Дом 2307 находился в полумиле севернее Бульвара, в средине длинного квартала домов в тюдоровском стиле. Дэнни припарковался на обочине. День был холодный, и все сидели по домам — на улице не было ни души. Он взял свой чемоданчик, поднялся на переднее крыльцо дома и позвонил.
Десять секунд — никакого ответа. Дэнни прошел к гаражу. Хлипкие ступеньки вели в халупу, выстроенную на его крыше гаража. Дэнни поднялся по лестнице, три раза постучал — тишина. Вынул перочинный нож и просунул его в щель между дверью и косяком. Несколько секунд возни — и замок поддался! Дэнни огляделся. Никого. Открыл дверь, вошел и затворил ее за собой.
В нос ударил острый металлически-кислый запах. Дэнни медленно поставил чемоданчик на пол, вытащил револьвер и стал нащупывать выключатель. Секунда — и палец Дэнни наткнулся на выключатель и свет зажегся; он даже собраться с духом не успел.
Его взгляду предстал притон, в котором учинили бойню.
Стены в крови. Гигантские кровавые подтеки, хоть вставляй их в учебник криминалистики: убийца, набив рот еще теплой плотью жертвы, цедил кровь сквозь зубы на дешевые обои и рисовал. Рисунками заполнены все четыре стены — наклонные линии, завитки и один знак, похожий на букву Р. Кровь разлита по истертому коврику на полу, запекшаяся кровь в больших лужах на линолеуме, кровью пропитана светлая обивка легкой софы, обрызгана стопка газет рядом со столом, на которой стоит электроплитка, кастрюля и банка супа-полуфабриката. Слишком, слишком много крови для одного человека.
У Дэнни перехватывает дыхание.
Слева — два дверных проема. Дэнни спрятал револьвер, сунул руки в карман, чтобы ненароком не оставить отпечатков пальцев и шагнул внутрь.
Ванная.
Белые стены исчерчены вертикальными и горизонтальными полосами, ровные, как по линейке, прямые углы: убийца делал это умело. Дно и стенки ванны покрыты засохшим красновато-коричневым веществом — словно кровь смешали с мыльной водой. Стопка мужской одежды — рубашки, брюки, спортивный пиджак «в елочку» — аккуратно уложена на унитазе.
Костяшками пальцев Дэнни открыл кран, нагнул голову, ополоснул лицо и попил. Потом поймал свое отражение в зеркале и не сразу себя узнал. Вернулся в комнату, взял из чемоданчика резиновые перчатки, натянул их, снова вошел в ванную и стал разбирать одежду.
Три пары брюк. Три майки. Три пары свернутых носков. Один свитер, одна ветровка, один пиджак.
Три жертвы.
Еще один проем.
Дэнни оставил ванную и осторожно шагнул в крошечную кухоньку, ожидая увидеть багровые подтеки. Но там было на удивление чисто: половая щетка, моющее средство и мыло над чистой раковиной; чистые тарелки в пластиковой подставке. На стене — календарь за 1949 год: первые одиннадцать листов сорваны, на декабрьском листе — никаких пометок. Сбоку у стенки — туалетная тумбочка с телефоном. Рядом с раковиной — видавший виды холодильник.
Никакой крови, никаких кошмарных художеств. Спазм в желудке прошел, сердце забилось ровнее. Дэнни почувствовал, что смертельно устал. Где-то брошены еще два трупа. «Взлом и проникновение» на территории городской юрисдикции на участке Голливудского отделения, где еще живы воспоминания скандала с Брендой Аллен, где терпеть не могут управление шерифа. К тому же он нарушил прямой приказ капитана Дитриха: никаких силовых действий, никакой самодеятельности на городской территории. Доложить о своей находке у него нет никакой возможности. И никакой гарантии, что убийца не доведет число жертв до четырех!
Дэнни еще попил из крана, смочил лицо, держал под водой руки в перчатках, пока не вымокли рукава пиджака. Решил поискать бутылку спиртного: в желудке снова мутило. Он снял трубку телефон и набрал номер участка.
Ответила Карен Хилтшер.
— Управление шерифа, Западный Голливуд. Слушаю вас.
— Это я, Карен, — проговорил Дэнни не своим голосом.
— Дэнни? Не узнала тебя. Что с тобой?
— Слушай и не перебивай. Я нахожусь там, где меня быть не должно, и мне кое-что нужно. Я хочу, чтобы ты мне сама позвонила сюда, когда будут новости. Никому об этом ни слова. Ни одной живой душе. Ты меня поняла?
— Да. Пожалуйста, Дэнни, не надо так со мной…
— Слушай и не перебивай. Мне нужны все данные о всех трупах, обнаруженных в городе и в округе за последние сорок восемь часов. Сразу, без промедления, сообщи мне. Два звонка, вешаешь трубку, и опять звонишь. Это понятно?
— Да. Милый, у тебя все в…
— Слушай и не перебивай, черт возьми! Номер телефона — Голливуд — 4619, это нарушение, и у меня могут быть большие неприятности, поэтому никому ни слова. Взяла это в толк или нет ?
