Она быстро скользнула внутрь. Мой «Туарег» послушно отозвался на педаль акселератора, утопленную до предела в пол, рванулся за перекрёсток и растаял в тумане, унося в салоне очередную в моей жизни проблему. Только тогда я ещё не знал об этом.
Проехав два квартала, я намеренно резко свернул влево на красный свет и остановился в сотне метров на второстепенной улице. Если кто-то и преследует нас, то вскоре он обозначится в зеркале. Спустя несколько минут я пришёл к выводу, что за нами никто не гонится с дурными намерениями, и обернулся, чтобы лучше рассмотреть свою случайную попутчицу.
Девушка на заднем сидении внимательно смотрела на меня. Капюшон куртки был отодвинут назад, и теперь я мог разглядеть её лицо. Молода, лет двадцати семи, может, чуть больше, но точно не больше тридцати, короткие волосы цвета воронового крыла, большие серые глаза, яркие губы, румянец на белоснежной коже, справа над верхней губой небольшая родинка. «Красива, слов нет, — мелькнула мысль. — И кто же, интересно, тот мерзавец, который тебя так напугал?».
— Доброе утро! Вас куда подбросить? У меня есть время.
Она ответила не сразу. В её голосе чувствовалось скрытое напряжение:
— Доброе утро! Хотя, похоже, это утверждение можно серьёзно оспорить… Я не знаю… Высадите меня где-нибудь в оживлённом месте, подальше от центра, если не трудно.
— Пожалуйста, если так этого хочется. Вам, простите, что, кто-то угрожает?
— Почему вы так решили?
— Ну, не из любви же к поездкам с незнакомыми мужчинами вы бросались под колёса там, на перекрёстке. Да и утро, по вашему замечанию, не совсем доброе. Что-то с утра пошло не так в вашей жизни, как мне кажется. Или я не прав, и это случилось раньше?
Она молчала. Тогда мне снова пришлось взять инициативу в свои руки:
— Вот что, сейчас около одиннадцати, вы промокли под дождём и наверняка озябли. Я предлагаю заехать в какое-нибудь кафе по пути и выпить по чашке кофе. Что скажете на это?
— Соглашусь, — не сразу ответила девушка без имени, — у меня небольшой выбор: или выпить кофе, или остаться без него. А я, признаться, ужасно замёрзла.
— Ну, вот и отлично. Здесь неподалёку есть неплохое заведение под названием «Конфетти». Оно рано открывается, и в такое время там обычно не бывает посетителей, но всегда есть хороший кофе и всё, что пожелаете к нему. Если не возражаете, остановимся на нём.
— Хорошо, я не стану возражать. Вы не похожи на маньяка и, кажется, я могу довериться вам.
— О Господи! — усмехнулся я. — Насколько всё оказывается запущено. Но, тем не менее, спасибо за доверие, постараюсь оправдать его. Кстати, меня зовут Игорь Зарубин.
— Даша, — ответила она, — меня зовут Даша, Даша Атанази.
— Это же надо, такое удачное сочетание внешности, имени и фамилии: Дарья Атанази. Очень неплохо для такого промозглого утра.
Девушка едва заметно улыбнулась:
— Спасибо за комплимент! Мелочь, казалось бы, но приятно. Мне кажется, что я даже немного согрелась от этого.
— Не стоит благодарностей, Даша. Потерпите ещё пару минут, и мы окажемся в тепле ресторанчика.
2
Как я и полагал, небольшой уютный зал «Конфетти» был пуст. Мы прошли к столику на двоих в дальнем углу. Я намеренно сел лицом ко входу, а Дашу посадил таким образом, что колонна практически скрывала её от возможных преследователей, хотя такое предположение было просто невероятным.
«Туарег» остался на стоянке за углом. Скрытый лёгким туманом, он был практически не виден со стороны ресторана. Травматический пистолет на всякий случай перекочевал из бардачка за пояс джинсов. Под пиджаком из плотного твида его невозможно было заметить.
Мы заказали апельсиновый фреш, кофе, я к этому — тёплый салат из морепродуктов, а Даша — рекомендованное мною филе дорадо под клюквенным соусом. Потягивая свежевыжатый сок, мы молчали, осторожно разглядывая друг друга. Наконец, я решил, что молчание затягивается и повторил вопрос, заданный в машине:
— Так что за неприятность у вас, Даша? Может, я смогу чем-то помочь?
