«Не может старик без сюрпризов, – подумал про себя Гуров, имея в виду генерала. – Наверняка ведь знал, что собой представляет этот Лубенец, но предпочел промолчать. А еще говорит про Крячко…»
– Ну что, будем работать? – сразу же спросила Лубенец, испытующе вглядываясь в лица оперативников. – Где ваш подопечный?
– Поехал в гостиницу, – ответил Гуров. – Соответственно своему статусу. Сейчас, я думаю, он уже хлещет в ресторане шампанское за наш счет. Этот человек своего не упустит.
– Не сбежит? – деловито поинтересовалась Ирина Васильевна.
– При нем наш человек, – успокоил Гуров. – Да и куда ему, по большому счету, бежать?
– Не скажите, – покачала головой следователь. – Наверняка у него есть заначка в таком месте, про которое вообще никто не знает. Как правило, у всех у них есть такая заначка. Во всяком случае, времени терять не следует. Дело вы затеяли крайне щекотливое и не очень-то правовое. Это мое мнение.
– Но… – начал Боголепов.
Лубенец тут же перебила его:
– Спорить не будем. В Москве решили, что предложенная вами операция состоится. Так что мое мнение не имеет решающего значения. Просто я должна была обозначить свою позицию. Итак, что вы намерены предпринять в первую очередь?
Гуров переглянулся с Боголеповым и сказал:
– Вообще-то мне, наверное, следовало в первую очередь согласовать мой план с Павлом Сергеевичем, поскольку он является инициатором этого дела. Но мы были слишком далеко друг от друга, поэтому я взял на себя смелость предложить вот что… – И он объяснил суть своей идеи в подробностях.
– То есть вы полагаете, что господин Визгалин должен подставиться, – заключила Лубенец, все выслушав. – А почему, собственно?
– На сто процентов я в этом не уверен, – признался Гуров. – Но, с другой стороны… Визгалин очень уверенно себя здесь чувствует – в этом я мог убедиться на собственном опыте. Визгалин заинтересован в той афере, что предлагал ему Игнатьев. Я имею в виду тендер на строительство зоопарка. О крахе Игнатьева он ничего знать не может. Возможно, он до сих пор считает его человеком из Кремля…
– Возможно – это не аргумент, – отрезала Лубенец. – Нет, мне определенно не нравится эта идея. Мое мнение, что Визгалин вообще не станет встречаться с Игнатьевым…
– Насколько я знаю Визгалина, – неожиданно вмешался Боголепов, – и вообще всю нашу верхушку, он обязательно встретится. Независимо от того, знает он об истинном статусе Игнатьева или нет. Он слишком оскорблен и слишком заинтригован. И еще он обеспокоен. Вот увидите, он согласится на встречу. Другой вопрос, каков будет итог этой встречи…
Лубенец подняла вверх руки и с ироническим ужасом сказала:
– Все-все! Такого напора аргументов я не выдержу. Закроем тему. Я остаюсь при своем мнении – вы затеяли авантюру. Начальство почему-то сочло нужным поддержать эту авантюру. Что ж, начальству виднее. Займемся технической стороной дела… Как вы собираетесь связываться с Визгалиным?
– Тут я целиком полагаюсь на опыт Игнатьева, – сказал Гуров. – Связываться будет он. Когда получит от нас сигнал, конечно. По-видимому, мы все должны находиться в этот момент рядом, чтобы быть ко всему готовыми. Большие силы привлекать к операции не следует – речь ведь идет не о захвате. Получив согласие на встречу, мы подготовим аппаратуру и начнем.
– Тогда предлагаю начать немедленно, – заявила Лубенец. – С каждой минутой, проведенной в этом городе, наше инкогнито становится все более проблематичным. Да и чего, собственно, ждать? Если, как вы утверждаете, Визгалин сгорает от любопытства, он должен немедля пойти на встречу.
– Согласен, – сказал Гуров. – Весь вопрос в том, где будет проходить подготовка? В гостинице нежелательно, в прокуратуре тем более…
– У нас есть одна небольшая служебная квартира, – сообщил Боголепов. – О ней мало кто знает. Кстати, там имеется телефон, номер которого не значится в телефонной книге. Думаю, это будет удобно.
– В таком случае, Лев Иванович, прямо сейчас звоните своему человеку – пусть оторвет этого афериста от шампанского и едет. Договоритесь, где встретитесь.
Через двадцать минут они покинули прокуратуру и на служебной машине поехали на улицу Добролюбова. Это место встречи порекомендовал Боголепов – служебная квартира находилась на этой улице.
По дороге Ирина Васильевна неожиданно объявила:
– Разговор будет записываться на магнитофон и одновременно передаваться через микропередатчик на особой волне. Приемник будет находиться в этой машине. Контролировать передачу будет следователь Боголепов.
