— Про кухонные полотенца?
Хадия хихикнула.
— Да нет же! Он не знает про то, что я нашла ролики.
— Может, он не хотел бы, чтобы ты их нашла.
— Да нет, они не были спрятаны, просто убраны в шкаф. Пока мама не вернется, я думаю. Она в…
— В Канаде. Понятно, — кивнула Барбара. — Ну ты поаккуратнее с этими роликами. Твой папа не сильно обрадуется, если ты упадешь и разобьешь голову. У тебя есть шлем, наколенники?
Хадия посмотрела на свои ноги — одна в коньке, другая в носке — и призадумалась над вопросом.
— А что, они нужны?
— Это меры безопасности, — объяснила Барбара. — И еще они облегчают работу подметальщиков улиц. Без шлема мозги размазываются по тротуару, и потом их приходится долго соскребать.
— Я знаю, ты шутишь, — подняла Хадия карие глаза.
— Чистая правда, — перекрестилась Барбара. — Кстати, где твой папа? Ты сегодня одна?
Она толкнула ногой деревянную калитку, преграждавшую ей путь к дому, и спросила себя, не стоит ли еще раз поговорить с Таймуллой Ажаром. Не годится оставлять такого маленького ребенка без присмотра. Надо отдать должное Таймулле, такое случалось довольно редко, но тем не менее. И Барбара уже говорила ему, что с радостью посидит с Хадией в свое свободное время, когда ему понадобится встретиться со студентами или зайти в университетскую лабораторию. Хадия была удивительно самостоятельной для восьми лет, но, как ни крути, она еще ребенок, причем более наивный и ранимый, чем большинство ее сверстников, — частью из-за культуры, ограждавшей ее от реалий жизни, частью из-за матери, уехавшей «в Канаду» больше года назад.
— Папа пошел купить мне подарок, — деловито проинформировала Барбару девочка. — Он думает, что я не знаю. Он думает, будто я думаю, что он ушел по делам, но я знаю, куда он на самом деле ушел. Это потому что он расстроился и думает, будто я тоже расстроилась, а я совсем и не расстраивалась, но он все равно хочет меня порадовать. Поэтому он и сказал: «Мне надо сходить по делам, куши», — чтобы я думала, будто он не из-за меня уходит. Ты ездила в магазин, да, Барбара? Можно, я помогу тебе?
— Если хочешь, сходи за остальными пакетами. Они в машине, — сказала ей Барбара.
Хадия соскользнула со скамейки и — одна нога в коньке, другая в носке — поскакала вприпрыжку к «мини». Барбара ждала ее на углу дома. Когда припрыгала Хадия с пакетами, Барбара поинтересовалась:
— А по какому случаю?
Хадия пошла за ней в глубь двора, где под белой акацией стоял коттедж Барбары, больше похожий на сарай с манией величия, чем на человеческое жилище. Хлопья зеленой краски падали на узкую клумбу, давно нуждающуюся в прополке.
— Что? — спросила Хадия.
Барбара заметила, что на шее девочки висят наушники, а к поясу синих джинсов прикреплен мини-плеер. В наушниках тоненько тренькала какая-то мелодия, которую Барбара не узнала, Хадия же, казалось, вовсе не обращала на музыку внимания.
— Подарок, — сказала Барбара, открывая переднюю дверь. — Ты говорила, что папа пошел покупать тебе подарок.
— А, это.
Хадия неуклюже взобралась на крыльцо и вошла в дом. Пакеты с покупками она водрузила на обеденный стол, где уже находилась почта за несколько дней, четыре номера «Ивнинг стандард», корзина с грязным бельем и обертка от печенья. Все вместе составляло весьма непривлекательный натюрморт, при виде которого аккуратная девочка неодобрительно нахмурилась.
— Ты не следишь за своей комнатой, — укорила она Барбару.
— Удивительно тонкое наблюдение, — пробормотала Барбара. — Так что насчет подарка? День рождения у тебя уже прошел, я помню.
Хадия, вдруг смутившись, стала ковырять пол ногой, обутой в роликовый конек. Такая реакция была абсолютно не характерна для девочки. Сегодня, отметила про себя Барбара, Хадия сама заплела свои темные волосы. Пробор получился у нее с несколькими зигзагами, а кособокие красные банты на концах косичек оказались на разной высоте — один на целый дюйм выше другого.
— Ну, — протянула она, когда Барбара начала вынимать продукты из пакета и составлять на рабочий столик в кухне, — конкретно он ничего не говорил, но мне кажется, это из-за того, что ему позвонила миссис Томпсон.
Барбара узнала имя учительницы Хадии. Она оглянулась на девочку и вопросительно подняла бровь.
