Ознакомительная версия.
— Да нет, мам, надоела она мне уже. Я соскучился по колбаске. А вот от пармезана не отказался бы.
Ольга Александровна с готовностью открыла холодильник. Как же хорошо быть богатыми! Мечтала ли она когда-нибудь, что у нее в холодильнике будет так запросто лежать килограмм итальянского сыра за тысячу четыреста рублей? И что личный шофер со списком будет ездить в дорогой супермаркет «Седьмой континент» и доставлять им домой все, что ее душенька пожелает?
— Ах да, Юрочка, забыла тебе сказать, вчера Саша звонила, справлялась, как твои дела. Голос у самой веселый, хихикает, будто ее кто щекочет. Какой-то мужской голос слышался, иностранец, видать. Ни слова не поняла, хоть старалась изо всех сил…
— Ма, ты, как всегда, подслушивала? — рассмеялся Юра, зная об этой маленькой слабости мамаши. Да она ее и не скрывала. Однажды, когда он сидел на своем диване с очередной девушкой, ведя с ней деловые переговоры, то есть расписывая замечательную жизнь за кордоном, куда вскоре собирался ее направить на работу, вдруг с изумлением увидел, что дверь его кабинета тихонечко приоткрылась и мать, ничуть не стесняясь, прижалась ухом к щели и внимательно слушает. Тогда он сдержался, не стал при девушке позорить мать, но потом строго отчитал ее. Мама очень удивилась выволочке от сына и с детской непосредственностью заявила:
— А что здесь такого? Мне же интересно, о чем вы говорите.
— Ма, ну где ты такое видела, чтобы люди под дверью стояли и подслушивали?
— Где, где… — обиделась мать. — У нас в коммуналке, когда я еще с родителями жила. Так все новости и узнавали. Если бы моя мамаша не подслушала, что Верка с семьей на заработки на Север намылилась, да не подсуетилась вовремя, сроду бы нам ее комнаты не получить. А так только Верка выписалась, у нас уже все документы были готовы, тут же и подали. Если бы не та комната, тебя бы и на свете не было. Папашу твоего жена выгнала, когда про меня услышала, он к нам и перебрался. Правда, ненадолго… — вздохнула она скорее по привычке, чем с сожалением.
Со временем трудности того времени, когда поздно вечером она валилась в полурасстеленную кровать, не чувствуя ног от усталости, наработавшись за день как ломовая лошадь, стали забываться. Будто это вовсе и не ее жизнь была. А настоящая жизнь началась шесть лет назад, когда Юрик, поработав три года переводчиком, завел нужные связи с нужными зарубежными клиентами и открыл собственный бизнес. До сих пор она восхищается предприимчивостью сына, его настойчивостью в достижении главной цели жизни — жить, не считая денег. То есть деньги он как раз любил считать, когда получал их от своих девочек, которые благодаря ему могли зарабатывать их за границей. А вот тратил он их на себя и свою мать с большим удовольствием. Первое время, когда деньги потекли из-за рубежа ручьем, ему доставляло удовольствие привести мать в какой-нибудь дорогой магазин и, поставив всех этих юных смазливеньких вертихвосток на уши, заставить обслуживать ее по первому разряду. В такой момент мать начисто забывала, как расстегивать пуговицы, завязывать поясок или открывать коробки с обувью. Над всем этим священнодействовали девушки, изображая неземную радость, когда мать или сын сдержанно одобряли очередную выбранную вещь. Затем Юрик набирал номер мобильного телефона дяди Васи, поджидающего хозяина в машине у двери магазина, и тот вваливался с хмурым видом, не глядя хватал все пакеты в охапку и чуть ли не в зубы и тащил их к машине. Как Юрик ни старался перевоспитать дядю Васю, привить ему хоть какие-нибудь мало-мальски приличные манеры, тот каждый раз мрачно бросал:
— Юрий Васильевич, не могу я улыбаться. Не умею. Хоть рвите меня на куски. У меня было тяжелое детство.
Юра плюнул на попытки придать своему водителю некоторый зарубежный лоск и всем интересующимся отвечал, что он пережил афганскую войну, хотя тот и близко там не был, просидев всю жизнь за баранкой «скорой помощи». Зато машину дядя Вася водил мастерски, изумляя гостей Юрия Васильевича умением протиснуться там, где другой водитель даже не рискнул бы. Ольге Александровне не очень нравилась рискованная манера езды водителя, она очень напрягалась, когда он делал неожиданные рывки. Но со временем она привыкла и вполне доверяла дяде Васе. А на его хмурую рожу просто не обращала внимания. Ее папаша тоже вечно ходил мрачный, да еще и дрался, нажравшись водки. Не каждый умеет так обаятельно улыбаться, как ее сынок.
