— Энн занималась в основном Квинтиной Давидофф.
Если старый верный друг Каллена и сказал что-то по этому поводу, то его слов все равно было не разобрать из-за грохота реактивного самолета, от которого задрожало ветровое стекло «вальянта».
— Джо!
— Смотри, Нейл. Самолета уже не видно.
— Джо, ложись, ради Бога. Он опять стреляет в тебя. Ложись.
Пуля пробила боковое стекло и вонзилась в приборный щиток, Каллен упал на пол кабины, а потом вывалился из машины. Он вскочил и побежал, пригибаясь, по полю, покрытому снегом. Споткнулся, поднялся на какую-то горку и спустился с нее вниз. Сидя у подножья этого холма, он решил, что останется здесь навеки: так спокойно тут было. Он уже практически протрезвел и не испытывал ни малейшего страха. Над ним с гулом пролетел еще один самолет. Каллен хотел сидеть и не высовываться из своего укрытия. Он знал, что высокий, темный, уродливый незнакомец вот-вот начнет действовать.
Он выглянул из-за холма и увидел, что кто-то приближается к его автомобилю. Дверца была закрыта. Он захлопнул ее, когда выскочил из машины.
— Он думает, что ты в машине.
— Я знаю. Пригнись, Нейл. Я прошу тебя.
— Я мертв, Джо. Это ты пригнись.
— Нейл, ты видишь, сколько их там?
— Тихо. Самолет уже пролетел.
— Летит еще один. Скажи мне, где они.
— Тише.
Каллен опять выглянул из-за своего укрытия, чтобы посмотреть на машину. Возле нее никого не было.
— Каллен. У тебя за спиной. У тебя за спиной.
Справочник правил и предписаний, правило номер один — не нарушайте это правило под страхом смерти: если преступник, который стрелял в вас раньше, внезапно нападает на вас из засады, стреляйте в него немедленно, а уж потом задавайте ему вопросы.
Каллен повернулся и выстрелил не целясь. Он стрелял и стрелял, пока не кончились патроны в его серебристом «смит энд вессоне» 38-го калибра. Он нажимал и нажимал на курок. В справочнике правил и предписаний об этом ничего не было, но если уж вы начали стрелять, то остановиться бывает очень трудно. Каллен не испытывал по этому поводу особенного кайфа, он просто стрелял и никак не мог остановиться.
Первая же пуля поразила преступника в шею, хотя согласно «правилам и предписаниям» стрелять надо было в грудь. Однако пуля попала в шею преступника, и из нее хлынула кровь, как вода из пробитого бака. В «правилах и предписаниях» об этом ничего не сказано, но на самом деле попадание в шею имеет такой же эффект, как и попадание в грудь или лицо. Энн как-то говорила ему, что иногда бьешь комара, муху или таракана голой рукой и думаешь, что прихлопнула его насмерть, но удар оказывается не слишком сильным, и придавленное насекомое начинает жужжать или уползает прочь, а ты чувствуешь себя дурой.
Но Каллен знал, что убил этого человека.
Однако его удивлению не было предела, когда он рассмотрел его поближе. Он не думал, что этот чертов преступник окажется его знакомым. Он не предполагал, что тот окажется копом. Это был полицейский — Пол Мессина. Чертов преступник.
Нью-йоркский придурок лежал возле дороги. Звезда первой величины лежала в автомобиле лицом вниз. На руках у нее были наручники. Она была вне себя от ярости. К тому же у Каллена не было с собой ключа, чтобы разомкнуть наручники, что привело ее в еще большую ярость. Ему пришлось вернуться туда, где лежал Мессина, и взять у него ключ.
Когда он снял с нее наручники, она поправила свою ультрасовременную прическу, которая была в полном беспорядке.
— У вас есть в машине рация? Я хочу, чтобы сюда прибыли телевизионщики.
Как только она это сказала, он тут же вспомнил, что ему надо позвонить Мисти и сообщить ей, что он убил кое-кого. Он сел на переднее сиденье автомобиля нью-йоркского придурка.
— Что происходит, черт возьми?
Сэм Кокс поправила свою шерстяную юбку.
— Откуда я знаю?
— Этот придурок был один?
— Кто? А… Да, он был один.
— Совсем один?
— Да.
— Вы знаете, кто он такой?
— Знаю ли я, кто он такой? Конечно же, я не знаю, кто он такой.
— Он коп, — сказал Каллен.
Сэм Кокс посмотрела через заднее стекло автомобиля в том направлении, где лежал убитый полицейский. Потом она повернулась лицом к Каллену:
— Коп?
— Что вы делали у моего дома? Как вы туда попали? Что у вас за программа?
Она отвела взгляд в сторону.
— Я хотела сделать репортаж для одиннадцатичасовых новостей. Я взяла такси, чтобы добраться до вашего дома.
