Ознакомительная версия.
Но самое ужасное обнаруживается при посадке в самолет!
Они летят со мной. Оба ГП, вот так номер! Пока не вышел казус с билетом, я не говорила им, где собираюсь провести лето. Но раньше я считала это легкой предосторожностью, а теперь понимаю, что на сто процентов была права.
Я пытаюсь уговорить их отказаться от этой идиотской затеи и остаться в Москве — разумеется, совершенно бесполезно, проще переубедить телеграфный столб. Пару телеграфных столбов.
Если бы я умела закатывать истерики, но увы, увы. В конце концов, я беру с них множество железных обещаний и связываю суровыми договоренностями: не мешать мне работать и не травмировать психику родителей. Легко сказать! Боюсь, сам факт наличия сразу двух ГП в нашем семейном лагере напрочь выбьет их из колеи. Взлетаем. Я засыпаю, и мне снится, как я выступаю перед аудиторией с речью в защиту полиандрии. В девятнадцатом веке, говорю я, многомужество бытовало у алеутов, мужья же в таком случае обычно приходились друг другу просто братьями… Конечно, я просыпаюсь в холодном поту.
Оба ГП — мои сокурсники.
На ГП-1 я обратила внимание первого сентября, и все остальные тоже: он вообще был первым, что бросалось в глаза. ГП-1 пришел с огромным ранцевым опрыскивателем, наполненным пивом, и поил всех желающих, нужно было поднести шланг ко рту на некотором расстоянии, а он открывал вентиль и играл с напором. Само собой, он сразу стал центром всеобщего внимания и праядром, вокруг которого произошла концентрация прогрессивных сил. Я тоже была частью прогрессивной силы и страшно этим гордилась некоторое время, целый месяц пожалуй.
И ГП-2 постоянно вертелся где-то рядом. Собственно, в разряд ГП именно он перешел первым. Приглашал меня в Ленком, в Театр миниатюр и на Таганку, заодно — к себе домой смотреть видик, впрочем, интимным свиданием это нельзя было назвать, народу набивалось как в очереди у театральных касс. Кстати, сам ГП-2 за высокие физические кондиции был принят в почетную боевую группу театральных ломовиков. Я однажды присутствовала при «боевых действиях». Весьма впечатляюще. Они в количестве полусотни человек, а может и больше, выстраивались параллельно очереди в кассу и в момент ее открытия на — раз-два-три — оттесняли законную очередь в сторону.
ГП-2 был уже достаточно прожженным сердцеедом и обхаживал меня обстоятельно. Но у него на пути стояли два серьезных препятствия. Во-первых, постоянный цейтнот: он стремился к знаниям и впитывал их преимущественно задницей. Во-вторых, ГП-1.
У ГП-1 было все, кроме упорства.
Таким образом, в настоящий момент все пребывает в равновесии. Мы заходим на посадку в Иркутске. ГП сидят по разные стороны от меня, и на лицах обоих недвусмысленно читается желание склонить чашу весов в свою пользу. Господи, и зачем они свалились на мою голову?!
На практике, однако, все оказывается не столь патологично, во всяком случае поначалу. С родителями я провожу воспитательную беседу и настраиваю их на нужный лад. ГП сразу же берут на себя малоквалифицированную и хозяйственную работу: моют пробирки, рубят дрова, готовят еду и т. д. По вечерам они развлекают родителей, так как я по возможности избегаю вступать с ними в разговоры. Все довольны и счастливы, кроме меня, разумеется. Я нахожу удовлетворение лишь в научных изысканиях.
После смерти Деда родители здорово продвинулись в своих исследованиях. Оборудование наше — практически современное. Отец даже добился кое-каких ассигнований для нашей экспедиции, как он громогласно заявляет. На самом же деле ему выдали под расписку то самое «почти современное» оборудование из возглавляемой им же лаборатории (!), когда все его сотрудники разъехались в отпуск. И еще институт оплачивает вертолетчикам нашу транспортировку. (Что, конечно, никоим образом не отменило и не уменьшило размер, вернее, литраж презента.)
Ура, в этом году я впервые на равных принимаю участие в нашем семейном бизнесе. В течение учебного года мне пришлось проштудировать массу специальной литературы, отчасти из-за этого я и затянула с сессией. Ну и, само собой, ГП тоже поглотили известное количество моего времени, а как же без этого.
ГП, не нарушая конвенции, по очереди оказывают мне знаки внимания. Выглядят при этом оба уморительно. ГП-1 подарил мне Царевну-Лягушку — он соорудил ей корону из разбившейся посеребренной колбы и прикрепил резинкой. Бедное животное совершенно обалдело и разучилось плавать. ГП-2 отыскал в лесу поляну ромашек и уговорил меня совершить туда экскурсию.