— Ма, о чем задумалась? Ты же про Сашу начала рассказывать, — прервал ее воспоминания сын.
— Да что о ней говорить? Звонила, интересовалась, в Москве ли ты. Поговорить с тобой хотела. Оставила новый номер мобильного.
— Доем — позвоню, поболтаем. Давно ее не слышал.
Юра отставил пустую чашку, аккуратно промокнул губы салфеткой и так же акуратно сложил ее на стол.
— Спасибо, мамуля. Было очень вкусно.
С этой фразой он всегда вставал из-за стола, что бы она ему ни подала, хоть покупные пельмени. Как-то он заикнулся, не завести ли им повариху, пусть бы приходила через день готовить. Но мать как представила, что в ее доме будет какая-то тетка толочься, а потом после нее серебряные ложки пересчитывай, наотрез отказалась.
Юра отправился в свой кабинет, набрал номер телефона Саши. Сонный недовольный голос ответил не сразу.
— Алло, слушаю… О, Юрик, — сразу проснулась она, услышав его голос.
— Ну где пропадала, я тебя уже сто лет не слышал, красавица!
— Ой, Юрик, рассказать — не поверишь. Ездила тут с одним челом в Германию, чуть замуж не вышла. Слава богу, вовремя опомнилась.
— Давай встретимся, расскажешь. Люблю тебя послушать, сказительница ты моя.
— Давай, только не у тебя дома. Ты уж извини, но твоя маман вечно подслушивает. А потом смотрит на меня, как на падшую женщину. Что-то некомфортно мне под ее взглядом.
— Ну не обижайся, мало ли какие привычки у человека к старости появляются. Это еще не худший вариант. У моей приятельницы мать ходит по району и всем встречным-поперечным жалуется, что дочь ее голодом морит. А сама поперек себя шире… Я за тобой заеду в семь вечера, повезу в новый китайский ресторанчик «Золотой павлин».
— Хорошо, что не «Краснозадый павиан», — захихикала Саша, которая славилась в кругу своих друзей сомнительными шуточками и хулиганскими выходками. Но внешность ее была так хороша, что ей многое прощалось.
День прошел в обычных хлопотах и колготне. С самого утра пришлось колесить по Москве. У дяди Васи настроение было отвратительное, и к концу дня он разве что не плевался ядом. Доставалось всем, тем более что никто не слышал сквозь толстое автомобильное стекло его злобные реплики. Юра считал, что его водителю крупно повезло. Иначе ему могли в течение дня не раз набить морду. Последний заезд был на Садово-Кудринскую в банк, где Юру поджидали три весомые суммы в отделении «Вестерн юнион». Как ни старалась черноглазая красотка склонить выгодного клиента обменять доллары на рубли в их банке, как ни улыбалась голливудской улыбкой, тертый калач Юра не поддался на ее предупреждение, что соседний обменный пункт закрылся, а остальные неблизко. Он знал местечко, где курс повыше. И дядя Вася, сцепив зубы, чтобы не облаять своего хозяина, поехал по кольцу, протискиваясь в самые немыслимые щели между плотно стоящими урчащими машинами. Час пик был в разгаре. Обменяв деньги, Юра дал последнюю на этот день команду — прямым курсом в «Золотой павлин». Высадив хозяина у какой-то кривобокой хижины с загнутой кверху крышей и углядев за причудливым заборчиком красавца павлина с распушенным хвостом, дядя Вася в очередной раз выругался уже в адрес павлина. Надо же, вокруг загазованность превышает норму раз в сто, а этот разгуливает себе с важным видом, как министр финансов, и никак не сдохнет. Юра только усмехнулся на ядовитое замечание водителя. Отпущенный на все четыре стороны, дядя Вася бросился в самую гущу автомобильного потока, зорко высматривая потенциального клиента. Он нагло перся по диагонали из полосы в полосу, пока не вклинился в самый нужный второй ряд, поближе к тротуару. Время — конец рабочего дня, клиент сейчас косяком попрет.
Саша уже поджидала Юрика, заняв столик в самом углу. В ресторанчике было темноватно, но уютно. «Павлин» открылся недавно, поэтому народу здесь было немного.
— Ты уже что-нибудь заказала? — спросил Юра, обняв Сашу и расцеловав ее в обе щеки, от которых шел тонкий аромат каких-то незнакомых ему духов.
— Без тебя не стала, вдруг у тебя за это время изменился вкус и ты захочешь не пекинскую утку, а суп с икрой каракатицы.
— Ты угадала, пекинскую утку я не хочу, душа моя истосковалась по супу с плавниками акулы, а тебе чего хочется?
К ним подошла официантка в длинном китайском платье с золотыми павлинами на ярко-красном фоне и подала меню в толстом кожаном переплете с вытисненным золотом изображением павлина.
Ознакомительная версия.