— Да, милый, — прошептала Карен и отключилась. Дэнни положил трубку, вытер вспотевшую шею.
Сейчас бы ледяной воды. Он увидел холодильник, подошел к нему, открыл дверцу…
Два глаза, покрытые слизью, лежали в пепельнице. На пачке зеленых бобов — человеческий палец.
Дэнни затошнило. Он блевал до тех пор, пока не заломило в груди и в желудке не осталось ничего. Он вернулся к раковине, открыл кран и стал обливаться водой, пока она не залилась в резиновые перчатки, а сам он не промок до нитки. А мокрый насквозь коп не должен обследовать место преступления. Воллмер и Маслик просто убили бы его за это. Дэнни завернул кран, стряхнул воду с рук, оперся о край раковины. Зазвонил телефон. Звонок для него прозвучал как выстрел, он выхватил свою пушку и наставил в пустоту.
Еще звонок, пауза, третий. Дэнни снял трубку:
— Да? Карен?
Девушка проговорила нараспев обиженным тоном:
— Трое погибших. Две белые женщины и один негр. Одна женщина отравилась таблетками, самоубийство. Другая погибла в автокатастрофе. Негр-пьяница, умер от переохлаждения. А за то, что такой противный, с тебя ужин в «Кокосовой роще».
Восемь обрызганных кровью стен и дама — будущий полицейский, желающая пойти на танцы! Дэнни рассмеялся и, не отнимая от уха трубки, открыл холодильник, чтобы усилить комически-мрачный эффект. Палец был белый, длинный и тонкий. Глазные яблоки — карие и уже начали усыхать.
— Где скажешь, милая… Где скажешь. …
— Дэнни, а ты точно…
— Карен, слушай внимательно. Я останусь здесь: может, кто-нибудь появится. Сегодня у тебя двойная смена?
— До восьми утра.
— Тогда сделай так: мне нужна вся радиоинформация о найденных телах, принадлежащих белым. Оставайся у коммутатора, держи город и округ на тихом звуке. Повторяю: вся информация о белых жертвах-мужчинах. Поняла меня?
— Да, Дэнни.
— И еще, хорошая моя, никто не должен ничего знать. Ни Дитрих, никто из отряда, ни одна живая душа.
Долгий, утомленный вздох — Кэтрин Хэпберн в исполнении Карен:
— Да, помшерифа Апшо. — И тихий щелчок. Дэнни положил трубку и приступил к обработке дома.
Соскребал грязь и пыль во всех трех помещениях, аккуратно складывая в пронумерованные пакетики из пергамента. Вынул фотоаппарат и снял в разных ракурсах, широким планом и вблизи, пятна крови. Соскреб и собрал образцы запекшейся крови в ванной, на кушетке и на кресле, со стен, с ковра и с пола. Взял образцы ткани со всей одежды и записал названия фабричных нашивок.
Стало смеркаться. Дэнни погасил в комнате свет и работал, держа фонарик-карандаш в зубах. Снял отпечатки со всех поверхностей, которых могли касаться. Обнаружил следы резиновых перчаток, скорее всего принадлежавших убийце, а также полный отпечаток правой руки и частичный — левой, не схожие с описанием отпечатков руки Марти Гойнза.
Дэнни знал: следы Гойнза тут обязательно должны быть и не ошибся — на кухонной раковине обнаружился полный отпечаток левой руки.
Убийца должен был где-то смывать с себя кровь: Дэнни обследовал каждый миллиметр ванной. Получил отпечатки одного, двух, трех пальцев и всей ладони, отпечатки пальцев в резиновых перчатках, руки крупного мужчины — в душевом углу, где он опирался на стену.
Полночь.
Дэнни вынул из холодильника палец, макнул его в чернила и накатал отпечаток на бумагу. Полное сходство с отпечатком среднего пальца неизвестного лица, найденным в доме. Место отсечения — рваное и находится возле сустава. Рана пальца прижжена, плоть обуглилась до черноты. Дэнни осмотрел электроплитку в комнате. Ага: к спирали пристали частички обуглившейся кожи. Убийца решил сохранить палец жертвы — кому еще приходилось видеть нечто подобное!
А может, он хочет вернуться сюда с новой жертвой?
А может, он держит халупу под наблюдением, чтобы знать, если кто-нибудь захочет помешать его планам?
00:45.
Дэнни проводит последний осмотр помещения. Еще один чуланчик — пустой. Под ковриками — ничего. Посветил фонариком на стены — возникла еще одна важная деталь расследования: примерно две трети кровавых пятен по степени засыхания были Одинаковы — жертвы номер два и номер три были умерщвлены практически одновременно. На коленях обследовал пол и получил последнюю улику: шарик белого затвердевшего вещества с нейтральным запахом. Сделал этикетку и уложил в конверт. То же проделал с глазными яблоками Мартина Гойнза. Присел на не испачканный кровью край софы, положил на колени револьвер и стал ждать.
