Уитни продолжает одеваться.
Уличные звуки врываются в амбар вместе с запахами и с ощущением внешнего мира, который вращается за пределами тускло освещенного амбара. При мысли о Бекке Эша настигает короткий приступ паники.
– Ты видела, чем он занимался? – шепчет Эш Уитни.
– Извращенец, – говорит она, застегивая пуговицы джинсовой куртки на своей объемной груди. – Наверное, он забился в угол, чтобы додрочить.
Уитни протягивает руку и гладит Эша между ног, потом выпрямляется и одаряет его слюнявым поцелуем. От ее шепота в его ухе веет теплом и запахом пива:
– Ты хорошо трахаешься, Хоген.
К откровенному ужасу Эша, его член снова выпрямляется под давлением ее ладони. Уитни мурлычет, довольная его реакцией, и кричит, повернувшись в темное нутро амбара:
– Хочешь снова увидеть, как он входит в меня? Эй, Бакки-бой, Жирный Бакки, которого никто не хочет трахать!
Эш вздрагивает, и Уитни берет его за руку.
– Давай, пошли отсюда. Там играют мою песню, и мне нужно еще выпить.
– Уитни…
Она останавливается, смотрит на него и замечает его беспокойство.
– Послушай, это всего лишь Бак Джонстон. Он любит за всеми подглядывать. Кроме того, он серьезно запал на меня… и не только на меня. Другие девушки рассказывали, как он заглядывает к ним в окна по вечерам. Он подглядывает через дырки в душе и в школьной раздевалке. И что с того?
Уитни тянет его за собой, но он упирается.
– Тебе все равно?
– То, что я ему нравлюсь? Эй, но тебе я тоже нравлюсь! Я люблю нравиться людям. Пошли, а то песня закончится.
Эш все еще колеблется. И тут до него доходит. Уитни Ганьон предпочитает быть городской потаскушкой, потому что любит нравиться другим людям. Она нуждается во внимании. И она путает буйство подростковых мужских гормонов с нежностью и привязанностью.
Ему становится еще хуже.
Они выходят из амбара, и Эш застывает как вкопанный. Его сердце ухает вниз, когда он замечает Бекку, стоящую неподалеку. Она видит, что Уитни держит его за руку. Их взгляды встречаются, и лицо Бекки становится смертельно бледным от потрясения.
Он резко выпускает руку Уитни.
Все, что я хочу, – это пожить в Эл-Эй.
Прежде чем умру, хочу кутить в Эл-Эй.
Веселье всю ночь, пока она не сгинет прочь
И солнце не взойдет над Эл-Эй…
Бекка разворачивается и исчезает в толпе. Он устремляется следом.
– Бекка! Бекка!
Но Бекки уже нет. Она пропала среди разгоряченных, потных танцующих тел, среди дыма от лесных пожаров и запаха подгоревшего масла.
Пока Эш отчаянно ищет ее, он ощущает это: начало конца. Конца той жизни, которую он видел для себя.
И все потому, что он в амбаре трахнул Уитни.
Глава 19
Эш наблюдал за выражением лица Бекки. Ее взгляд изменился, стал бесстрастным и непроницаемым. Эш резко встал и заходил взад-вперед, сжимая и разжимая кулаки. Кибу навострил уши, почуяв волнение хозяина.
– Почему? – Ее тон был опасно мягким и спокойным. – Почему ты отвез Уитни на автобусную остановку?
С сильно бьющимся сердцем Эш развернулся лицом к Бекке.
– Потому что она сказала, что ей нужно уехать. А я хотел увериться, что она уедет из города. Я хотел, чтобы она уехала.
Ее лицо оставалось бесстрастным. Оно не выдавало никаких эмоций, и ее монотонный голос с демонстративным отсутствием намеков на чувства указывал на полицейскую выучку, которую Эш уже видел раньше. Их тренировали для таких случаев. Бекка относилась к нему как к подозреваемому. И когда он смотрел в ее непроницаемые глаза медового оттенка, у него мелькнуло воспоминание об одиннадцатилетней Ребекке, помогавшей своей матери готовить выпечку. Теперь Бекка казалась ему не менее прекрасной. Эш никогда не переставал желать того же, что представлял в тот день.