— Что за репортаж?
— Я хотела знать, были ли они связаны с преступным миром.
— Кто?
Она с раздражением посмотрела на него:
— Тодд и Свейл.
— Вы хотели знать, были ли они связаны с преступниками?
— Да.
— Вы хотели знать, были ли Тодд и Свейл…
— Да! Я же сказала — да!
— Вы хотели знать, были ли Тодд и Свейл связаны с преступниками, и поэтому вы взяли такси и поехали к моему дому.
Теперь в ее взгляде была мольба.
— Вы должны это сделать.
— Я только что грохнул копа. Я могу сделать все, что захочу, черт возьми.
Сэм Кокс протянула руку и дотронулась до плеча Каллена.
— Извините. Я в этом ничего не понимаю. Он, должно быть, следовал за моим такси. Я позвонила в вашем подъезде, и вдруг там оказался он.
— Вы его не знали?
— Я же сказала, что не знала его.
— И никогда его раньше не видели?
— Я же сказала…
— Вы ничего не сказали, абсолютно ничего.
Голос у нее стал нежный, как у ребенка.
— Извините. Вам сейчас трудно. Я понимаю. Я не знаю его. Я никогда его не видела.
Каллен встал с сиденья автомобиля. Сэм Кокс выглядела испуганной, как будто боялась, что он оставит ее одну.
— Куда вы?..
— Я иду к моему автомобилю. Там у меня есть телефон. Ждите меня здесь. С вами все будет в порядке.
Каллен вернулся к своему верному «вальянту».
— Джо?
— Я знаю, Нейл.
— Она не могла взять такси. Таксисты сейчас бастуют.
— Я знаю.
— Об этом было в новостях.
— Я знаю, — Каллен стряхнул осколки стекла с телефона и нажал кнопку 3.
Джинни Маслоски сказала:
— Алло?
— Джин, это Джо Каллен.
— Подожди, Джо. Ричи как раз принял душ и уже вышел из ванной.
— Каллен? Что случилось? Где ты?
— Точно не знаю, капитан. Где-то возле аэропорта имени Кеннеди.
Энн казалось, что прошли годы с тех пор, как она была на свадьбе детектива второго класса Марии Эсперанса и судебного пристава районного суда Бронкса Стейси Ладислоу. Бракосочетание происходило в зале «Тристан и Изольда» в здании странной архитектуры, расположенном где-то на стыке Квинса и Нассау. Поэтому она поначалу не удивилась, когда в офис Мейбл Паркер, расположенный в еще одном здании странной архитектуры, находящемся где-то в Гринич Вилидж, вошла Мария.
— Какого черта?
К этому времени Энн уже сообразила, что Мария еще должна была пребывать где-то на тропических островах, а не в центре Манхэттена между двумя замерзшими реками.
— Слушай, у тебя же медовый месяц.
Мария взяла Энн за локоть:
— Какой там к черту медовый месяц. Расскажи мне все, что тут произошло. О’кей? Про бомбу, про стрельбу. Кто-то хотел убить тебя? Каллен убил копа. Что происходит, черт возьми?
Мейбл Паркер подняла брови:
— А, так вы коллега Джо Каллена. Вы занимаетесь расследованием?
Мария выставила вперед грудь и подошла вплотную к Мейбл:
— А ты кто такая?
Энн встала между ними и взяла женщин за руки.
— Мария, познакомься с Мейбл Паркер. Она моя подруга. Мейбл, это детектив Мария Эсперанса из отдела внутренних дел.
Они кивнули друг дружке. Представились.
— Миссис Паркер.
— Миссис Эсперанса.
Энн поняла, что эти две женщины испытывают друг к другу чувство, мало похожее на симпатию. Обе черноволосые. Мейбл была белокожая и худая, Мария — смуглая и полная. Обе одеты довольно строго. На Мейбл был голубой костюм, на Марии — серая юбка и блейзер синего цвета. Но из-под шелковой блузки цвета бургундского вина виднелся голубенький бюстгальтер, а под белым свитером Марии просвечивался кружевной лифчик.
Энн как-то прочитала в журнале «Нью-Йоркер», что француженки несут ответственность за свою сексуальную привлекательность. Эти две обитательницы Нью-Йорка тоже были далеко не дуры и знали, как соблазнять мужиков. Обе несли ответственность за свою сексуальную привлекательность. Они умело этим пользовались. Энн полагала, что они инстинктивно почувствовали в друг дружке соперницу и стали вести себя соответствующим образом.
— Как Стейси? — сказала Энн, чтобы прервать молчание. — Стейси — муж Марии, — объяснила она Мейбл. — Как ты узнала, что я здесь?
Мария все еще изучала Мейбл, отойдя немного назад, потому что Энн загораживала ее.
