Ознакомительная версия.
Белоед сплюнул в угол черный сгусток свернувшейся крови, дышать стало легче. Боль, раскалывавшая черепную коробку, чуть поутихла, отступила.
Голова Белоеда неожиданно просветлела, мозги работали все лучше. Ну-ка, припомним, что было потом. О чем говорили эти двое, когда его привязали к стулу, а пара покалеченных молодых отморозков куда-то незаметно исчезла?..
– Посмотри, Виктор, на этого старого маразматика! – услышал Степан Владимирович сквозь звон в ушах холодный, презрительный голос. – Борец, понимаешь, с Вселенским Злом в моем лице. С пистолетом заявился, судить и карать! Только вот ничего убойнее рогатки до сей поры в руках не держал, придурок ископаемый. Плесни воды в его глупую рожу, пусть очухается. У меня к нему несколько вопросов. К тебе, кстати, тоже.
Вода, выплеснутая ему в лицо человеком с мордочкой хорька, холодной струйкой затекла под рубашку. Белоед с трудом поднял глаза и столкнулся с презрительным, ненавидящим взглядом.
– Сперва, как обещал, отвечу на твой недоуменный вопрос. Я затем и дал тебе кредит, что хотел, чтобы организацией холдинга занялся именно ты!
– Я? Какой смысл? Нет, сперва я думал… – растерянно прошептал Белоед занемевшими губами. – Что ты ищешь свою выгоду, хотя бы со сбытом некондиции. Думал, что…
– Зря. Оч-чень напрасно.
– Что – зря? – Степан Владимирович совершенно растерялся, перестал что-либо понимать. Прежде всего: зачем вообще нужен этот разговор? Почему он все еще жив, почему его не убили немедленно?
– Думал зря. Это занятие не для тебя. Оно уже дурно повлияло на твое здоровье. "То ли еще будет!" – как пела одна популярная попсовая исполнительница. Идея создания ассоциации витала в воздухе, ты, к несчастью, сумел заинтересовать ею многих. Но тебя, дурака, я мог держать под контролем и наблюдением, а вот кого-то другого… Хотя бы Димку Николаева из «Артели»… Тоже смог бы, но пришлось бы тратить время и средства. Ты же был у меня под плотным колпаком, я каждый твой шаг знал, ничтожество! И поэтому всегда бил по самым уязвимым точкам.
– Значит, все-таки Валера, – с болью пробормотал Степан Владимирович. – И ты его убил.
– Ага. Предал твой любимец тебя и продал! А затем, когда с тобой уже было покончено, у Егорова вдруг взыграла совесть. Он посмел мне угрожать! Вот Витеньке и пришлось устроить твоему главбуху ма-аленькую неприятность со смертельным исходом. Но, – он повернулся к "хорьку", – Витя, у меня есть к тебе серьезные претензии! Кто утверждал, что неплохо разбирается в компьютерах? Не ты ли? И что мы имеем? Файлы журналиста, тобой собственноручно уничтоженные, каким-то непонятным образом всплывают не где-нибудь, а в ГУ угрозыска! Мало того, если бы не этот придурковатый правдолюбец, то мы бы даже не знали, что они всплыли! Как такое могло случиться? Уж не скорешился ли ты за моей спиной с ментами, Витюша? Я ведь и наказать могу. Сурово.
Тот, кого он называл Витюшей, человек с мордочкой хорька, возмущенно засопел, открыл рот, собираясь возразить. Но был остановлен:
– Ладно, не оправдывайся, я пошутил. Не с твоими грехами к ментам соваться, прощения все едино не вымолишь. А как случилось то, что случилось, мы у правдолюбца спросим. Мы умеем спрашивать.
Две последние фразы предназначались явно для Белоеда. Но тот словно бы пропустил угрозу мимо ушей.
– Ты убил и журналиста, – по-прежнему тихо, почти шепотом проговорил Степан Владимирович, обращаясь скорее к самому себе. – Теперь убьешь меня.
– Чего ждем, шеф? – Злобная тоска в глазах «Витюши» сменилась радостным предвкушением. – Давай я его прямо сейчас… обработаю.
– Еще успеется. Чуть погодя. Да, Степан, я его убил. И ты отправишься по той же дорожке. Но каким будет твой путь на тот свет? Он может оказаться быстрым, легким, а может… Знаешь, почему я говорю тебе все это? Нет! Не только потому, что хочу кое-что узнать от тебя. Мне просто доставляет удовольствие смотреть на твою перекошенную рожу, видеть, как ты мучаешься! Как тебе больно. Нет, не физически. Я тебя гораздо сильнее достану! Ты, по своей дурости, по наивности своей не мог даже представить, какой удар нанесла бы мне ваша «мамка». Потерять монополию на поставку стройматериалов малым фирмам – это полбеды. Но вы, объединившись, перекрыли бы поток мигрантов! Что, догадался, наконец? Эк тебя перекорежило.
– Сволочь, гнида, – бессильно прошептал Белоед. – Вот зачем ты навязал мне македонцев. Они готовили крупномасштабную интервенцию «диких» гастарбайтеров из бывшей Югославии, а ты наварил бы на этом. Теперь мне все понятно!
