бросил в прихожей, не до нее. Начальство со своей истерикой явно перегибало. Зачем нестись как на пожар, если человека уже нет?
Он скатился по лестнице, побежал на торец дома, где ждал «Москвич». С вечера не подумал – в баке оставалось горючего совсем ничего. Пришлось давать крюк через полрайона – автозаправочных станций в городе было немного. Потом летел, как по гоночному треку, обгоняя грузовики и легковушки.
Лидия Александровна ждала на обочине, зевала, терла глаза.
– Девушка, работаете? – пошутил Алексей, притормаживая у тротуара. И снова здравствуйте, словно и не расставались.
– Перебьешься, – буркнула Лида, садясь в машину. – Вчера предложила – ты отказался. Другой оказии не будет. Ума не приложу, что на меня нашло… – Он взял с места в карьер, выехал на Станционную улицу, Лида начала настороженно принюхиваться: – Ничего не понимаю, от тебя пахнет женщиной, как такое возможно? Я чувствую, меня не обманешь, и физиономия у тебя… одухотворенная, что ли. Когда успел? Кто такая? Почему не я?
Вяло отшучиваясь, он провел машину под серией виадуков, свернул с трассы, ведущей к аэропорту. Лида выдохлась, как-то загрустила. Иссякло желчное остроумие. Осталась позади индустриальная зона, крутые повороты. Осинники, смешанные с березняками, сменились сосновыми лесами.
Дачное общество «Энтузиаст» раскинулось у берегов извилистого озера, опутанного ивами и камышами. В центральной части ивы отступали, на берег выбирались сосны, высокомерно взирали на водную гладь.
Человек в форме, стоящий у патрульного «УАЗа», обрисовал пальцем направление: направо, потом налево, потом опять направо – и наслаждайтесь единением с природой… Местечко было что надо – самое то для отдыха от праведных трудов. В кооперативе проживали в основном прокурорские работники, сотрудники милиции со своими семьями – Лида просветила, когда проезжали через ярко окрашенные ворота.
Нужный участок находился в конце улочки, задворки территории плавными уступами спускались к воде. Расступались сосны, освобождая проход. Дачу недавно покрасили, поблескивали наличники. Законные пять соток от территории общего пользования отгораживал символический заборчик с прорезанной калиткой. Видимо, злоумышленники в эту местность не заглядывали – ввиду специфичного дачного контингента.
За шапками деревьев переливалось восходящее солнце. Перистые облачка заполнили небо – не такое уж препятствие для солнечных лучей. Вода была прозрачной, какой-то неестественно спокойной.
Женское тело у воды с окружающей местностью никак не гармонировало. У края террасы стоял еще один «УАЗ».
«Слетелись бездельники», – с нахлынувшей неприязнью подумал Алексей.
Он встал за пригорком, глубоко вздохнул – словно йог, освобождающий разум. Лида исподлобья смотрела по сторонам. На месте происшествия толклись люди, усердно затаптывая следы. Двое в форме, какой-то пожилой мужик в брезентовой штормовке и резиновых сапогах с отвернутыми голенищами. В стороне стояли дачники – в основном, пожилые женщины, избавленные от необходимости работать по четвергам.
– Ты уже все понял, – уныло пробормотала Лида. – Что вещает твоя непревзойденная чуйка? Мы вчера говорили о третьем преступлении и… похоже, накаркали.
– Давай не делать преждевременных выводов, – капитан покинул машину.
Милиционеры расступились, делая уважительные лица. Мужские взгляды скользили по изгибам фигуры живой женщины – на мертвую уже насмотрелись.
– Здравия желаем, товарищ капитан, – приветствовал прибывших начальник патруля. – И вам наилучшие пожелания, Лидия Александровна.
– Что тут у вас? – проворчал Разин.
