С хребта спустилась целая армия полицейских, парамедиков, волонтеров-спасателей на снегоходах.
Коул крепче прижал к себе Оливию.
– Пора возвращаться домой, – сказал он.
Они стояли в свете фар под розовым облаком сигнальной ракеты, когда коп с первого снегохода оставил свою машину, снял шлем и быстрым шагом направился к ним. А с ним шел еще один полицейский. Два парамедика тоже оставили свой снегоход и побежали к ним.
Коул выступил вперед, чтобы приветствовать офицера.
– Я – Коул Макдона. Это Оливия Уэст. Она нуждается в немедленной медицинской помощи.
Коп пожал ему руку, но взгляд метнулся в сторону.
– Сержант Якима, отдел по расследованию убийств, – представился он, когда парамедики окружили Оливию. – Это констебль Мартинелло.
Он мотнул головой в сторону второго полицейского, который снимал шлем. Они увидели белокурые волосы, собранные в «конский хвост». Лицо женщины порозовело от холода.
Женщина-полицейский кивнула Коулу и сразу подошла к Оливии, присоединившись к парамедикам. Остальные полицейские занялись осмотром места преступления.
* * *
Тори держала старика за руку. Он лежал в постели, и ему было очень больно. Узловатые пальцы крепко вцепились в руку девочки, как будто это был спасательный трос. Тори сглотнула, ее охватило чувство огромной ответственности. На мгновение ей показалось, что она – мост, соединяющий два берега. И если она сможет продержаться достаточно долго, то старик дождется возвращения ее папы, Оливии и Коула.
Полицейские были в библиотеке этажом ниже, но один – приятный на вид, молодой – оставался с ней в комнате. Он сидел в кресле в углу, возле обогревателя. Его телефон зажужжал.
Офицер ответил, негромко что-то сказал, потом посмотрел на Тори и объяснил:
– Они его взяли.
– Оливия жива?
– Да. Она в безопасности. С Коулом.
Тори встала со своего кресла, продолжая держать руку Майрона.
– А мой отец?
Офицер ответил не сразу. Он встал, подошел, положил руку ей на плечо. В его глазах появилось странное выражение. Он как будто готовился к тому, чтобы сообщить ужасную новость. И Тори поняла. Она сразу все поняла.
– Твой папа знал, что это самое тяжелое в работе копа…
– Он умер?
– Мне жаль, Тори.
Сердце у нее упало. Она крепче вцепилась в руку Майрона и подошла ближе к кровати.
– Что… случилось?
– Твой отец погиб как герой, Тори Бертон, – сказал молодой полицейский, его голос дрогнул, глаза заблестели. – Он настоящий герой. Он нашел убийцу. После всех этих лет, когда ему никто не верил, он нашел убийцу из Уотт-Лейк.
Тори сжала губы. Внутри у нее все дрожало.
Она почувствовала, что Майрон сжимает ее пальцы, и посмотрела на него. Глаза у него были открыты. Старик смотрел на нее, прямо ей в душу. От эмоций у Тори заложило нос и горло. Она не знала, как поступить, что сказать.
– Как это случилось? – снова спросила Тори.
– Во время спасения Оливии Уэст он получил смертельное ранение в сердце.
Она отвернулась. За окном светало. День был холодным, зимним. Новый день. И весь мир изменился. Она больше не была ребенком. Тори даже не знала, кто она теперь.
– Тори, – прошептал старик, – он… герой. Он сделал это ради тебя.
Она посмотрела на него, потом на копа.
– Принести тебе что-нибудь? – спросил офицер.
Она покачала головой и снова медленно опустилась в кресло у кровати Майрона, не выпуская его руку из своей. Прошло много времени, и коп ненадолго вышел, чтобы ответить еще на один звонок.
Тори почувствовала, что старик как-то иначе сжимает ее пальцы. Воздух в комнате внезапно стал холодным. Она подняла глаза, ощутив чье-то присутствие.
Как будто порыв ветра оказался рядом с Майроном. На долю секунды Тори увидела силуэт женщины, похожей на ту, которую она видела на фотографии у постели старика, но потом фигура исчезла. И тогда Тори увидела другое лицо. Это было лицо ее матери – лицо Мелоди. Она улыбнулась и протянула Тори руку. Сердце девочки наполнилось теплом. И лицо растворилось в воздухе.
