– Однако, – присвистнул Лев.
– И они, то есть «очень большие люди», а не посланцы, просят господина Крячко завтра в девять ждать их телефонного звонка. И отнестись к звонку серьезно. Доказательством такого отношения стало бы наличие рядом со Станиславом Васильевичем, – Крячко торжествующе поглядел на друга, давненько он так Льва не удивлял! – господина полковника Гурова! Перед которым они уполномочены извиниться, что выходят на него не впрямую, а… – и он закончил своим обычным тоном: – Посредством моего засранца. Которому в таком случае, но лишь в таком, ничего не грозит. Каково, Лева?
– Что в папке? – с невозмутимым видом поинтересовался Гуров.
– Компромат на «Грифон». Если не сажать, то прихлопнуть – хоть сегодня, на вполне законных основаниях. Нет, но оперативность какова! Ведь полсуток не прошло, как мой фруктик в узком кругу осторожно поболтал, и все готово! Но зачем? Нашими руками конкурентов убрать? Выходит, они давно о моей внедренке знали? Про телефон вообще молчу, стыдобища!
– Ты ничего не понял, Станислав. До лампочки им «Грифон» и его будущее. Как и твой стукачок, кстати. Это действительно жест доброй воли. Плюс демонстрация возможностей и силы. Материал у них лежал давно, но тут они пронюхали, что мы не просто «Грифон» потрошим, а в связке с убийством Ветлугина. И решили осторожно, не светясь, с нами законтачить. Что-то им от нас нужно. Репутация наша известна, они знают, что купить нас нельзя. А вот заинтересовать – отчего же?
– Я же сегодня вам с Петром говорил, что фруктик этот был малость и с наркотой подзамазан. Так вот, по его словам, упомянули пару фамилий, мне он их назвать побоялся, каково? – Крячко возмущенно фыркнул. – Но утверждает, что крутизна страшенная. Именно в наркобизнесе. Как считаешь, не случайно они…
– Вот даже как! Нет, Станислав. Я в такие случайности не верю. Кто-то умный и хорошо информированный видит связь между «Грифоном» и наркотиками и хочет, чтобы увидели мы, чего пока, увы, не наблюдается. Они рискуют, причем на два фронта, не могут просто обратиться к нам с тобой, они не домохозяйки, да и мы не участковые. И боятся своих – за контакт с нашей фирмой у них, сам знаешь, что бывает.
– Под асфальт закатывают, – мрачно подтвердил Крячко. – Никакая крутизна не спасет. Что делать будем? Петру доложим?
Гуров надолго задумался. Маячил контакт с серьезным криминалом. Возможно – торг. Петр, конечно, прикроет, но служебная этика подсказывала: говорить ему об этом не стоит. Вот ежели все проскочит, можно будет и похвастаться.
– Подождем. Посмотрим, послушаем их завтра, обмозгуем… – Гуров мрачно усмехнулся. – Как бы не пришлось без ведома руководства, рискуя лампасами… Но нам не привыкать. Ты проследи, чтобы материалы из папочки оформили как надо и Дмитрию с его ребятами до кучи скинули. А папочку – в сейф. Она мне при следующем любовном свидании с главной крылатой кошкой очень пригодится!
* * *
Алаторцев и Феоктистов друг друга поняли сразу. С первой встречи. Видимо, при всех внешних различиях сидело в них глубинное внутреннее родство двух хищников.
Мрачно буркнув что-то о «школьном друге и вообще…», «моем начальнике, душевном человеке и вообще…», Сергей оставил их в небольшой, но очень уютной комнате отдыха, смежной с феоктистовским кабинетом. Мягкий рассеянный свет, на столике бутылка хорошего коньяка, две пузатые рюмочки, порезанный лимон, конфеты… Андрей пристально поглядел в глаза Феоктистову. Да-а, «душевность» прямо изо всех дыр лезла. В смысле душу вытрясет походя. Алаторцев поднял рюмку с темно-золотым коньяком, посмотрел сквозь нее на хрустальный светильник, выпил и начал:
– Я, Геннадий Федорович, загодя целую речь заготовил. С эффектами, недомолвками и рекламными паузами. А сечас вижу – не нужно это. Поэтому буду краток и кошку сразу назову кошкой…
Алаторцев излагал свою идею около пятнадцати минут. Феоктистов слушал молча, не перебивая, лишь тихонько насвистывая сквозь зубы мотивчик студенческой песенки «Ах, как на грех, поступил я в физтех и стал, дуралей, инженером…». Смысл, суть предложенного он понял сразу. Но по-своему.