— Понимаешь, у нас было чаепитие, — пояснила Хадия. — То есть не настоящее чаепитие, просто это так назвали, потому что если бы назвали как есть, то все бы постеснялись и никто бы не пришел. А всем хотелось туда пойти.
— Куда? Что за чаепитие?
Хадия отвернулась и стала разгружать пакеты, которые принесла из машины. Как узнала из ее слов Барбара, это была скорее встреча, чем чаепитие, а если уж совсем точно, скорее собрание, чем встреча. Миссис Томпсон пригласила к ним одну даму, чтобы она поговорила с ними об… как это… об особенностях девичьего организма, и все девочки из класса должны были прийти с мамами, чтобы послушать, а потом можно было задавать вопросы, а совсем уже в конце все пили апельсиновый лимонад и ели печенье и пирожные. Так что миссис Томпсон назвала это чаепитием, хотя чай-то никто и не пил. Поскольку мама у Хадии уехала, девочка решила пропустить это мероприятие. Вот почему миссис Томпсон и позвонила ее отцу — вообще-то пропускать было нельзя, все должны были прийти и послушать ту леди.
— Папа сказал, что он бы пошел со мной, — проговорила Хадия. — Но это было бы так ужасно. Кроме того, Меган Добсон все мне и так рассказала, так что я все знаю. Там было про девочек. Ну, знаешь: дети, мальчики. Месячные.
Она скорчила гримасу.
— А! Понятно.
Барбара могла понять, почему Ажар так отреагировал на звонок от дочкиной учительницы. Из всех знакомых Барбары никто не обладал таким обостренным чувством гордости, какое было у преподавателя из Пакистана, живущего по соседству.
— Знаешь что, дружок, если тебе понадобится взрослая подружка, чтобы сходить куда-нибудь вместо мамы, обращайся, — сказала она Хадии. — Буду только рада.
— Ой, классно! — воскликнула Хадия.
Сначала Барбара подумала, что девочка с таким восторгом реагирует на ее предложение заменить маму, но потом поняла, что ее маленькая помощница просто достала из пакета нарядную упаковку шоколадного печенья с мармеладом.
— Ты ешь это на завтрак? — вздохнула Хадия.
— Идеальная еда для работающей женщины при дефиците времени, — ответила Барбара. — Только пусть это будет наш секрет, ладно? Еще одна наша тайна.
— А это что? — спросила Хадия. У Барбары возникли сомнения, слышала ли девочка ее последние слова. — Вкуснятина! Батончики с мороженым и сгущенкой! Когда я стану взрослой, то буду кушать как ты.
— Да, я стараюсь потреблять продукты из всех основных пищевых групп, — сказала Барбара. — Шоколад, сахар, жир и табак. Да, сигареты не попадались тебе на глаза, кстати?
— Курить вредно, — произнесла Хадия, шурша пакетом и доставая из него блок сигарет. — Папа пытается бросить. Я тебе говорила? Вот мама обрадуется! Она сколько раз повторяла: «Хари, ты испортишь себе легкие, если не бросишь». Так она говорила. Вот я не курю.
— Очень надеюсь на это, — заметила Барбара.
— А мальчики в школе курят, некоторые. Они прячутся за школой, на улице. Они из старших классов. И еще они не заправляют рубашку в брюки, представляешь, Барбара? Они думают, что так они круто выглядят, но на самом деле они выглядят… — Тут она задумчиво нахмурилась. — Гадко, — подобрала она наконец подходящее слово. — Да, гадко.
— Павлины распускают хвосты, — утвердительно кивнула Барбара.
— Как?
— У зверей обычно самец завоевывает внимание самки. А иначе она его не замечает. Интересно, да? Я тут подумала, что это мужчины должны пользоваться косметикой, а не женщины.
— Вот бы здорово папа выглядел с помадой! — рассмеялась Хадия.
— Пришлось бы ему шваброй отбиваться от женщин.
— Маме это не понравилось бы, — посерьезнела девочка.
Она подхватила четыре банки «Завтрака на весь день» — Барбара предпочитала быть готовой к тем нередким случаям, когда приходилось задерживаться на работе, — и понесла их к шкафчику над раковиной.
— Тут ты права, — согласилась Барбара. — Хадия, что это так ужасно пищит у тебя на шее?
Она приняла у девочки банки и кивнула на наушники, из которых продолжала доноситься поп-музыка сомнительного качества.
— «Нобанци», — последовал малопонятный ответ.
— «Но…» что?
— «Нобанци». Это лучшая группа. Вот, смотри.
Из кармана куртки Хадия вытащила пластмассовую коробку из-под компакт-диска. На цветном вкладыше в надуманных позах застыли три анорексичные девицы, одетые в майки размером со щедрость Дядюшки Скруджа и синие джинсы, настолько узкие, что можно было разглядеть все округлости; осталась только одна-единственная загадка — как певицы умудрились втиснуться в них.
