— Черт, ну и холодрыга, — сказал он, засовывая руки в карманы. — Что ж, поеду, пожалуй, домой.
— Сейчас Анита приедет, — сообщил Рюстен.
— Анита?
Конечно — у нее сегодня ночное дежурство. Пятница, мало желающих дежурить.
— Она сейчас разбиралась с заварушкой в Станге, там была какая-то неудачная вечеринка.
Хедмарк, конец апреля, вечер пятницы. Пора бы весне заглянуть сюда, но вместо этого пришли холода. Подросткам самое бы время на улицу, но приходится сидеть в четырех стенах.
— Ладно, побегу, — сказал он.
— Знаешь… — Рюстен, оказывается, еще не закончил. — Ну, может, тебе интересно, я разговаривал с Моене.
— И что?
— Она отдала это дело Аните. Ты же знаешь, как она к такому относится — личная заинтересованность и так далее.
— Я знаю. — Он махнул рукой, развернулся и пошел к машине. Ему хотелось казаться равнодушным. Будто ему все равно. Спасибо за заботу и счастливо оставаться. Но его внутренний кулак сжался. Начальник полицейского участка Йертруд Моене просто боялась, что кто-то лично заинтересован в расследовании, — вот в чем все дело. А вовсе не в том, что следователь и жертва преступления могли совершенно случайно оказаться знакомыми.
«Преступление…» — думал он, садясь машину, заводя мотор и включая обогреватель на полную мощность. То, что он увидел в доме на краю леса, было до странности не похоже на преступление. Очевидно, Лидия Хаммерсенг, ставшая инвалидом в результате несколько раз неудачно прооперированной ноги (если ему не изменяет память, были даже разговоры об установке протеза), случайно упала с лестницы вместе с инвалидной коляской и сломала шею. Ее супруг, придя в отчаяние, понял, что его жизнь без нее не имеет смысла, а дальше ему, опытному охотнику, только и оставалось, что взяться за дробовик.
Таким произошедшее казалось следователю, который лично знал умерших, даже если и знал он их много лет назад. К тому же, если Анита ведет это дело, он все равно будет в курсе расследования. Они жили вместе уже почти четыре месяца, и их партнерство (во всех смыслах) было плодотворным. Настолько плодотворным, что у него все сжималось внутри, когда он думал о трагедии, постигшей хозяев виллы Скугли, и о Георге Хаммерсенге, который, прожив в браке почти пятьдесят лет, не оставил свою супругу и в смерти. Полвека — в печали и радости.
Анита пришла домой около двенадцати. Он сидел и читал.
— Я слышала, ты туда заезжал, — были ее первые слова.
— Рюстен позвонил. Он знает, что я был знаком с ними. Я пробыл там самое большее десять минут. — Он будто оправдывался и просил прощения, и это раздражало его. Ему нечего оправдываться и не за что извиняться.
— Он так и сказал. — Она сняла форменный пиджак. Странно, но ему почему-то казалось, что этот пиджак ей идет. Он вообще считал, что ей идет практически любая одежда. — А ты хорошо их знал?
По пути к спальне она подошла к дивану, где он уже обосновался в своем любимом углу, и взъерошила ему волосы на затылке.
Она знала, что это ему нравится.
— Ну, что значит знакомы. Хамар — маленький город. Тут большинство знает что-то друг о дружке.
— Отвратительно, когда жизнь обрывается вот так, — сказала она рассеянно, — ужасно жаль их… — Голос ее звучал равнодушно. В тот момент ему показалось, что слишком равнодушно. Но он рад был, что расспросы этим и ограничились, хотел взять ее за руку, просто из благодарности, но не успел: она уже ушла в спальню.
— Выяснили что-нибудь интересное? — спросил он, глядя на ее спину. Он постарался, чтобы вопрос звучал легко и непринужденно.
— Трудно сказать… — Зайдя в спальню, она прикрыла за собой дверь, и ее голос умолк. Ему захотелось встать и пойти за ней. Но он продолжал сидеть.
— Но?.. — спросил он, когда она спустя несколько минут появилась с полотенцем на голове, закутанная в его махровый халат, ее подарок ему. Она не проводила много времени в ванной комнате — и это, подобно многому другому, лишало их совместную жизнь дополнительных проблем.
— Что «но»?
— Трудно сказать, есть ли в этом деле какая-то, не знаю, загвоздка — ты это хотела сказать?
— Завтра будет совещание, я, пожалуй, после него точно скажу. Ты же видел весь этот ужас. Трульсен хочет показать, что расследование целиком в его власти. Если тут можно что-нибудь найти, то — будь уверен — поиском займется Песик Снупи. Он, и никто иной. Ему именно этого хочется.