– А вы, простите? – не понял Гуров.
Ирина Васильевна взглянула на него слегка надменно.
– Я, разумеется, буду вместе с Игнатьевым. У него же была «секретарша», и это место сейчас, насколько я понимаю, вакантно? Я не могу пустить такое серьезное мероприятие на самотек. Ваш аферист бог знает чего может там наворочать. При первой же осечке я прекращаю операцию.
– Понятно, – с сомнением в голосе сказал Гуров.
То, чего он опасался, уже начиналось. Эта серьезная женщина беспрекословно взяла бразды правления в свои изящные руки. Ей нет никакого дела до амбиций следователя Боголепова и идей полковника Гурова. Она согласилась заняться придуманной ими чепухой, но в любую минуту под надуманным предлогом готова эту чепуху прекратить. «Это называется, попали, – подумал Гуров с иронией. – На ровном месте, да мордой об асфальт».
Сорокин немного запоздал – не зная города, он не сразу нашел дорогу. Докладывая Гурову, что все в порядке, он настойчиво косился на эффектную фигуру Ирины Васильевны, и по голосу чувствовалось, что он растерян.
С Игнатьевым получилось еще хуже. Увидев новое лицо, он расплылся в сладчайшей улыбке, отпустил какой-то комплимент и даже потянулся к руке Ирины Васильевны, намереваясь поцеловать. Она брезгливо убрала руки за спину, проговорив сквозь зубы:
– Кто про что, а вшивый про баню… Вы, надеюсь, не забыли, в каком положении находитесь, Игнатьев? Ваша галантность здесь никого не интересует. Поищите для своих упражнений что-нибудь попроще.
Игнатьев сник и дальше уже молчал в тряпочку, стараясь держаться как можно незаметнее.
В квартире, оказывается, все уже было приготовлено. На столе была разложена звукозаписывающая аппаратура. Телефон был оборудован дополнительными наушниками, на стене висела большая карта города. Боголепов подошел к ней и, обращаясь к Ирине Васильевне, сказал, рисуясь:
– Обратите внимание, вот в этом самом месте роковым образом пересеклись судьбы разных людей…
– Вы мне уже об этом рассказывали, – нетерпеливо заметила Ирина Васильевна. – Давайте не будем отвлекаться. Мне нужно сосредоточиться, да и вам не мешало бы… Гражданин Игнатьев, вам известно, как можно дозвониться до здешней администрации?
– У меня в голове все телефоны, – скромно сказал Игнатьев. – Какой вас интересует?
– Меня интересует только одно – вы понимаете всю ответственность, которая на вас возложена?
– Про ответственность не знаю, – криво улыбнулся Игнатьев. – Обстоятельства заставляют. Есть такое слово – надо.
– Ну-ну, – скептически покачала головой Лубенец. – Одним словом, связывайтесь сейчас с Визгалиным. Надеюсь, полковник Гуров вас проинструктировал, как себя вести и чего желательно добиться?
– Да, я в курсе, – сказал Игнатьев.
– Никаких экспромтов! – предупредила Ирина Васильевна. – Я лично буду контролировать разговор. И сейчас, и потом, во время встречи, если таковая состоится.
– Вы? Вы пойдете со мной? – удивился Игнатьев.
– Что вы таращите глаза? Вы же всегда появлялись с секретаршей. Что вам не нравится?
– Но вы… Впрочем, это уже не мое дело, – махнул рукой Игнатьев. – Однако в таком случае я попрошу вас вести себя несколько, гм… более почтительно, когда мы…
– Не нужно меня учить, – категорически заявила Лубенец. – У меня пока еще есть голова на плечах.
– И потом, секретарша никогда не присутствовала при наших, так сказать, переговорах, – добавил Игнатьев. – Вы же можете все испортить!
– Ладно, там посмотрим! – отмахнулась Ирина Васильевна и показала на телефон: – Приступайте! Остальных прошу соблюдать тишину. Павел Сергеевич, передайте мне наушник, пожалуйста!
Второй наушник решительно взял Гуров. Игнатьев, сделавшись в одну минуту необычайно серьезным, набрал номер. Трубку взял кто-то из секретарей. Удивительно, но Игнатьев тотчас узнал этого человека, хотя, скорее всего, видел его один-два раза в жизни. Память у этого афериста была великолепная.
– Кто это? Сергей Иванович? Я не ошибся? Вот и отлично!
Голос у Игнатьева изменился. Сейчас он разговаривал с уверенностью и небрежностью облеченного немалой властью человека. Если такой и не запомнит какого-то мелкого чиновника из провинции, то обижаться на него просто смешно. А уж если запомнил, то для чиновника это будет нежданный праздник.
