Ознакомительная версия.
Боксер вернулся в первую комнату и тут заметил на столе дорогую вазочку, из чего сделал вывод, что хозяйка иногда любила себя побаловать. Вазочка-то не простая, а из венецианского стекла. Он такие видел. Тоже моряки торговали. Раньше за спекуляцию сажали, а теперь вози что хочешь — бизнесменом назовут. Главное, таможню вовремя подмазать, если перегиб с товаром… Но на это богатство можно только полюбоваться. Не грабить он сюда пришел, а совсем с другой целью. Хотя рука так и потянулась к вазочке. А в ней, сверкающей рубиновыми гранями, словно камни самоцветные сверкают. Давно он уже не ел леденцы, даже забыл об их существовании. Сунул в рот мимоходом золотистый кругляшек и тут услышал за окном шаги. Вовремя он успел посетить обитель этих вахлаков, вон и тетка возвращается, сумки тащит с продуктами, аж изогнулась вся в одну сторону. Жильцов своих кормить собралась, небось. А ведь на работе должна была еще отсиживаться. И чего в такую рань вернулась? Хотя, как говорится, хозяин — барин. Когда хочет, тогда и уходит. Главное, что он со своим делом успел. Боксер вытащил из кармана пистолет и направил его в окно прямо на тетку, прицелился в ее грудь, прикрытую цветастой кофточкой, и шепотом сказал себе: «Пу!» Усмехнулся, довольный своей шуткой, и спрятал пистолет в карман. Вернулся в комнату мужиков и бесшумно открыл окно, вылезая на другую сторону двора. Так же бесшумно закрыл и замер в тени высоких кустов сирени.
Он стоял, прижавшись спиной к дому, и дожидался, когда хозяйка дома откроет дверь и зайдет в дом, и только тогда быстро выскользнул за калитку. Телефон зазвонил, когда Боксер подошел к машине и уже шарил в кармане, доставая ключи.
— Ну? Где они? — спросил он у собеседника, предварительно взглянув на экран мобилы, где высветилось знакомое имя.
— Только что зашли в видеопрокат на площади Победы, — сообщил Шмель. — Пасти?
— В видеопрокат? — Боксер заторопился, открывая дверцу машины. — Стой, где стоишь. Следи за ними… Скоро буду. Глаз не спускай с двери.
Он сел в машину и повернул ключ в замке зажигания. «Ну идиоты… Кассета у них, ментам не отдали… Форменные идиоты». Нехорошая улыбка появилась на его лице, и он стал набирать на телефоне номер за номером, отдавая негромкие команды. На этот раз подкрепление у него будет не чета Валерчику. Чуваки готовы к любому исходу. Если нужно, и на мокруху пойдут не задумываясь. Он дал по газам и понесся на привычной ему скорости, невзирая на колдобины, которые не латали уже несколько лет. Машина подпрыгивала, стекла в дверцах дребезжали, но Боксеру было наплевать. Настроение улучшалось с каждой новой удачей. Задание Белоброва выполнил, сюрприз ментам подложил, скоро и на них самих выйдет, кассету захватит и передаст Белоброву. Остается только Валерчика найти да завалить. Фартовый день, хотя и начинался плохо…
Когда Вика несколько месяцев назад пришла в видеопрокат наниматься на работу, ей здесь с первого взгляда понравилось. Хотя помещение было обычным, как и тысячи других. На стенах большие плакаты с рекламами новых фильмов, стеллажи в человеческий рост с полками, где аккуратными рядами стояли коробочки с цветными корешками. Над каждым стеллажом табличка: «Приключения», «Боевики», «Комедии», «Новинки», «Эротика». Потом привыкла и даже заскучала. Потому что рассчитывала на то, что народ будет валом валить, найдется с кем пообщаться, а там, гляди, и познакомится с хорошим парнем. Но посетителей было гораздо меньше, чем ожидалось. Это раньше бизнес прокатчиков процветал, народ толокся в зале пачками. А ныне в магазинах цены на кассеты постоянно снижались ввиду наводнения ими потребительского рынка, и любители новых фильмов предпочитали их покупать, а не связываться с прокатом. Мало того что за кассетой нужно прийти, ее еще и вовремя необходимо вернуть, а это потеря времени и головная боль, поскольку приходится держать в памяти срок возврата. Иначе придется платить за каждый просроченный день.
Сегодня прибыли новые поступления, и ее напарник Володя — высокий парень субтильного телосложения расставлял по полкам фильмы и, не умолкая, делился с Викой своими рассуждениями о кино как виде искусства. Хотел произвести впечатление на девушку, которая явно скучала, сидя за стойкой и подперев голову рукой с таким обреченным видом, словно дома ее ждало семеро по лавкам, и она еще не придумала, чем их кормить.
