четырёх человек: меня — следователя, инспектора уголовного розыска — старшего лейтенанта Бобова, эксперта-криминалиста — капитана Глуховой, кинолога — старшего сержанта Бакланова; и пятый член нашей компании — служебно-розыскная собака по имени Лада.
Внешний вид нашей компании после торжественной, бурной встречи Нового года выглядел не таким уж бодрым, боевым и решительным. Например, кинолог Бакланов только с третьей попытки, и то с помощью Бобова, смог защёлкнуть карабин к ошейнику Лады. Эксперт-криминалист Глухова взяла с собой чехол фотоаппарата без самого аппарата. Пришлось за ним возвращаться.
Как только уселись в машину, ещё водитель не успел завести двигатель, опер Бобов издал внушительный храп. Голова его откинулась назад на спинку кресла. Эксперт Глухова, хотя старалась казаться бодрствующей, но как только машина тронулась, от подобного состояния не осталось и следа. Глаза тут же закрылись, и голова её поползла на плечо.
Меня тоже начало клонить ко сну, но повизгивание служебно-розыскной собаки Лады частично отгоняло сон. Лада повела себя неспокойно, нервничала, повизгивала, чувствовала, вероятно, предстоящую работу. Высунув свой влажный розовый язык, старалась лизнуть то лицо хозяина, то лицо Бобова. Собаки, как и мы, всё понимают, только не разговаривают. Они так же, как и мы, радуются в случае удачного исхода операции.
При взгляде на Ладу перед глазами всплыла моя служба в пограничных войсках на Дальнем Востоке, на границе с Китаем. У нас на заставе была тоже служебно-разыскная собака, по имени Трезор. Кинологом был татарин Шамиль. Шамиль прослужил на границе со своей служебной собакой целых десять лет. Удивительная, своеобразная была собака. Как рассказывал сам Шамиль, он Трезора воспитывал со щенка. В двухлетнем возрасте пёс пошёл с ним служить в погранвойска.
Только за полтора года моей службы на заставе Шамиль с Трезором задержали двенадцать нарушителей границы. В те годы, то есть 60 —ые, китайцы часто нарушали нашу границу. У них шла «культурная революция». Спасаясь от репрессий, убегали к нам. Трезор за годы службы заслужил девять медалей. Читатель, может, не поверит, но я хочу отметить, что Трезор очень гордился своими медалями. На параде, проводимом в честь Дня пограничника в отряде, Трезор гордо шагал со своим хозяином в ряду и даже не оглядывался по сторонам. Он очень чутко и тонко понимал хозяина. Если Шамиль сказал: «Лежать!» или «Сидеть на месте!» — будет сидеть до тех пор, пока не поступит другая команда хозяина…
* * *
Машина резко затормозила и остановилась. От резкого торможения спящий Бакланов свалился на пол и сквозь сон промычал что-то нечленораздельное. Бобов и Глухова, несмотря на толчок автомобиля от резкого торможения, продолжали мирно спать.
— Приехали! — прозвучал голос водителя Батиенко. Но со стороны присутствующих в салоне машины на голос водителя никто не отозвался.
— Оперативная группа, подъём! — громко, чтобы все услышали, выкрикнул я и стал тормошить всех. Мой громкий голос тоже не произвёл на «утомлённых» никакого положительного результата. Моя вторая попытка разбудить всех тоже не имела успеха. Вдруг у меня возникла дерзкая идея. Я резко открыл боковую дверь автомобиля. Холодный воздух моментально заполнил его салон. Неожиданный, холодный, морозный, воздушный душ моментально привёл в чувство спящих. Пока я занимался спящими, к открытой двери машины подошёл участковый Иванченко Николай Иванович.
Мы поздоровались, поздравили друг друга с наступившим Новым годом, пожелали здоровья, успехов в службе, благополучия в семьях, и в конце церемонии я, открыто посмотрев на участкового, спросил:
— Кто первый обнаружил отсутствие стекла в окне мастерской?
— Обнаружил я со своим внештатным сотрудником Дёмкиным, — с лёгкой дрожью в голосе проговорил он.
«Видимо, холод достал его, пока ждал нас», — мысленно отметил я, глядя на замёрзшего участкового. Услышав ответ участкового, я решил подшутить над ним, чтобы расшевелить, развеселить его.
— Слушай, Николай Иванович, я не совсем понял, ты что, сторожем, что ли, нанялся в мастерскую на Новый год? Порядочные люди или ещё продолжают встречать Новый год, или «дрыхнут» в тёплых постелях. Что — с деньгами туго стало? Решил подзаработать? Как ты успеваешь? Не знал, не знал, что ты сразу на двух работах работаешь! И давно ты этим делом занимаешься или только на Новый год решился? Слушай, дружище, ты хотя бы мог же отпроситься, чтобы нормально встретить Новый год?
По замёрзшему лицу я понял, что Иванченко мою шутку принял всерьёз и даже, как мне показалось, рассердился не на шутку. Значит, я затронул его!
— Я не нанимался сторожем, Рудольф Васильевич, — недовольным, слегка сердитым, но уже по-настоящему дрожащим от холода голосом проговорил он. — Если хотите знать, то Новый год мы с друзьями встретили в ресторане и семейно. Прекрасно веселились, отдохнули, натанцевались, наигрались в разные игры. Побыли в ресторане до четырёх часов утра. После ресторана пошли к ёлке на площадь. Было очень хорошо и весело возле ёлки. Народу тьма. Танцы, песни, игры. Повеселились от души. Побыв на площади довольно-таки приличное время, жена моя предложила пойти домой. Я проводил её домой, а сам решил подежурить на своём участке до утра. Погода была хорошая. Шёл снег. То, что нужно было людям. Нечасто у нас на Новый год бывает снег и хорошая погода. А тут, как по заказу. В половине пятого я зашёл в отдел. Там встретил Дёмкина, нашего добровольного помощника. Дежурный по отделу Лукьянов сообщил, что звонили из центральной проходной металлургического завода. Сказали, что сторож кафе «Металлург» напился и буйствует, может натворить бед. Нужно проверить.
Я пригласил с собой Дёмкина, и мы пошли к кафе. Подошли к кафе. Входные двери были закрыты на замки. В зале горел свет. Через окно мы заметили, что сторож спит на полу. Убедившись, что сторож кафе спит, решили осмотреть здание кафе со всех сторон. Обошли кафе, но никаких повреждений не обнаружили. На всякий случай, решили проверить пошивочную мастерскую. Она же рядом с кафе. Подумал, что сторож кафе спьяна мог что-нибудь натворить там. С парадной стороны двери мастерской были закрыты на внутренние замки. Двери были невредимы. Окна тоже были целы.
Внутри горел свет, но там никого не было видно. Для верности решили обойти вокруг. На тыльной стороне мастерской мы заметили на снегу следы обуви, которые отходили от окна в сторону речки М. Гнилуша. Это меня насторожило. Мы подошли к окну и тут заметили отсутствие стекла в окне. Поняв, что тут что-то не так, нечисто, я оставил Дёмкина возле мастерской, а сам пошёл в проходную завода, чтобы позвонить в милицию и сообщить о случившемся.
— Понятно, — сказал я, выслушав Иванченко, и тут же задал
