Ознакомительная версия.
— Но они… они живы сейчас! Голованов покосился на Дронова, который с открытым ртом смотрел на вальяжно-барственного «немца», в считаные секунды превратившегося в старорежимного законника, который жаждет ответной крови за своих братков и готов заварить в этом сучьем городе гурьевскую кашу, втянув в нее всех ссучившихся ментов.
— Слова, — процедил сквозь зубы Голованов, требуя подтверждения от Дронова, и тому ничего не оставалось, как согласно кивнуть. После чего покосился на сжавшегося у кресла Шматко и ледяным голосом произнес: — Не верю я этому козлу. Не верю! Жить хочет, с-сука, вот и крутит кота за яйца.
— Но… но почему?! — остановившимся взглядом уставившись на круто настроенного беспредельщика-отрицалу, которому человека замочить, что на асфальт высморкаться, выдохнул Шматко.
— Да потому что жить хочешь, с-сука, и за каждую кишку лапками цепляешься! — прошипел Дронов.
— Погоди, не мельтеши! — осадил не в меру разошедшегося лейтенанта Голованов. И, уже уставившись на Шматко, в глазах которого вдруг ожили искорки надежды: — Чем докажешь, что ребята живы?
Шматко шевельнулся на полу, и если до этого его глазки бегали с «немца» на «молодого беспредельщика», то теперь он смотрел только на Голованова. Он сглотнул слюну и почти выдавил из себя:
— Я… я покажу… где они сейчас.
Голованов покосился на Дронова, лицо которого медленно приобретало нормальный человеческий цвет.
— Веришь? Дронов пожал плечами.
Это был тот момент, когда надо было принимать решение, и Голованов решительно произнес:
— Хорошо. Поехали!
— Но… но их охраняют. Боевики.
— Сколько?
Почувствовав, что у него тем не менее еще остается шанс на жизнь, Шматко сморщил лоб:
— Кажется, было четверо. Да, четверо. Пятым был Аслан. А сейчас… сейчас не знаю.
— Кто это… Аслан?
— Старший над боевиками Бая.
— То есть как бы начальник службы собственной безопасности? — уточнил Дронов.
— Да!
— Ладно, поверю, — уже чуть спокойнее произнес Голованов. — Когда ты видел их в последний раз?
— Вчера. Днем.
— А если их за это время…
Было видно, как на шее Шматко дрогнул кадык, и он заспешил, заторопился, глотая окончания слов:
— Нет! Нет, нет! Они не могли! Нет!
— Почему?
Надо было отвечать, и зрачки Шматко наполнились ужасом отчаяния.
— Вы… то есть они… исполнители. А Аслану… ему надо выбить из них Похмелкина.
Вновь сглотнул скопившуюся во рту слюну, облизал языком ссохшиеся губы:
— Заказчика. Это слово он произнес почти неслышно.
— Они хотят, чтобы парни показали на Похмелкина как на заказчика этой мокрухи? — уточнил Голованов.
— Да.
— И что?
На этот вопрос майор только плечами пожал, а Голованов… Он смотрел на поверженного продажного мента, а перед глазами стоял изувеченный боевиками Аслана Дима Чудецкий и разбитыми в кровь губами молил их о пощаде. Майор запаса Голованов не понаслышке знал, что такое допрос с пристрастием и на что способны ошалевшие от крови, озверевшие боевики. И еще он подумал, что сейчас бы самое время вломиться на ту квартиру, где эти скоты пытают Чудецкого с Вассалом, и крушить их… крушить до того момента, пока все не зальются своей собственной кровью, и в то же время ясно осознавал, что это будет полным провалом всей операции. Как только Похмелкин-младший узнает об освобождении своих столичных гостей, он сразу же свернет производство наркоты, а доказать его личную причастность к этому производству можно будет только в момент истины.
И еще он вдруг поймал себя на мысли, что думает только о спасении сына Марины и в то же время ему совершенно безразлична судьба Вассала.
Очнулся от голоса Дронова, резко прозвучавшего в тишине:
— Адрес?
Этот вопрос предназначался хозяину квартиры, и тот, окончательно осознавший, что еще можно побороться за свою жизнь, повернулся лицом к «беспредельщику»:
— Чей?
— Ты не крути! — взревел лейтенант. — Адрес, где твои козлы ребят держат?
Шматко перевел глаза на стоявшего перед ним Голованова и вновь облизал языком пересохшие губы:
— А какой мне смысл?.. Смысл какой вам этот адрес давать, ежели вы меня… все равно…
— Адрес, сука! — рявкнул было Дронов, однако Голованов только покосился в его сторону, и тот замолчал, тяжело дыша.
