Ознакомительная версия.
Грязнов поехал впереди на своей «Ниве», Турецкий следом. Он вспомнил, как три часа назад точно так же паровозиком шел за старухинской «вольво», и опять разозлился на Грязнова. Старый друг, называется! И еще пытается отвертеться. Ничего, примет двести граммов — расколется как миленький. Нужно с него взять репарацию и контрибуцию. Лучше натурой. Старухинской.
Тем временем они свернули на Фрунзенскую набережную и остановились возле его дома. Славка сегодня окончательно охренел, подумал Турецкий. «Приглашаю в гости к хорошему человеку».
— У хорошего человека ничего нет, — сказал Турецкий злорадно, когда Грязнов вылез из машины. — Придется вам, уважаемый Вячеслав Иванович, слетать за живой водой.
— Не ври, — ответил Грязнов. — Я же по глазам вижу, что у тебя есть. И не допили мы в прошлый раз, я точно помню. Или ты тихо сам с собою прикладываешься? Нехорошо.
— Ладно, не трынди. Наскребем чего-нибудь по сусекам, по антресолям.
По сусекам скрести не пришлось, полбутылки коньяка стояли в холодильнике на видном месте и сразу были обнаружены Грязновым. Как только они вошли, Грязнов первым делом шастнул на кухню, справедливо опасаясь, как бы разозленный Турецкий не выкинул какой-нибудь фокус и не заставил его и вправду бежать за бутылкой.
— Чем закусывать будем? — поинтересовался Грязнов.
— Обойдешься. Не маленький.
— Забыл совсем.
Грязнов достал из кармана лимон и попытался его нарезать. Нож был тупой и нестерильный. Грязнов цыкнул и пошел к раковине демонстративно его отмывать. Турецкий подал ему рюмку прямо на рабочее место, подождал, пока Грязнов с чувством поглотил свою порцию, и поставил посуду на стол. И после этого сказал:
— А теперь колись, нехороший человек. Что за дела у тебя с Дименштейном?
— Так, пересекались несколько раз, а что?
— Когда он еще был женат?
— Да какое мне дело до его жены!
— В глаза смотреть! — неожиданно рявкнул Турецкий. — Ну, признавайся, знаешь, кто его бывшая?!
— Только по почкам не бейте, гражданин следователь, все подпишу, всех заложу. Дайте папироску, — дурашливым голосом ответил Грязнов.
— Значит, все-таки подставил старого друга?!
Грязнов затянулся и поднял руки вверх:
— Больше не буду. Честное октябрятское. — Он разлил по новой. — И потом, что значит подставил? Я на самом деле способствовал развитию ваших близких отношений. С Дименштейном, я имею в виду.
Допить в спокойной обстановке не дал Денис. Он позвонил и сообщил свежую новость: только что он засек звонок с угрозами в адрес нового директора сахновского НИИ профессора Добропольского.
— Кто звонил? — спросил Турецкий.
— Неизвестный.
— Эрнст, что ли? Скульптор?!
— Ну и шуточки у вас. Не знаю я, кто звонил. Намекает на свою причастность к убийству Сахнова и Добропольского предупреждает, чтоб боялся.
— А он что, боится?
— Я через десять минут приеду, привезу запись — сами послушаете. И нужно срочно решать, что с этим делать. Я поставил двух человек ждать Добропольского на стоянке, но обычно он раньше половины девятого — девяти с работы не уходит. Как раз успеем.
— Что тут решать? — воинственно сказал Грязнов. — Нужно этих героев — любителей пугать по телефону наших обывателей — честных академиков, брать за жабры и трясти. Вроде бы случайно на них вышли. Будет чем реабилитироваться за то, что с уноновцем облажались.
— Это не мы облажались, — возразил Турецкий. — Это они его отмазали, а попутно еще и нас облажали. И наверняка снова что-нибудь в том же духе выкинут, если мы напролом сунемся.
— Второй раз побоятся. К тому же это вряд ли кто-то из сотрудников УНОНа, скорее всего, обычные «быки». Рога поотшибать — расколются.
— А я думаю: ни фига эти ребята не боятся, — грустно заметил Турецкий. — И тебя серьезно предупреждаю: во второй раз на нас наедут наши долбаные начальнички покруче, чем в первый.
— И что ты теперь прикажешь, господин «важняк»? Умыть руки, что ли?!
— Нет. Загрести братков чужими руками.
— А если спросят, как мы на них вышли?
Турецкий разлил и предложил вместо тоста:
— Давай Дениса подождем, да? Мы еще сути разговора не знаем, а уже взялись строить планы, как будем реагировать на наезды начальства.