Э
– Почему ты подрался с Тревором?
– А как ты думаешь?
– Ты не сказал мне об этом. Почему?
Эш не хотел заново переживать этот момент вместе с ней. Это бы лишь глубже вбило клин между ними. Еще совсем недавно он заметил крошечный огонек интереса в ее глазах, когда рассказывал ей о Шоне и о своем разводе. Это зародило слабую искру надежды, что, может быть, в глубине души он все-таки ей не безразличен. Что между ними еще что-то возможно.
«Ты идиот. Долбаный идиот, если ты думаешь, что у тебя еще может что-то быть с Беккой».
Скоро Бекка вернется к Лэнсу, к своему юристу по страхованию недвижимости. К своей многообещающей карьере по борьбе с финансовыми махинациями. У нее не будет возможности поговорить с Эшем начистоту, не говоря уже о приезде сюда, когда она продаст отцовскую землю.
Не стоит и стараться, чтобы заново переживать жуткие воспоминания давнего прошлого вместе с Беккой. Он совсем не обязан выдавать свою вину или раскрывать свои тайны перед тем, что становилось похожим на расследование убийства. Но это был путь, который они оба должны были пройти, потому что у него появилось гнетущее ощущение, будто его тогдашняя измена с Уитни теперь, более двадцати лет спустя, была как-то связана со смертью Ноя.
«Я сплоховал с этими детишками, с Уитни и Тревором. Я подвел их, потому что местные жители, особенно ты, что-то скрывали от меня».
Эш перестал расхаживать по комнате и повернулся к Бекке:
– Мы подрались, поскольку Тревор знал, что я переспал с ней, пока он был в отъезде. Так оно и было, Бекка. Я переспал с его девушкой, я собирался посадить ее на автобус и не ожидал, что Тревор решит отправиться с ней в Лос-Анджелес.
– Что тебя так расстроило? То, что она вернулась к Тревору?
«Твою мать».
– Я не хочу это обсуждать.
– Но тебе придется это сделать. То, что случилось тогда, могло стать причиной смерти моего отца.
Он знал это. Она это знала. Но они не знали, почему это случилось. Они находились на противоположных сторонах конфликта, но оба участвовали в нем. Так или иначе, им приходилось возвращаться в собственные варианты прошлых событий.
– Почему ты никому не сказал, что отвез ее на автобусную остановку?
– А какой смысл? Она оставила записку для своей матери. Тревор сказал друзьям, что собирается в Лос-Анджелес вместе с Уитни и навсегда покидает этот дерьмовый городок. Это его собственные слова. И они уехали. Никто не беспокоился до декабря, пока мать Уитни и ее лучшая подруга Ариэль не получили от нее даже открытки на Рождество. Тогда они нажали на твоего отца. Он занялся этим делом и узнал, что в автобусной компании не сохранилось сведений о том, что Уитни и Тревор сели в тот автобус. И не было никаких признаков, что они пересекли границу США. – Эш глубоко вздохнул, освобождаясь от напряжения, которое ощущал глубоко внутри с семнадцати лет. – Тогда мать Уитни и Ариэль стали расклеивать плакаты с объявлениями о поисках Уитни. Это было в конце декабря, и тогда появилась свидетельница, утверждавшая, что она видела, как Тревор и Уитни садились в белый фургон.
– Ты очень хорошо помнишь все детали.
– После разговора с Ноем незадолго до его смерти я много думал об этом.
– Значит, ты можешь все подробно рассказать.
– Господи, Бекка!
– Ты ведь ничего не сказал моему отцу в 1998 году, хотя знал, что он начал расследование?
– Опять-таки, в чем смысл, если они сели в белый фургон с орегонскими номерами? То обстоятельство, что я привез Уитни на остановку, стало совершенно неважным, когда они уехали на автомобиле вместо автобуса. Мы все знали, что они собираются пересечь границу и уехать на юг, в Калифорнию.
Она молча смотрела на него.
Эш тяжело опустился на кушетку и провел ладонями по лицу, ощущая крайнюю усталость. Какое-то время он слушал потрескивание огня, шум ветра и шелест ледяных кристаллов на оконном стекле, стараясь принять и осознать тот факт, что Бекка Норд вернулась и находится в его доме. Потом он медленно поднял голову.
