда она немного успокоилась, я сказал:
— Вот смотрите, Зинаида Ивановна, на это заявление, — и я положил весь материал перед ней. — Читайте, пожалуйста, вслух.
Зинаида Ивановна взяла материал и стала читать вслух:
«… Я, заведующая мастерской, не имею к сторожу Лупо-ву претензий…»
Я на этом месте остановил Зинаиду Ивановну и задал вопрос:
— Скажите, Вы что подразумевали под словом «претензий», Зинаида Ивановна? Вы прощаете ему сумму, образовавшуюся после кражи, или что-то другое?
Зинаида Ивановна неожиданно занервничала. Глаза забегали, на губах появились мелкие дёргания. На лице её изобразилось тупое изумление, а в глазах отразился испуг. Заметив, что заданный вопрос привёл её в растерянное, недоумённое, тревожное состояние, я осторожно решил повторить вопрос:
— Всё же, что Вы всё-таки имели в виду, написав в заявлении, что Вы не имеете претензий к сторожу Лупову? Прощаете его за то, что по его вине в мастерской образовалась недостача? Погашаете за него эту недостачу или ещё что-то сделаете за него? Так, что ли, можно понять Ваше заявление?
Зинаида Ивановна, выслушав меня, ещё больше растерялась. Её лицо помрачнело и покрылось красными пятнами… Она некоторое время бессмысленно смотрела перед собой и молчала. Такое состояние продлилось значительный отрезок времени. Потом как бы очнулась и пробормотала:
— Я, право же, не знаю, что Вам и ответить. Мне сказали, как писать, ну я так и написала. Вы считаете, что я дурно, неправильно поступила?
Я слегка ухмыльнулся и сказал:
— Как мне знать, правильно ли Вы поступили или нет. Это Вы сами себе должны давать отчёт в своих поступках. Если человек переступит черту закона, учитывая тяжесть поступка, я могу ответить, дурной этот поступок или нет, учитывая требования закона. Как бы Вам не было неприятно услышать от меня, но я не могу не задать Вам следующий, очень деликатный вопрос:
— Какой ещё деликатный вопрос, Рудольф Васильевич? — закатив свои глаза, спросила она.
— Вопрос мой вот такого характера. Кто же теперь возместит ущерб, то есть недостачу, нанесённую мастерской первой кражей?
Зинаида Ивановна совсем упала духом и даже глаза увлажнились. Сидела молча и о чём-то думала. Через какое-то время я услышал её негромкий голос:
— Как же милиция? — совсем упавшим голосом проговорила она. — Она ведь должна мне документ…
— Вы, Зинаида Ивановна, как я вижу, ничего не поняли, о чём я Вам говорил только что. Хорошо, тогда постараюсь объяснить по-другому, чтобы понятнее было. Прочитаю-ка Вам постановляющую часть постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Слушайте внимательно! «… На основании того, что виновник кражи из пошивочной мастерской, сторож Лупов, умер; согласно заявлению заведующей мастерской, что она претензий к сторожу не имеет; руководствуясь статьями такими-то уголовно-процессуального кодекса, из-за отсутствия состава преступления в возбуждении уголовного дела отказать». Значит так, в постановлении сказано, что виновник кражи, в данном случае сторож Лупов, умер и не с кого взыскать сумму ущерба. А Вы ещё заявление написали, что к сторожу претензий не имеете. Вот и получается, сумма ущерба зависла за мастерской…
— Как же так? — не дав договорить мне, пробормотала совсем раскисшая заведующая, — возместить ущерб за них — так, что ли, получается?
— Получается так, Зинаида Ивановна, — ответил я.
— Это же неправильно! При чём тут я? Не я же украла вещи! Нет! Я это так не оставлю! — вдруг оживилась и приняла серьёзный и решительный вид Зинаида Ивановна. — Почему я должна за воров отвечать! Нашли козла отпущения! Этому не бывать! Пойду в горком партии. Пожалуюсь! Они уж точно разберутся!
— Это Ваше право, Зинаида Ивановна, — сказал я, а сам подумал: «Если она пойдёт в горком партии, — а она, по ее настроению, точно пойдет, тут сомнении нет; смотри, как она решительно настроена; чувствует, что её там поддержат, — тогда жди бури!» Как я мог в тот момент знать или предвидеть, что эта буря вскорости разразится над моей же,