— Я тебя умоляю! Могу предсказать с точностью до запятой, — ответил Грязнов недовольно.
Денис приехал даже быстрее, чем обещал. Стали слушать запись.
«Неизвестный . Профессор, вы вроде ученый человек, но совершенно не рубите фишку. Хотите, чтобы у вас случились осложнения?
Добропольский . Потрудитесь объяснить, в чем дело. И что вам, собственно, от меня нужно?
Неизвестный . Чтоб вы были живы-здоровы. На радость отечественной науке. Чтоб с вами не случилась авария. Как с вашим предшественником.
Добропольский . Большое спасибо.
Неизвестный . На здоровье. Что будем делать с непонятками, пан профессор?
Добропольский . Что вас не устраивает, конкретно?!
Неизвестный . Профессор тупой! (Смеется.) Сегодня после работы я тебе объясню.
Добропольский . Я работаю допоздна.
Неизвестный . А я вообще целыми днями пашу как папа Карло (опять смеется)».
— Ну? — сказал Турецкий, обращаясь в первую очередь к Грязнову-старшему.
— Ну-ка, Денис, давай еще раз послушаем, — ответил Славка.
Турецкий состроил язвительную мину и разлил остатки на троих.
— Кто говорил, что он все заранее знает до последней запятой?
— А кто тут ратовал, что нужно в суть разговора вникнуть? — парировал Грязнов.
— Повторяю свой вопрос: «Ну?» — сказал Турецкий, после того как по требованию Грязнова прослушали запись еще дважды.
— Этот мафиози ни фига срока не мотал. Разговаривает, как приблатненный старшеклассник.
— Согласен, — кивнул Турецкий.
— Он общается с нашим уважаемым профессором уже не в первый раз, — вставил Денис. — Но в самый первый раз на Добропольского наверняка выходил не он. Судя по разговору, это обыкновенный «бык» из отставных спортсменов. А насаживать профессора на крючок должен был более серьезный товарищ. Выходит, Добропольский уже некоторое время на них работает, и связь с ним держат через посредника.
— Скажи тогда, кто такие «они» и на кой ляд они держат связь с Добропольским, раз такой умный, — потребовал Грязнов.
— На кой — понятно. Кто-то действительно занимается распространением наркотиков в клинике. А может, и изготовлением в НИИ, на их оборудовании. Используя их спецов, только сырье гонят.
— Мысль, конечно, интересная, — хмыкнул Грязнов, — а где факты? Факты где?
— Возьмем их при встрече — будут и факты.
Турецкий постучал ножом по столу, требуя слова, как председатель собрания.
— Никого мы брать не будем. Хватит с нас сегодняшнего клистира.
— Хорошо, — сказал Денис, — можем устроить массированное прослушивание Добропольского и того деятеля, с которым они сегодня встретятся. Кстати, Александр Борисович, пора выставить нашему работодателю предварительный счет — за использование нелегальных средств связи.
— Золотые слова! — подхватил Турецкий. — Именно что нелегальных, и про работодателя, слава богу, вспомнил. Во-первых, мы данные прослушки можем себе в задницу засунуть — показывать их никому нельзя. Во-вторых, наша непосредственная цель — не искоренение наркомании как социального зла, а розыск пропавшего без вести господина сына вице-премьера Жеки Промыслова. А счет папочке выставишь, когда хоть что-нибудь нароешь.
Тут Грязнов захватил председательский нож-молоток и узурпировал таким образом власть.
— Значит, так. Возьмет их как бы случайно — обыкновенный наряд ППС за нарушение общественного порядка, это я организую. На Петровку их не повезут, доставят в районное отделение и там поработают как следует. Если наш «бык» из чистеньких — может расколоться, как два пальца об асфальт. И профессору тоже неудобно будет объяснять, как он оказался в одной компании с боевиком наркомафии и устроил пьяный дебош. А свидетели подтвердят, что они вели себя, как давние знакомые…
Но тут Турецкий достал из ящика разделочную доску, молоток для отбивных и грохнул так, что у всех в ушах зазвенело. Показав таким образом, кто здесь главный, он подвел итог дискуссии:
— Арестовывать мы никого не будем. Даже если тебе, Славка, удастся спрятать свои уши в этой истории, на твоих районных героев наедет какой-нибудь дядя с генеральскими погонами из министерства, и они сей секунд выпустят задержанных с извинениями, а протоколы порвут и затолкают опять-таки себе в задницу, демонстрируя глубину… э-э… своего раскаяния. Это в лучшем случае. В худшем нас завтра опять отымеют.
Ознакомительная версия.
