Ознакомительная версия.
Но он, Гуров, тоже был профессионалом и времени терять тоже не стал. Все происходило на уровне подсознания и заняло не более двух-трех секунд. Мозг едва успел осознать безнадежность ситуации, а тренированные мышцы уже начали действовать. Воспользовавшись почти неощутимой заминкой на пороге тамбура, Гуров резко метнулся в сторону, одновременно навалившись плечом на железную дверь, которая, точно дуга капкана, прищемила руку идущего следом человека. Ему, видимо, было очень больно, но пистолета он при этом не выпустил. Он выстрелил, возможно, непроизвольно.
Звук выстрела отчасти был поглощен грохотом поезда. Пуля же ударилась о стальной пол, потом о стенку, высекла с десяток огненных искр и выскочила в открытую дверь. Человек в костюме инстинктивно отшатнулся, и этого мгновения хватило Гурову, чтобы ударить его ногой в грудь. Человек взмахнул руками и с коротким криком вывалился из поезда.
Но зато второй ввалился в тамбур с удвоенной энергией, которая подпитывалась болью и досадой от упущенного преимущества. Однако прежде чем он успел поднять пистолет, Гуров вцепился в его запястье и вывернул. Пистолет с лязгом упал на пол. Гуров пнул его ногой. Пистолет пролетел полтамбура и выпал наружу. Однако противник поймал Гурова на подножке, и они, вцепившись друг в друга смертельной хваткой, одновременно рухнули на пол. Все это происходило без крика и стонов, в полном молчании.
Соперник оказался сильнее Гурова. Несмотря на ушибленную руку, пальцы его впивались в Гурова, как клещи, и освободиться от захвата не было никакой возможности. К тому же при падении Гуров изначально оказался в невыгодной позиции, и противник быстро сумел оттеснить его к самой двери.
В узком тамбуре сложно было применять какие-то мудреные приемы борьбы, и все сосредоточилось на примитивном выдавливании соперника из бешено мчащегося вагона. Гуров сопротивлялся изо всех сил, и это привело к тому, что вскоре они оба чуть ли не наполовину вывалились из тамбура и боролись уже над пропастью.
Зрелище со стороны было не из приятных – двое багровых от натуги мужиков, душащих и пинающих друг друга, – но еще хуже была картина, которую Гуров видел краем глаза. Прямо под ним, казалось, на расстоянии вытянутой руки, проносилась насыпь из белого щебня, сливающаяся от скорости в одну бесконечную полосу. При неудаче Гурову предстояло выпасть именно на эту полосу и переломать о нее все кости.
Увы, шансов на удачу у него было, очевидно, меньше. В лучшем случае он, пожалуй, сумел бы увлечь противника за собой, но вряд ли это принесло бы Гурову что-нибудь, кроме морального удовлетворения. А дело шло именно к такому исходу – их тела медленно-медленно скользили по железному вздрагивающему полу и все больше свешивались над опасной, выстеленной острыми камнями насыпью. Остановить этот процесс было невозможно. Тот, кто попытался бы уступить хоть на мгновение, неминуемо погиб бы.
Гуров уже примерялся, как бы ему ловчее выпасть из вагона, чтобы, по крайней мере, не сразу разбить вдребезги голову и переломать не все кости, а хотя бы половину. Судя по всему, тем же самым был озабочен и его противник. И в этот момент в тамбур выскочил Крячко.
Он совершенно не выглядел заспанным и отреагировал на происходящее мгновенно. Наклонившись, он поймал одной рукой за шиворот Гурова, а другой сильно и резко ударил незнакомца по печени. Гуров почувствовал, как сразу же ослабла хватка противника. Гуров увидел в последний момент его безумные глаза и еще раз – похожую на взбесившийся транспортер ленту железнодорожной насыпи, и тотчас все это будто разорвалось на две части. Его швырнуло назад в тамбур, а его соперник вылетел наружу. Там он ударился о насыпь, подскочил и, точно диковинное животное, помчался вниз какими-то странными нечеловеческими рывками. Что было с ним дальше, ни Гуров, ни Крячко уже не увидели.
Они сидели на полу тамбура и, тяжело дыша, смотрели друг на друга. Кровь колотилась в висках у Гурова с энергией отбойного молотка. Но постепенно этот шум стал стихать, и тогда Гуров явственно услышал перестук вагонных колес и удивился этому, потому что последние две-три минуты не слышал его совершенно. Сейчас ему казалось, что вся схватка протекала в полнейшей тишине, точно события в немом фильме.
– Ты, как всегда, вовремя, – криво усмехаясь, сказал он Крячко. – Задержись ты еще секунд на двадцать, и тут уже никого бы не было.
– Я услышал, как брякнула ручка в двери, – объяснил Крячко. – В общем, ничего особенного. Но никто не вошел. А поскольку тебя в купе не было, то мне это как-то не понравилось. Я подумал и решил пойти посмотреть.