– Да-а? Ни хрена тебе не понятно, для этого не твои мозги требуются. Не «бы», а уже наварил, к твоему сведению. И еще наварю, когда такие болваны, как ты, под ногами путаться перестанут. И не только с югославов. Кстати, задействован был только Рада, Ванька на подхвате, он толком ничего не знал. Еще из-за Бибирево переживал, теленок.
– Ты даже не преступник. – Голос Степана Владимировича был едва слышен. – Ты хуже. Страшнее. Ты настоящий дьявол, хозяин последнего, самого страшного круга ада. Девятого. Круга предателей.
"Ведь он же ненормальный! – вспыхнуло в голове у Белоеда. – Ведь он в самом деле испытывает наслаждение оттого, что делает мне больно! А я еще удивлялся рассказу полковника о том, в каком виде обнаружили труп Леонида и каким жутким способом его убили… Ведь полным психом надо быть, чтобы до такого додуматься!"
– Шеф, вы увлеклись, – раздался голос Виктора. – Задавайте ему свои вопросы, а я… помогу. Мне не терпится заняться нашим гостем всерьез!
– Э нет! Есть дела поважнее, а он никуда не денется. Искать его некому! Посидит пару суток в боксе, без жратвы и воды, подумает, как легче с жизнью расставаться, станет сговорчивее. Я его знаю, сейчас давить на Степу не стоит, возомнит себя комсомолкой на допросе, и замучаемся с ним вконец. Его надо изнутри расшатать, волю у него сломать, заставить дерьмом себя почувствовать. Учись психологии, Витя! Теперь вот что: когда у тебя встреча с "волчатами"?
– Сегодня ночью, на хате в Расторгуевском переулке. Ночь на пятницу, сами знаете. Ребятишки к таким деталям серьезно относятся, к чему их расхолаживать? А что? Новое задание ребятам?
– Да. Ситуация изменилась, менты обнаружили труп журналиста и даже сумели неожиданно быстро его опознать. А о том, что Рашевский выходил на меня, достоверно знает только один человек. Женщина, его любовница. Она должна замолчать навсегда. Ты прямо сейчас отправишься в город, кстати, отгонишь тачку нашего гостя, она ему больше не понадобится. Тачку бросишь на стоянке около редакции "Молодой Москвы", когда машину найдут, это добавит ментам лишних заморочек. Что ты так на меня смотришь? Зачем я настолько откровенен в его присутствии? Хе-хе-хе!.. Ничего страшного, пусть послушает… Он все равно уже труп! Вопрос только в том, каким образом наш правдолюбец обратится в мертвое тело. Ты поведешь ее от редакции, я не знаю, где она живет. Где редакция "Молодой Москвы", помнишь? Ты там был со мной как-то раз, месяца три назад. Ну вот и отлично. Как узнаешь ее? Спросишь на вахте Дубравцеву Татьяну, а сам подождешь на входе, за дверью. Внешность у нее яркая, не ошибешься. И сядешь ей на хвост. Проводишь до подъезда. А завтра утром, когда она будет выходить из дома, с ней должна случиться неприятность. Да-да, именно со смертельным исходом! Вот эту задачу «волчатам» и поставишь. Не засветись сам, будь аккуратнее. Ее смерть должна выглядеть как результат попытки ограбления. Или изнасилования, детали продумай сам. О! Есть интересная идея! Подбери-ка с ковра шпалер господина Белоеда. Только осторожно, не ляпай свои пальчики, возьми салфетку. Вот так… Велика ли беда, что не стрелял он! Ты, Витюша, бога благодари за это, «волчатам» первая пуля досталась бы, а вторая чья? А третья? Выйди на двор и пальни, никто не услышит. Салфеточку не забудь, когда на спуск нажимать станешь. Зачем? Да все за тем же… Если менты найдут рядом с трупом Дубравцевой этот стволик с его отпечатками, а около места ее работы обнаружится его тачка… Это подбросит господам из ГУ угрозыска оч-чень интересную "информацию к размышлению".
"Понятно, – отрешенно подумал Степан Владимирович, – меня он считает уже покойником. Не стесняется… Напротив, прямо-таки наслаждается ситуацией, бессилием моим. Слушай, дескать, сделать-то ты все едино ничего не сможешь… Психолог хренов!"
Все это время Степан Владимирович незаметно пытался ослабить веревку, стягивающую за спиной его руки. Вырваться ему, конечно, не дадут, но несколько мгновений для того, чтобы вцепиться в ненавистную глотку, у него будут. Все не так обидно помирать!
– Эх ты, заяц Степашка из передачи "Спокойной ночи, малыши!", – услышал Степан Владимирович холодный, с издевкой голос. – Пистолетиком разжился, а вот воспользоваться им – кишка тонка оказалась. Ничего, он нам пригодится.
Заяц?! Сейчас ты у меня увидишь, какие бывают зайцы. Так, еще одно усилие… Ах, дьявол, ребра сломаны, голова кругом от боли, толком не напрячься… Терпи, Степан, ну, немного осталось, не наручники же на запястьях, веревка сраная! Ну, да-а-авай!!
Ознакомительная версия.