Можно и не спрашивать, все понятно и красноречиво. Женщина лежала у воды, зарывшись носом в сырую глину. Еще немного – и голова бы утонула в озере. Руки связаны за спиной бельевой веревкой – как-то диковато выделялся на ногтях мутно-красный маникюр. На раскроенном затылке чернела кровь. Жертва была одета в плотно обтягивающий трикотажный костюм – довольно качественный. Как бы даже импортный. До удара голова была обмотана косынкой – сейчас она болталась, зацепившись за сучок коряги. Жертва была молода, фигуриста – хотя отдельным любителям слабого пола она бы показалась худощавой. Голова была повернута на тридцать градусов. Алексей присел на корточки, нагнулся. Левый глаз потерпевшей был полуоткрыт, губы исказила застывшая гримаса.
– Такой ее и нашли, товарищ капитан, – отчитался патрульный. – Это по вашей части, желаем удачи. В дежурную часть позвонил вот этот гражданин.
Мужчина в штатском не выглядел растерянным. Немного расстроенный – но не растерянный. Крепко сбитый, заметно за шестьдесят, но бодрый. Лето только началось, а лицо уже загорело. Он носил плотную штормовку, панаму из нервущейся ткани.
– Беликов Тимофей Иванович, – представился мужчина, – сосед Анны Семеновны, вон моя дачка, – кивнул он на приземистое двухэтажное строение. Участок примыкал к даче с наличниками, на территории возвышались подсобные постройки, переливались стеклянные окна самодельной теплицы. – Порыбачить захотел перед рассветом, в эти часы на озере самый клев… – мужчина сокрушенно вздохнул. – Вон, видите, справа причал, там моя лодка. Вышел, значит, с участка, топаю вдоль бережка, спрыгнул с пригорка – и бац…
– Сочувствую, что ваши планы не воплотились в жизнь, Тимофей Иванович, – пробормотал Разин, – ничего, лето длинное. А Анна Семеновна – это у нас…
– Лежит перед вами, – поведал сосед, – Анна Семеновна Лучинская, двадцать девять лет, работает в транспортной прокуратуре Железнодорожного района. Молодая работница, но такая была перспективная… Эх, – мужчина сокрушенно вздохнул, – и такая порядочная была женщина… Совсем недавно разговаривали, буквально вчера вечером…
– Вот же незадача… – расстроенно прошептала в затылок Лида. – Нам только прокурорских трупов не хватало в этом деле…
А дело было и впрямь то самое. Связанные руки, кляп во рту из скомканного полотенца, сокрушительный удар по затылку, после которого невозможно выжить…
– То есть это вы сообщили о случившемся в милицию, Тимофей Иванович? И каким, позвольте поинтересоваться, образом? Современные дачи оснащены телефонной связью?
– Управление оснащено, – снисходительно усмехнулся рыбак. – Оно почти рядом, вон за теми домами. Ключ у меня есть, всегда на связке. Признаться, молодой человек, председатель дачного товарищества – это я… Мужу потерпевшей я тоже позвонил, он должен прибыть.
– Удачно, – оценил Алексей. – А вы, Тимофей Иванович… полагаю, не слесарем на заводе работали?
– Не понимаю, что вы имеете против слесарей, – пожал плечами дачник. – На пенсии шестой год – ушел в шестьдесят два. Последние годы возглавлял прокуратуру Кировского района. А теперь на заслуженном отдыхе – таскаю из озера карасей, огурцы с помидорами выращиваю.
– Вообще приплыли… – шепотом прокомментировала Лида.
Подъехал «рафик» из отдела, высадился десант: Варламов, Островой, мрачный до невозможности Крюгер. Замыкал процессию крадущийся, как тать по ночному лесу, практикант. Денису Шабанову выпало счастье остаться в отделе (видимо, принимать поздравления). Подходили как-то боком, с обреченными минами. Практикант уже не боялся, хотя и не бежал впереди паровоза; физиономия красноречиво извещала: я же говорил!
– Тимофей Иванович? – удивился Варламов. – Надо же, какая встреча, сто лет не виделись. А вы теперь, стало быть, на добровольных началах? – Шутка