Конечно, мысль этого человека о широком производстве опиатов прямо здесь, чуть ли не в Москве, абсурдна. Никто из «отцов» наркобизнеса на такое не пойдет и ему не позволит. Но этаких крайностей и не нужно. Пока. Достаточно, что угроза такого способа появится. Известная история о «вечной» электролампочке – кошмаре производителей лампочек обычных, перегорающих… Да, с таким козырем на руках можно прорываться на самые верхние уровни. Это шанс. Которого он долго ждал. Карамышева он перерос. Пора и…
Феоктистов понимал, что своего потолка в криминале он достиг, но мириться с этим не хотел категорически. За ним не было уголовного прошлого, «ходок», громких дел и соответствующей славы, он никогда не брал в руки оружия. Ничего не было, кроме изощренного мозга, ледяной жестокости и сжигающей жажды власти любой ценой. Еще были деньги. Большие – афера с рением, любовно задуманная им, принесла Феоктистову около миллиона «зелеными». Но в этой среде деньги решали далеко не все. Преступное сообщество консервативно по природе своей, он, Феоктистов, человек пришлый, чужой. Оставаться ему на вторых ролях, быть «мозговым центром» при глуповатом Карамышеве и иже с ним.
Правда, на верхних ступенях иерархической лестницы ограничения снимались. Самое сложное – перепрыгнуть «средние этажи», доказать свое право стать в один ряд с «зубрами».
Алаторцев замолчал, выжидательно глядя на хозяина кабинета. Феоктистов разлил по рюмкам коньяк и тихо произнес:
– Что ж, за успех нашего дела, Андрей Андреевич. Что понадобится вам на первых порах? Не стесняйтесь, – он помолчал, смакуя напиток, и добавил: – Вы, судя по всему, неглупый человек. Поэтому я не буду долго вам разжевывать все о последствиях нарушения наших джентльменских соглашений. Или ваших возможных попыток обойти меня, ввести в заблуждение, наконец. У меня выговора объявляются единожды. Потом их просто некому больше объявлять. Если вы согласны – обсудим конкретику. Если нет – расстанемся сейчас, а ваш рассказ я стану числить по ведомству околонаучной фантастики.
– Согласен. Иначе зачем бы я к вам пришел? А нужно мне…
Жадность Алаторцева к деньгам Феоктистов, сам давно переросший это чувство, уловил сразу. Это его в высшей степени устраивало. Золотой крючок – один из самых прочных, с него срываются редко. Он щедро субсидировал Андрея, не спрашивая отчета о расходах, подарил ему новую «БМВ», при редких встречах был неизменно вежлив и предупредителен. А сам начал осторожно, не форсируя событий и тщательно таясь от Карамышева, нащупывать путь к королям столичного наркобизнеса, попутно подпитывая деньгами распространение смутных слухов о некоем технологическом перевороте, чудесном способе получать качественную дурь хоть из мусорного ведра, непризнанном полусумасшедшем гении, всплывшем наследстве наркоманов Атлантиды и прочее. Забавно, криминалитет – одно из наиболее легковерных, подверженных слухам и сплетням человеческих сообществ. Что тому причиной? Постоянное балансирование на грани опасности? Кто знает…
Искомая тропка отыскалась около полугода назад, и тогда же Феоктистов впервые потребовал у Андрея реальных вещественных подтверждений. Пробу опиатсодержащей жидкости. Люди, встречу с которыми Феоктистов столь долго готовил, не привыкли верить на слово никому.
Алаторцев оказался плохо подготовлен к этому требованию, понимая, однако, – игнорировать его нельзя. Он мог худо-бедно предоставить каллусные культуры, но опыты с суспензией зашли в тупик. Андрей верил – это временные трудности, еще чуть-чуть, и тупик будет пройден, однако товар надо было показать лицом именно сейчас. Слишком много было наобещано. Пришлось идти на подлог. Алаторцев с трудом, через третьи руки достал около четырехсот миллиграммов героина и, размешав их в культурашке, «отобрал пробу». Он понял, какую страшную ошибку совершил тогда, лишь через полгода, когда было поздно.
«Вечная» лампочка через Феоктистова ушла в те круги, о существовании которых Алаторцеву знать было необязательно. Два неглупых негодяя пытались переиграть, перехитрить друг друга. Напряжение нарастало еще полгода, ситуация все больше уподоблялась перетянутой струне.
Она порвалась неделю назад – вечерним телефонным звонком Андрея Феоктистову. В голосе Алаторцева слышался неподдельный испуг, больше того – нотки безумной паники, какие можно подчас услышать в визге перепуганного ребенка. Встретились они на квартире Алаторцева. Андрей потребовал от Феоктистова срочных и решительных действий: устранения своего завлаба, Александра Ветлугина. По словам Алаторцева, выходило, что тот догадался о его теневой работе и угрожает разоблачением, причем на компромиссы не пойдет. Это было правдой. Но не совсем. И не всей.