— Адрес — это твой единственный шанс прямо сейчас не сыграть в ящик.
— А потом? — схватился за спасительную соломинку вскинувшийся Шматко.
— А что — потом? — пожал плечами Голованов. — Зачем ты мне «потом» нужен будешь? Лишний груз на себе тащить?
По настороженной тишине, воцарившейся в комнате, можно было понять, что этот продажный мент верит и не верит в неожиданный поворот.
— А где… гарантия где? — с хриплым клекотом в груди выдавил он из себя.
— Гарантия, спрашиваешь, где? — усмехнулся Голованов. — Гарантия — это элементарная логика, если, конечно, ты еще можешь что-либо соображать.
Казалось, что еще секунда — и хозяин квартиры взглядом просверлит его насквозь.
— Я… я хочу понять, в чем гарантия, — упрямо повторил он, не сводя глаз с Голованова.
— Гарантия в том, что никому из нас, — Голованов кивнул на Дронова, — не нужен в городе лишний хипиш. Одно дело, если мы тихо и без лишней крови вытащим отсюда своих ребят, и совершенно иной разворот, если на этой хате найдут зажмуренного мента с биркой на левой ноге и твои же собратья по погонам начнут землю копы-тить, чтобы узнать, какой же это Змей Горыныч осмелился задуть лампадку.
Замолчал и спросил в упор:
— Врубаешься?
Шматко «врубился», однако он не был бы ментом, если бы не задал вполне оправданный вопрос:
— А где гарантия того, что после вашего толковища с Асланом сам же Аслан или его беспредельщики не подвесят меня под потолок?
— Логично, — согласился с ним Голованов. — Однако ты уж сам должен выбрать, прямо сейчас лампадку потушить или все-таки пободаться потом с Асланом, если, конечно, он до утра доживет. В чем я сильно сомневаюсь.
В комнате снова повисла напряженная тишина — и только хлюпало что-то в горле хозяина квартиры.
— Ну? — напомнил о себе Голованов. Шматко молчал, и только бегающий взгляд выдавал его состояние. На помощь ему неожиданно пришел Дронов:
— Тот второй… старший лейтенант, который был с тобой, он в курсе твоих дел?
В глазах Шматко обозначился лучик надежды, и он утвердительно кивнул:
— Да.
— А кто еще из ментов работал на Бая? Шматко перевел взгляд на Голованова, и тот кивком подтвердил его догадку:
— Колись, майор, если хочешь еще немного землю потоптать. На кого-нибудь из них все и спишем.
Шматко очень хотел жить. А тот список, который он надиктовал повеселевшему лейтенанту регионального управления наркополиции, контора которого терпела провал за провалом, когда дело касалось краснохолмской наркоторговли, предсказывал невеселые денечки для местных ментов. Причем от старших офицеров милиции до рядового состава. Даже несмотря на то что мозги майора были отравлены алкоголем, память у него работала безотказно.
Когда он закончил диктовку, которой, казалось, не будет ни конца ни края, его лицо вдруг стало угрюмо-насупленным, и он так же угрюмо произнес:
— Вы обещаете, что это не затронет меня лично?
Голованов покосился на лейтенанта, и тот утвердительно кивнул. То, что азербайджанская наркоторговля восстановит в регионе утраченные позиции, в этом Дронов даже не сомневался, — как говорится, свято место пусто не бывает, и заставить работать на себя столь высокопоставленного осведомителя, каким был майор Шматко, — это удача.
— Живи! — вынес резолюцию Голованов и тут же спросил: — Где твой мобильник?
— В куртке. А что?
— Сейчас позвонишь своему Аслану и спросишь, раскололись ли москвичи. И если они еще живы… короче говоря, можешь считать, что тебе повезло.
— Но ведь, — испуганно сморгнул Шматко, — они ведь…
— Звони!
Дронов снял с хозяина квартиры наручники и, пока тот массировал покрасневшие кисти рук, принес из прихожей мобильник Шматко.
— Звони!
И сделал шаг в сторону, направив ствол шматковского «макарова» в его висок:
— Ну же!
По памяти набрав телефон начальника баевской службы безопасности, Шматко постарался собраться как мог и, когда в мобильнике послышался тяжелый, гортанный голос, негромко произнес, невольно покосившись при этом на темную дырочку ствола его собственного пистолета:
— Аслан? Это я. Не спите еще?
— Узнал. Чего звонишь? — не очень-то учтиво и с явным раздражением в голосе отозвался баевский боевик.
— Как там ваши гости? Не раскололись еще?
— Что, волнуешься?
На лице Шматко дернулся нерв. Чувствовалось, что он не очень-то привык к откровенно хамскому тону со стороны баевских боевиков.
Ознакомительная версия.
