Про Сафронова я тоже слышал. И не раз видел. По телевизору. Косматый художник, портреты богачам пишет. Какое отношение он имеет к сегодняшним событиям, пока не понятно. Вероятно, речь шла о другом Сафронове. Судя по всему, какая-то шишка из генеральной прокуратуры. Егор профессионал, знает, о ком говорит.
Авторитетная рука Демидова ослабляет галстук. Душновато…
– Ну что, начнем разбор полетов?..– Глазунов спокоен, но собран, как Маринеско перед торпедной атакой.– Мы люди занятые, нам ухаживать некогда, поэтому предлагаем все рассказать самому. Например, о своих отношениях с господином Ветрянским. Увы, ныне покойным. И даже по-человечески не похороненным. Согласись, дно шахты – не самое лучшее кладбище. Хотя Ветрянскому без разницы, но, тем не менее, не по-людски как-то…
Кто такой Ветрянский, я не знал, но догадался, что про его существование, вернее, уже – несуществование Егор вычитал в досье, сворованном Вялым из секретной базы ГУБОПа. База не липовала – услышав фамилию, Демидов сразу встрепенулся, словно от укуса кобры. Понял, что люди из прокуратуры не блефуют и командировочные получают не зря.
– Какой Ветрянский?
– Как это какой?.. Тот самый! Который в двухтысячном году воспользовался твоим безграничным доверием и решил прокрутить часть «общаковых» денег. И прокрутил, шельмец,– прости Господи, что о покойных плохо!.. Закупил у китайцев харчи просроченные и в Кемерово толкнул. А доложить забыл. И бонусом не поделился. За что и получил. В бонус! Напомнить, кто его в старую шахту спихнул?.. Начальник вашей службы безопасности и один из его быков. Если конкретнее, некий Васильков по кличке Валет, судимый за серию разбоев в Алябинске. По твоему прямому приказу спихнул, Данила Сергеич. А обманщик Ветрянский так и числится без вести пропавшим. Но при желании его найти можно. Валет это скорбное место хорошо запомнил. А желание у нас такое есть. И жгучее. Верно, Артем Григорьевич?..
– Да,– четко подтвердил я совершенно секретную информацию.
– Я никому ничего не приказывал… Это лажа полная…
– Ага… Ветрянский сам прыгнул. Адреналина не хватало пареньку… Мы даже знаем, где ты это приказал. В ресторации «Малахитовая шкатулка», которая Ветрянскому и принадлежала. А теперь тебе отошла. Вспоминаешь разговор за столом?.. Он у нас, кстати, есть. А записывали тебя лепшие кореша…
Я вот думаю: в этой базе на всех уважаемых граждан такая подробная эксклюзивная информация или только на избранных?.. Может, и на меня что-нибудь есть? Надо будет попросить Вялого проверить. А то придут вот также из прокуратуры, проси потом политического убежища на Западе…
Демидов-то понимает, о чем речь. Уже не знает, что с руками делать, пальцы пляску святого Витта исполняют.
– Вспоминаешь, вспоминаешь!.. Ты тогда выпил лишку, на эмоциях был. Потом пожалел, конечно, но что сделано, то сделано… Надо себя контролировать, Данила Сергеич. «Новопассит» принимать, к психологу записаться.
– Это залипуха… Адвоката…
– Да что ты заладил, как параноик: адвоката, адвоката… Сказали же, всему свое время. Как народ «мочить», так адвокаты не нужны… А по поводу залипухи – ты еще скажи, что это происки политических противников.
– Не исключено…
– Лимоновцы, наверно. Не пей лимонада, лимоновцем станешь, ха-ха-ха…
– Ха-ха-ха…
Это смеялся я. Надо же разговор поддержать.
Звонит местный телефон. Егор снимает трубку.
– Глазунов… Да, соединяйте… Алло! Да, Владимир Михайлович… Все нормально, привезли. Беседуем… Конечно, конечно. Я понял… Добро!
Егорка кладет трубку.
– Во, видишь, сколько к тебе интереса… Но Ветрянский – это так, для разогрева. Мелочевка.
Егорка поднялся со стула, расправил плечи и покрутил руками, разминая мышцы.
– Теперь про шахту «Суходольскую-один» поговорим. Вот где наслаждение для Верховного суда!
Он перекинул страничку в своей папке и, подглядывая в нее, принялся вдохновенно декламировать подготовленную речь. Речь была ужасна. По содержанию, разумеется. По форме – Жириновскому и не снилось. Егорка, наверное, в самолете репетировал. Сага о тяжелой шахтерской жизни. Каждое слово – в десятку! Как бейсбольной битой по темечку!
Я не буду повторять ее дословно, впрочем, и не смог бы. В экономических терминах я разбираюсь плохо, а к насилию на страницах книг отношусь еще хуже. Устал я от насилия. Мне мягкого и теплого подавай. Чтоб душу грело и надежду вселяло. А тут?.. Полная безнадега.