Вика ему нравилась, и он всячески старался привлечь к себе ее внимание. Но чувствовал всю тщетность своих попыток и в утешение себе решил, что иметь в ее лице постоянного слушателя тоже неплохо. Вика рассеянно слушала парня, а сама вспоминала, что и на прежнем месте ей было неплохо. Во всяком случае, веселее. На складе сувениров и фейерверков скучать не приходилось — клиенты толпились у витрин, выбирая товар, переговаривались, советовались, она солидно сидела за кассовым аппаратом и заполняла накладные, выписывая счета. Перед праздниками царило особое оживление, а перед новогодними вообще некогда было головы поднять. Но Вика только радовалась этому — объем продаж впрямую влиял на ее проценты. После Нового года, конечно, покупательский ажиотаж резко падал, недели две в зале никто не появлялся, но на это время хозяин склада Юр Юрыч распускал сотрудников на каникулы. Сам улетал в австрийские Альпы кататься на лыжах, а Вика с мамой отправлялись в Египет на море. Поехать раз в год отдохнуть в Египет с мамой для Вики было святое. Не избалованная вниманием мужа, мама всю жизнь дальше дачного огорода на отдыхе не бывала. И когда Вика стала зарабатывать на сносную жизнь, круглый год откладывала деньги на отдых, только бы порадовать маму и видеть счастливую улыбку на ее лице. Отец вечно пребывал в депрессивном состоянии, обижался на весь мир, потому что ни одно дело, за которое бы он брался, не приносило ему ожидаемого успеха. Неудачник, одним словом. К советам дочери он не прислушивался, хотя в глубине души и понимал, что нынешнее поколение в современной жизни разбирается лучше. Им почему-то дикий капитализм, который царил в стране, нравился куда больше, чем нормальная спокойная жизнь при социализме, когда каждый советский гражданин чувствовал себя защищенным. А Викин отец все еще продолжал жить ценностями двадцатилетней давности, когда зарплата была стабильная — с голоду не умрешь, но особо и не размахнешься. Зато с работы никто не выгонял. А теперь не мог смириться с тем, что каждый начальник, будь он хоть двадцатилетним юнцом, в праве помыкать человеком с большим жизненным опытом вкупе с продолжительным стажем работы на одном месте — в лаборатории КБ одного из научных институтов.
— Ну, что тебе дался этот твой стаж? — как-то не выдержала Вика, когда отец в очередной раз ушел с работы, жалуясь на молодого начальника и его непомерные претензии. — Это в твое время можно было по десять раз в день чай пить, в курилку каждый час выходить. Сейчас начальнику нужна только твоя работа. Результативность! А ты много можешь успеть, если курить уходишь постоянно?
Отец огрызнулся, что, мол, молоко на губах еще не обсохло, нечего учить старших, и опять залег на диван, погружаясь в свои обиды. Возраст у него уже подходил к критическому, в пятьдесят три мужчине трудно найти хорошую работу, впрочем, так же как и женщине. А тут еще дочь с мамашей на него рукой махнули, каждая своим делом занимается… Дочка в каком-то чужом бизнесе обретается, даже не на государственной работе, а на чужого Юр Юрыча работает. Правда, зарабатывает прилично. Мать возит отдыхать. Ему, кстати, ни разу не предложила: «А давай, папочка, ты тоже с нами на море поедешь!» Обидно как… Растил, растил, штаны в чертовом КБ протирал, а на старости лет должен быть благодарен хотя бы за то, что его куском хлеба не попрекают, когда он с очередной работы уходит и тоскует в одиночестве на диване. И жена тоже изменила их жизненным принципам — подалась в частную аптеку, провизором. Опять же на какую-то Алевтину работает, но деньги исправно получает. Один он никому не нужен…
Когда на отца находила очередная кручина, он с обидой так и говорил своим домашним: «Никому я не нужен». Хотел сочувствия, а в ответ слышал: «Ну, найди себе что-нибудь…» Легко сказать — найди… Не вписывается он в новую жизнь, никак не соответствует… Из-за этого у него комплексы и тоска, а от родных никакого понимания.
Вика привычно каждое утро приходила на склад и, даже если чувствовала, что эта работа не вполне отвечает ее представлениям о приличной работе, получая хорошую зарплату, отбрасывала смущающие ее мысли. Наверное, она долго бы еще не решалась на какие-то изменения в своей жизни, страшилась уйти в никуда, но тут мама вбила себе в голову, что при такой работе, а особенно с таким контингентом, достойного жениха Вике не найти. А ведь уже двадцать пять. Зря Вика ей в красках описывала своих клиентов, их закидоны, пошлые шутки, преувеличивая недостатки и всякие нестандартные ситуации. Она-то преследовала совсем другую цель — развеселить маму, поднять ей настроение, чтобы та совсем не зачахла рядом с вечно ноющим и унылым папашей, а та принимала Викины иронические истории за чистую монету и настояла, чтобы дочка поменяла место работы.
Ознакомительная версия.