Тори посмотрела на старика.
– Майрон? – шепотом позвала она, вскакивая на ноги. Он не шевелился. Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Кожа у старика была ледяной.
Но его губы улыбались.
* * *
День благодарения. Вечер.
Полиция на снегоходе привезла из Клинтона психолога, чтобы она осталась с Тори и поговорила с ней.
И теперь женщина в кухне готовила ужин для них обеих.
Тори оставалась в библиотеке. Это была самая теплая комната в большом доме, потому что в камине разожгли сильный огонь. Пустое инвалидное кресло Майрона стояло у камина. Тори смотрела в окно, чувствуя внутри пустоту и неуверенность. В синеватом вечернем свете снег лежал плотным ковром. Было тихо. Это было «око» бурана, и весь мир казался неподвижным и застывшим. Психолог сказала, что следующий фронт ожидается к полуночи.
Тори услышала гул. Это был звук вертолета. Она насторожилась, выглянула в окно и увидела вертолет. Двигатель громко стучал. Деревья согнулись, и снег закружился, когда вертолет начал спуск.
Тори развернулась, побежала вниз по лестнице, выскочила на крыльцо и резко остановилась. Она вдруг испугалась.
Вертолет приземлился недалеко от большого дома, где не было телефонных проводов и линий электропередачи.
Лопасти замедлили вращение, открылась дверца. Из кабины выскочил мужчина. Коул. Он помог выйти другому человеку. Оливия. Рука у нее была на перевязи. За ними выпрыгнул Эйс. Коул обнял Оливию за плечи, и, пригнувшись, они пробежали под винтами. Как только они оказались в безопасной зоне, Коул поднял вверх два больших пальца, и лопасти вертолета снова набрали обороты. Вертолет оторвался от земли и исчез в облаке.
Тори медленно приблизилась к краю крыльца.
Коул и Оливия направились к большому дому, Коул по-прежнему обнимал ее за плечи. У Тори сжалось сердце, к глазам подступили слезы. Она сбежала по ступенькам и по снегу помчалась к ним. Оливия опустилась на корточки. На ее лице был пластырь. Тори остановилась. Их глаза встретились.
Они обе замерли в нерешительности, все невысказанные вопросы о будущем множились между ними в леденящей тишине.
Оливия отвела в сторону здоровую руку и позвала девочку:
– Тори, иди ко мне.
По щекам Тори потекли слезы.
Оливия крепко обняла ее здоровой рукой. Так крепко, что девочка едва могла дышать. Оливия не хотела отпускать дочь, она уткнулась лицом в ее волосы, впитывая ее запах.
– Тори, – повторила она, – социальный работник сказала мне, что ты знаешь, кто я.
У Тори все внутри замерло, она кивнула.
Оливия отодвинулась от нее, по-прежнему сидя на корточках в снегу. Их глаза встретились, и Тори вдруг поняла, что они одинакового цвета. В сердце что-то дрогнуло. Это была ее мать, ее биологическая мать. Тори действительно была частью этой храброй женщины, о которой она прочла в маминой книге. И ее охватила гордость. Оливия смогла выжить. Она была крутой.
– Моя мама, Мелоди, любила тебя, – тихонько произнесла Тори.
Оливия сжала губы, она как будто потеряла способность говорить.
– Она написала книгу, чтобы я прочла ее, когда буду готова, – продолжала Тори. – Я… – Ее голос дрогнул, у нее перехватило горло. – Я… не знаю, что теперь делать.
Оливия взяла ее за руку.
– Мы позвонили тете Луизе, – мягко ответила она. – Твоя тетя летит сюда, чтобы увидеться с тобой. Она будет здесь завтра утром. Если погода окончательно испортится, Коул встретит ее на снегоходе.
– Тетя Лу на снегоходе?
Оливия кивнула.
– Она сама настояла на этом. Она приедет обязательно, ее ничто не остановит.
– Мой папа… он бы решил, что это забавно. Тетя Лу на снегоходе. Она довольно толстая. И любит командовать.
Оливия улыбнулась, ее глаза заблестели от слез.
– Я не хочу ехать в Онтарио, – продолжала Тори. – Я… я не хочу жить с тетей Лу.