То, что безнадега, и Даниил Сергеевич сразу понял. Ни адвокатов уже не просит, ни против беспредела не протестует. Так, бубнит что-то под нос. Видно, проняло хозяина города Суходольска до самого копчика. Лишь бы раньше времени бритвой по венам не полоснул. От такой саги одно и остается – бритвой по венам, чтоб в пожизненном лагере не мучиться. А речь у Глазунова не просто сплетни и слухи озвученные. С доказательствами, с фактами! Даже я, юрист среднего звена, это понял. А персоналии какие проскакивают!.. Губернатор, местный прокурор, Иван Дмитриевич и даже Сам… Из Москвы который, в новостях мелькает, в министерских коридорах.
Но Егорка красавец! По фигу ему и министры, и губернаторы! Не ожидал я от друга таких граней таланта. Ему Гамлета в Ленкоме надо играть, а не разбойников ловить. Какой напор, какая энергия, какая сила! И самое главное – не скучно! Сколько времени прошло? Час? Полтора? Я даже и не заметил. Мне остается только аплодировать в душе и радоваться, что свадебные деньги потрачены с пользой. За один билет на такой спектакль можно пожертвовать любой свадьбой.
– Артем Григорьевич,– «следователь» прерывает ток-шоу, отхлебнув из графина воды,– сходите в дежурную часть, проверьте, готова ли камера? Что-то они не докладывают.
Я понимаю, что веду себя слишком пассивно, поэтому и получил указание. Схожу без проблем. Проверим.
В предбаннике публики прибавилось. Знакомый уже подполковник, так и не уехавший на территорию, еще выводок дородных мужей в серьезных костюмах. При моем появлении все встают. (Уважают!) На лице подполковника робкая улыбочка.
«Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки…»
– Все в порядке, Артем Григорьевич?
– В порядке. Готовьтесь…
Праздник со слезами на глазах. А вы как хотели? Раскрываемость раскрываемостью, а заказы бандитские – заказами. Ответить придется перед законом.
Стоп! Какой закон? Я ж не прокуратура. Курьер туристической фирмы «Парадиз» в красных кедах. И Егорка по большому счету никто. Так, обычный капитан из разбойного отдела с окладом в восемь тысяч. Но такое чувство, что сейчас на мне синий китель с большими звездами на погонах, а за моей спиной – бампер машины правосудия. И вновь признаюсь, не таясь: нравится мне это дело. Удивительно возвышает в собственных глазах.
Готовьтесь, Иван Дмитриевич, готовьтесь!
В дежурную часть не иду, сворачиваю в знакомый туалет. Накипело. Сталкиваюсь в дверях с Вадиком.
– Ну, как у вас?
– Порядок. Беседуем…
– Ну, вы даете, мужики,– в глазах Вадика восхищение, смешанное с белой завистью.– Сильно… Чтоб самого Демида захомутать…
– Да, в общем, ничего особенного. Даже не стреляли… А что это за публика в приемной?
– Отцы города… Мэр, директора шахт, пристебаи всякие… Через десять минут после вас примчались. Прибздели, караси…
Я зашел в туалет. Мутное окошко, выходящее на дом с «КамАЗом». Стройный хор голосов, летящий снаружи.
– Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!…
Шахтеры… Простые безработные шахтеры. Душ пятьдесят. Триколор, портреты, транспаранты. «Руки прочь от Демидова!», «Сталинизм не пройдет!»
Оранжевые повязки на рукавах. Палаток и полевых кухонь, слава Богу, пока нет, но к вечеру наверняка появятся. Какой-то доходяга в шахтерской каске забрался на «КамАЗ» и дирижирует хором. Милиция не вмешивается и митингующих не разгоняет. Оператор с тяжелой камерой на плече, суетливый корреспондент с микрофоном на палочке.
Все, как один! В едином порыве! Не сдадим своих москальским наймитам! «Сво-бо-ду!»
И когда успели плакаты написать? Неужели тоже готовились? Тоже ждали?
А дерьмо с пола так и не убрано…
Бесперспективняк…
Возвращаюсь назад, минуя гудящую приемную. При моем появлении все замолкают.
…Шторы на окнах кабинета уже задвинуты, вместо солнца – лампа, направленная в глаза авторитету. Демидов курит, чем-то напоминая тающего снеговика. Видимо, разговор был продуктивным и теплым. Егор возвышается над ним, поставив ногу на край стула, и молотом чеканит слова, сопровождая их красноречивыми жестами. Че Гевара на футболке тоже суров.
– И не помогут тебе ни Москва, ни Совет Европы, ни сам Господь Бог! И когда вертухаи поставят тебя раком и заломают руки к небу, тогда, может, дойдут мои слова до твоего гнилого организма!..
– Это заказ… Заказ,– городской папа глубоко затягивается,– я даже знаю от кого.
– Да если даже и заказ! – не отрицает Глазунов.– Плевать по большому счету! Извини, уважаемый, карабины тебе в офис и трупы в шахту мы не подкидывали. Сам в дерьме по горло! Так что, заказ – не заказ, а совесть моя чиста, как ангел на твоей крыше… А на будущее имей в виду: прокуратуру надо любить. Лучше с детства!