— А вам какой смысл помогать незнакомой девушке? Зачем вам чужие проблемы?
Я улыбнулся:
— Открою небольшой секрет, Даша. Я журналист и даже в каком-то смысле, не побоюсь этого слова, писатель. В любом неординарном событии мне видится своя, если можно так сказать, выгода. И, прошу вас, не ищите в слове «выгода» материальный подтекст.
Чаще всего для меня и моих читателей это оборачивается занимательным рассказом, в котором сюжет в той или иной мере почерпнут из жизни, слегка отшлифован и преподнесен в соответствующем обрамлении. Так брильянт отличается от алмаза: их содержание, я имею в виду химическую формулу, одинаково, а внешне они совершенно не похожи. Практически всегда мои герои носят вымышленные имена, их непросто идентифицировать с подлинными людьми.
Кто знает, возможно, и ваша история послужит основой новому повествованию.
Девушка задумчиво смотрела на меня:
— То-то мне показалось знакомым ваше имя, Игорь Зарубин, когда вы представились там, в машине. Я читала кое-что из ваших публикаций. Кстати, эти истории происходили с вами на самом деле, или вы их придумываете?
— Я никогда не отвечаю прямо на этот вопрос, девушка по имени Даша Атанази. У любой истории, как у женщины, должна быть своя недосказанность, своя не до конца раскрытая тайна.
Она коротко улыбнулась и не ответила. Официант принёс кофе, сливки, сказал, что наш заказ в работе и скоро появится на столе. Напиток был огненно горячим. Даша пила его без сахара, слегка прикрыв глаза от удовольствия, я же люблю кофе сладким и со сливками. Из скрытых динамиков негромко доносился хрипловатый женский голос. В «Конфетти» царил культ французской песни, и это, кроме кухни, была одна из причин, благодаря которой мне всегда так нравилось бывать здесь.
— Как вам здешняя атмосфера? — спросил я, чтобы не молчать.
— Я практически не бываю в подобных заведениях, но мне здесь нравится: тепло, уютно, вкусно. И музыка такая, что хочется беспричинно расплакаться.
— Это, наверное, чисто женское восприятие окружающей действительности. Мне всегда было хорошо в этом ресторанчике, но мысль о слезах как-то не приходила в мою грубую мужскую душу.
— Вы, мужчины, просто обладаете иной психологией, в этом кроется причина иной, чем у женщин, реакции на внешние раздражители. Хорошо, я попытаюсь рассказать вам свою историю. Хотя должна предупредить заранее, что поверить в неё непросто. Вы ведь знаете, кто такой Лев Владимирович Писаржевский?
— Ну, разумеется, кто же не знает известного химика, к тому же жившего в нашем городе.
— Уверяю вас, многие, хотя и не в этом дело. Я начну с того, что росла в семье без отца, а полгода назад умерла моя мама.
— Примите мои соболезнования, Даша.
— Спасибо! Мама долго болела, прошла несколько курсов химиотерапии, но безуспешно: рак кишечника, увы, неизлечим. По крайней мере, в наших условиях. Перед смертью мы долго разговаривали с ней о нашей жизни, и она как-то рассказала о том, будто бы её бабушка в своё время родила дочь от одного из учеников Льва Владимировича. Это был некто Серафим Павлович Броцкий.
Моя прабабушка — Варвара Никитична Сербская — была слушательницей медицинских курсов при горном институте. Однажды лекцию по химии им читал сам Писаржевский. После занятий она подошла к нему с рядом вопросов. Видимо, они были интересны, поскольку Лев Владимирович предложил ей поработать у него в лаборатории ассистенткой. Бабушка, мне так проще её называть, согласилась, там она и познакомилась с Бродским, который к тому времени уже был правой рукой известного химика.
Впрочем, насколько я понимаю, Писаржевского и бабушку Варю, кроме занятий химией, долго ещё связывали чисто духовные узы. Они обменивались письмами до самой его смерти в 1938 году. Мама передала мне стопку этих писем и довольно толстую тетрадь, принадлежащую Бродскому, исписанную формулами и текстом, который трудно было разобрать.
