в подобных случаях, почитал кое-что загодя и думает теперь, что знает почти все.
— Если начать с самых основ, — говорит Джонджо, — то антиквариат — это все, чему больше ста лет. Все остальные предметы либо винтажные, либо коллекционные.
— Это согласуется с тем, что я прочитал, — кивает Ибрагим. — Он прав.
— А я и не знала, — говорит Джойс. — Мы с тобой коллекционные предметы, Элизабет.
— Все, чему больше ста лет, имеет свою историю, — продолжает Джонджо. — Кто сделал эту вещь и где?
— Кто купил, за сколько и когда? — подхватывает Нина.
— Ухаживали ли за ней, баловались ли ею, ремонтировали, перекрашивали или же долгое время держали на солнце?
— Однажды Джерри приобрел соусник на барахолке, — рассказывает Джойс. — Он был твердо уверен, что ему сотни лет, но потом мы увидели точно такой же в хозяйственном магазине.
— На самом деле вещи семидесятых годов теперь в большой цене, — замечает Нина.
Джойс улыбается:
— О, ему было бы приятно об этом узнать. А в то время я обзывала его по-всякому.
— Но даже если вещам больше ста лет, — продолжает Джонджо, — почти все они практически ничего не стоят — по причине массового производства, низкого качества или просто потому, что людям это не интересно.
Нина кивает:
— Мои родители иногда приносили домой замечательнейшие вещи: штопоры в форме павлинов, жестянки из-под печенья «Биг Бен». Все это потом продавалось в их магазине за десятку.
— Нина права, — соглашается Джонджо. — Почти все ничего не стоит. Самый легкий способ сколотить небольшое состояние на антиквариате — это профукать большое. А значит, вокруг тех немногих вещей, которые представляют какую-либо ценность, вращается весь антикварный бизнес. Сейчас, например, это какой-нибудь обеденный сервиз Клариссы Клифф [11] или керамика Бернарда Лича [12]. В следующем году будет что-то другое.
— Итак, если вы хотите просто зарабатывать на жизнь, — говорит Нина, — то уравнение довольно простое. Хотите продать вещь за десятку? Убедитесь, во-первых, что она обойдется вам всего в пятерку, а во-вторых, что она модная.
— То есть, что на нее найдется спрос, — поясняет Джонджо.
— Если вы сделаете все правильно, то будете год за годом зарабатывать на безбедную жизнь. Мои родители так до конца и не разобрались, как это работает. Они постоянно влюблялись в свой товар.
Джонджо наставительно произносит:
— Первое правило антикварных игр: никогда ни во что не влюбляйся.
— Дельный совет, — замечает Ибрагим, — о жизни в целом.
— Наверное, Калдеш зарабатывал на жизнь именно так? — спрашивает Джойс.
— По моему мнению, да, — отвечает Джонджо. — Он занимался антиквариатом полвека, знал, на что обращать внимание, у него имелись постоянные клиенты, которые ему доверяли, и арендная плата, которую он мог себе позволить. Уверен, у него бывали пустые недели, но вообще это неплохой рецепт здорового бизнеса.
— Плюс удовольствие от работы с необычными, красивыми или редкими вещами, — добавляет Нина. — Ты не станешь миллионером, но и скучно тебе не будет.
— А если действительно захотеть стать миллионером? — интересуется Рон. — Как это можно сделать?
Джонджо воздевает палец вверх:
— Вот! Чем не вопрос дня?
— Вы уже встречались с Самантой Барнс? — спрашивает Нина.
— Это следующий пункт в нашем списке дел, — отвечает Джойс.
— Давайте я вам кое-что покажу, — говорит Джонджо.
Порывшись в кожаном портфеле, он достает оттуда маленький бархатный мешочек. Затем надевает пару белых перчаток, развязывает шнурок мешочка и выкладывает себе в ладонь серебряную медаль.
— О-о-о! — вырывается у Джойс.
Джонджо поднимает руку и показывает медаль каждому по очереди.
— Итак, предмет нашего внимания — только, пожалуйста, не трогайте руками! — медаль «За выдающуюся службу», которую вручали во время Второй мировой войны. С тех пор ее передавали из поколения в поколение внутри одной семьи, однако их правнуки теперь поступили в университет, так что владельцы медали принесли ее мне, попросив оценить, за сколько ее можно продать.
— Она прекрасно смотрелась бы в соцсетях, — замечает Джойс. — А у меня там в основном фотографии Алана. Вы не возражаете?
— Минуту, — говорит Джонджо. — Я спросил у семьи, каково их мнение относительно стоимости медали, и они мне ответили, что, судя по тому, что они прочитали, «За выдающуюся службу» может стоить до десяти тысяч фунтов стерлингов.
— Да ладно! — удивляется Рон.
— Я обязан был сообщить им, что их дезинформировали, — продолжает Джонджо. — И что на самом деле, учитывая великолепное состояние медали и ее происхождение — ведь она хранилась в семье с момента вручения, — ее цена может значительно превысить тридцать тысяч фунтов.
Рон изумленно восклицает:
— Етить-колотить!
— Рон, — укоряет его Джойс.
— Красивая медаль, правда? — спрашивает Джонджо.
— Очень, — соглашается Джойс.
Джонджо кладет медаль обратно в мешочек и снимает перчатки.
— А чем она особенно прекрасна, Джойс, как вы считаете?
— Ну, она довольно… блестящая?
— Я скажу вам, что́ в ней самое прекрасное, — говорит Джонджо. — И это подскажет вам, как стать миллионером в мире антиквариата. Самое прекрасное в медали — бархатный мешочек, белые перчатки и то, как я понизил голос, изображая благоговение.
— Я тоже иногда так делаю, — перебивает его Ибрагим.
— Самое прекрасное — это история, — продолжает Джонджо. — О правнуках и семье, которая решилась, наконец, продать награду предка.
— Что ж, да, — кивает Джойс. — Это тоже было великолепно.
— Но все это ложь, — говорит Джонджо, бесцеремонно бросая медаль на стол. — Это совершеннейший хлам, изготовленный в мастерской примерно в двадцати милях отсюда. Есть один джентльмен, который зарабатывает ими на жизнь, и вы должны тщательно отслеживать таких людей. Данный экземпляр просочился через сеть местного аукционного дома, но, к счастью, под рукой оказался я, чтобы указать им на ошибку. С тех пор я храню эту медаль, дабы преподавать тот урок, который я только что преподал вам. Суть урока: если вы способны рассказать интересную историю, то сможете продать кусочек металла стоимостью в пять шиллингов за тридцать тысяч фунтов. Именно так становятся миллионерами.
— И именно такую игру ведет Саманта Барнс, — подхватывает Нина. — Подделки. Имитации. Фальшивки. В основном картины. Практически каждая гравюра Пикассо, выпущенная ограниченным тиражом, которую можно увидеть в интернете, — это ее рук дело. Большинство работ Бэнкси и Дэмьена Херста. Она пишет и Лоуренса Лаури — что угодно.
— И, как я подозреваю, теперь она замешана в чем-то похуже, — говорит Джонджо. — И Калдеш мог об