Он решил не отступать.
— Но, мне все равно кажется, что это несчастным случай, а разве нет? — Присев на диван, она прижалась к нему. — Она свалилась с лестницы и насмерть разбилась, а он не смог вынести этого и застрелился.
— Согласен, — сказал он, сделав вид, будто не замечает пренебрежения, сквозившего в ее голосе.
— Очень сложно определить время смерти, даже примерно. Они могли пролежать там много дней.
— Ну, сейчас патологоанатомы могут многое.
— Да, но на это уйдет время.
— Неужели это действительно так важно?
— Скорее, просто формальность. Это нужно для отчета. И для ближайших родственников.
— Ах да, еще же родственники.
— Что ты имеешь в виду?
— Я разве как-то особенно это сказал?
— Мне так показалось.
— Ну, извини.
— Ты же знаком с их семьей.
— Не то чтобы знаком. Я знаю, что у них двое детей, сын и дочь. Дочь на несколько лет моложе, я о ней ничего не знаю. Сын… по-моему, он учился за границей и там остался.
— Ты его знал?
— Мы пару лет вместе проучились в школе, — ответил Валманн, чувствуя себя учеником, который пытается угадать правильный ответ, — в Кафедральной школе, здесь, в Хамаре. Там мы с ним и познакомились. Он был со странностями.
Она зевнула и потянулась.
— Пошли спать?
— Ты ложись, я скоро приду. — Он похлопал по лежавшей на коленях книге.
Протянув руку, она взяла книгу и взглянула на название.
— «Теория патологоанатомического вскрытия трупа»?
— Никогда не поздно выучить что-нибудь новенькое, — он вымученно улыбнулся, — у меня же еще то дело с замерзшим трупом.
— Ну, если ты хочешь остаток вечера провести вместе с гниющими трупами, не буду тебе мешать, — сказала она, поцеловала его нежно и продолжительно за ухом и встала. Обычно после такого он тоже поднимался.
Но сейчас остался сидеть.
На следующее утро он не поленился зайти в полицейский участок.
Никого не удивило, что он тоже пришел на совещание в так называемую «дежурку», где Снупи-Трульсен, стоя перед слайдом, на котором были тела хозяев виллы Скугли, рассказывал о том, что на данный момент выяснено по результатам осмотра на месте происшествия.
Он сел сзади. Ему хотелось послушать отчет Трульсена, но он не ждал никаких сюрпризов. Совсем наоборот: он хотел убедиться, что объяснить происшествие — пара пустяков, а все улики лишь подтвердят, что произошел несчастный случай, повлекший за собой самоубийство. Все это ужасно. Но такое случается сплошь и рядом.
Однако выяснилось, что Трульсен припас кое-что новенькое. Во-первых, окно спальни на втором этаже было разбито. Эта неожиданная деталь частично объясняла, почему температура в доме была близка к нулю. Старая вилла отапливалась двумя каминами старого образца. К ним присоединялся бак, который нужно было пополнять водой из канистры. Бак был пуст, и поэтому дом охладился. Когда именно это произошло, определить было невозможно. Трульсен еще раз повторил, что патологоанатомам предстоит потрудиться, но что результаты их работы вряд ли значительно повлияют на расследование, так как ничто не указывает на то, что было совершено преступление.
— А как быть с разбитым окном? — спросил кто-то.
— Оно разбито изнутри, — ответил Трульсен, продемонстрировав серию слайдов, подтверждающих это.
На фото были дырка в стекле и кусочек стекла такой же формы, найденный в саду под окном. Всем было ясно, что само отверстие слишком маленькое, чтобы кто-нибудь мог влезть в дом через него, а снаружи не было ни отпечатков ног, ни следов, ни стремянки, ни каких-либо других приспособлений, с помощью которых взломщик мог залезть на второй этаж.
— Именно разбитое стекло и позволило в конце концов обнаружить тела, — продолжал вещать Трульсен. Даже не думая задавать этого вопроса, Валманн с раздражением размышлял о том, кому и зачем понадобилось разбивать стекло. — Первыми разбитое стекло заметили дети, собиравшие в лесу подснежники. Вернувшись домой, они рассказали об этом, а их родители вызвали полицию. Дробовик в настоящий момент находится на экспертизе. Ясно, что одного патрона в патроннике будет недоставать. Вскоре проведут тщательный анализ отпечатков пальцев на ружье и осколках стекла, а также на мебели и других предметах обстановки, однако на данный момент ничто не указывает на то, что в доме есть отпечатки пальцев кого-то помимо умерших.