Неприятности начались уже (еще?) на седьмой день.
Утром ГП долго не выходили из своей палатки, в итоге завтрак пришлось готовить мне. Я не придала этому никакого значения: во-первых, они не маленькие, во-вторых, не нанимались нас обслуживать, но родители начали меня подзуживать: пойди выясни в чем дело. Я несколько раз отнекивалась, потом мне надоело, и я заглянула в жилище ГП и обомлела. Там все оказалось перевернуто, а поверх груды вещей валялся разорванный окровавленный спортивный свитер ГП-1. Сами ГП отсутствовали в полном составе. Мастерку я на всякий случай затолкнула поглубже.
— Ну? — спросили хором родители.
— Оставили цивилизацию и удалились в тайгу, — успокоила их я. — Городские жители, романтика в голову ударила, обычное дело.
Вернулись городские жители к следующему вечеру. Сказали, что вышли накануне рано утром погулять и заблудились. Еще они якобы встретили по дороге дикого кабана и еле отбились сосновой веткой и булыжниками. Рассказывали они очень весело и убедительно, если бы кабан не подставил им по фонарю под левым глазом, я бы им даже поверила. В восемнадцать лет на лоне природы с городскими романтиками и не такое может случиться. В конце концов я сделала вид, что эта история меня вполне устраивает, более того — не интересует.
Как оказалось впоследствии, это был мой стратегический просчет.
На двое суток воцарились прежний мир и согласие. Потом поздно вечером ко мне в палатку постучался (поскребся) ГП-1. Я навозилась за день до полного изнеможения и попросила его обождать до утра. Но он настаивал. Пришлось выйти, точнее, выползти буквально на карачках, ходить уже просто не было сил.
— Я делегат от лиги твоих поклонников до самой смерти, — сказал он. — Мне выпал жребий огласить нашу общую просьбу. Ты должна сделать выбор, иначе… иначе вполне может произойти непоправимое и тогда наша кровь прольется по твоей вине.
Я представила себя со стороны: полусонную, с лицом, искусанным комарами. Недаром ГП-1 во время своей программной речи смотрел не на меня, а куда-то в сторону. Меня начал душить хохот. Я предложила ему передать лиге поклонников мое решение: объявить мораторий на дуэли до возвращения в лоно цивилизации. И попросила членов лиги не исчезать надолго без предупреждения, дабы не деморализовать остальных участников экспедиции…
Наконец еще через день исчез ГП-1. То, что он исчез, стало понятным только к вечеру, поскольку до того его отсутствие трактовалось как разведка окрестностей с целью поиска женьшеня, а потом — как затянувшаяся разведка.
Я теряю терпение, между мною и ГП-2 происходит серьезный разговор. Он клянется, что сам ничего не понимает и даже не представляет, куда ГП-1 мог деться. Пытается меня уверить, что он увлекся или заблудился, или и то и другое одновременно.
Чушь!
ГП-1 обещал вернуться к обеду и поэтому не взял с собой даже воды. Но чем, спрашивается, можно увлечься в тайге, если ты не охотник, не рыбак, не грибник, не собиратель кедровых орехов, наконец, и еще неделю назад утолил любопытство от первой встречи с дикой природой? Тем более что женьшеня в этих местах отродясь не бывало. Заблудиться, кстати, тоже невозможно: местность на многие километры от берега имеет заметный уклон в сторону озера.
Искать ГП-1 в темноте бесполезно.
Родители нервничают, но делают вид, что все нормально и происходящее их мало заботит. Дескать, вы уже взрослые люди — сами разберетесь. Я делаю вид, что верю им.
С рассветом ГП-2 собирается выдвинуться на поиски.
По-хорошему мне тоже стоит принять в них участие, а после выдворить их обоих, к чертям собачьим! Пусть берут запас провизии и топают пешком в Иркутск! Для двух длинноногих остолопов жалкие триста километров — не расстояние. По пути разберутся, кто из них более подготовлен к трудностям кочевой жизни и, следовательно, более достоин руки той, чья физиономия временно искусана комарами…
ГП-1 вернулся сам.
У него был такой вид, как будто он поцеловался с медведем. Все вместе мы осторожно окунаем его в воду, чтобы отмыть. Он охает и корчится от боли, а потом и вовсе орет благим матом. Похоже на перелом руки, ребра и сотрясение мозга. Рассказ его выглядит полным бредом. Он подошел к кустику, который присмотрел накануне, и заподозрил в нем женьшень. Они с ГП-2 еще поспорили по этому поводу. Когда он потянулся за ним, нечто швырнуло его метров на десять вверх. Он упал в бурелом и потерял сознание, в себя пришел только ночью и пополз к лагерю, идти не мог — страшно кружилась голова…
Ознакомительная версия.