– Я и говорю, вовремя. А выпей ты побольше пива…
– Вечно ты все как-то так поворачиваешь… – проворчал Крячко. – Лучше скажи, кто это был.
– Я не успел спросить у него фамилию, – ответил Гуров. – Ни у него, ни у его дружка.
– Так их было двое?!
– Судя по всему, это те же самые, – сказал Гуров. – Они продолжали следить за мной и дальше. Рассудили, что в поезде покончить со мной будет удобнее всего. Надо отдать им должное – здравое зерно в их идее имелось. Исполнение подкачало.
– А второй…
Крячко сделал жест рукой, как бы показывая предполагаемый путь за пределы тамбура.
– Второй тоже, – кивнул Гуров. – Жаль, конечно. Теперь мы ничего о них не узнаем. Едут они наверняка по чужим документам, без багажа, так что все тайны они унесли с собой.
– Бог с ними, с тайнами! – махнул рукой Крячко. – Главное, мы с тобой живы. А тайны – вещь наживная.
Как ни странно, сойдя на перрон станции Чередниково, Гуров вдруг почувствовал себя как дома. Эта ухоженная станция, видимо, крепко отпечаталась в его памяти. Да и люди, которые тут работали, отчасти были ему уже знакомы.
Так, например, он сразу же заприметил знакомое лицо – начальник станции стоял, заложив руки за спину, возле здания вокзала и с любопытством посматривал на сошедших с поезда пассажиров – он тоже узнал Гурова.
Это было нетрудно. На этот раз в Чередникове, кроме Гурова и его товарищей, никто не выходил. По информации, которую они собрали у всех проводников в поезде, не собирались выходить здесь и те двое странных пассажиров без багажа, что покинули поезд так внезапно. Значились они в проездных документах, как граждане Демин и Краснов, и билеты были взяты ими до Новосибирска.
– Опять, значит, к нам? – с дежурной улыбкой спросил начальник станции, когда Гуров со спутниками подошли к нему. – На этот раз в компании, я смотрю? Все по тем делам? Так-так… Вас встречают?
– Нет, никто нас не встречает, – сказал Гуров. – И, честно вам скажу, не хотелось бы, чтобы о нашем приезде знало слишком много народу. Хотелось бы остаться хотя бы какое-то время незамеченными.
– Понял, – согласно кивнул начальник. – Мы не из болтливых, не беспокойтесь. Я просто подумал… Торчит тут один, как будто дожидается кого-то с поезда. Номера чужие и вообще… А кроме вас, никто и не сошел – вот я и подумал…
– Ждет, говорите? – нахмурился Гуров. – А где же он, этот встречающий?
– С той стороны, – махнул рукой начальник станции. – Он на перрон и не выходил. Все сидит в своей «Победе»…
– В «Победе»? – еще больше насторожился Гуров. – Редкая по нынешним временам марка, – он обернулся к одному из оперативников: – Ну-ка, Калмыков, сходи посмотри, что это там за любитель антиквариата! Только осторожненько, не нужно, чтобы он ощутил наше пристальное внимание.
Калмыков кивнул и тотчас исчез. Гуров опять заговорил с начальником станции:
– А где же ваш Алексеев? Что-то его не видно.
– Алексеев запил, – доверительно понизив голос, сообщил начальник. – Есть у него такая слабость. Два раза в год запивает обязательно. Как часы. Но зато потом безотказнее его нет человека…
Вернулся Калмыков и сообщил:
– Правда, стоит за вокзалом «Победа», товарищ полковник. Темно-кофейного цвета. Между прочим, хорошо сохранилась! Хром, зеркала, резина новая. Похоже, хозяин и в самом деле на старине помешан. Вылизал он тачку, дай бог!
– Кофейного, говоришь? – задумчиво повторил Гуров. – А номер? А за рулем кто – рассмотрел человека?
– Номер оренбургский, товарищ полковник. Далековато забрался. А за рулем такой, знаете, невзрачного вида мужичок. Рубашечка на нем затрапезная, и морда у него, будто с утра побриться забыл.
– Это уже любопытно! – искренне сказал Гуров и опять обратился к начальнику станции: – Вы говорите, эта машина и ее хозяин вам не знакомы?
– Абсолютно! – уверенно заявил тот. – У нас тут в округе таких нет, это я вам гарантирую!
– Ну что же, отлично! – сказал Гуров. – В таком случае у меня имеются все основания полагать, что эта машина дожидается здесь тех двоих ребят, что были вынуждены сойти по дороге.
– Что будем делать? – спросил Крячко.
– Сейчас сообразим, – сказал Гуров и задал начальнику станции еще один вопрос: – После того как я уехал, какие-то перемещения тут имели место? Приезжал кто-нибудь, уезжал? Вот, например, Куприянов, инструктор из «Зеленого кольца», обещал какие-то соревнования, а сведений о них ни в каких источниках я не нашел…
Ознакомительная версия.
