– Но одно совершенно точно. Сегодня ночью он не спал ни в одном из парков, – сказал Колльберг. – По крайней мере, не в Стокгольме.
Он надолго замолчал, а потом задумчиво сказал:
– Если только ему чертовски не повезло.
– Вот именно, – сказал Мартин Бек. – В городе имеются громадные территории, которые ночью просто невозможно как следует проконтролировать. Юргорден, заповедник, Лиль-Янскоген… Я уж не говорю об окрестностях.
– Наккский заповедник, – кивнул Колльберг.
– И кладбища, – сказал Мартин Бек.
– Да, верно, кладбища, – сказал Колльберг. – Их, правда, закрывают на ночь, но…
Мартин Бек взглянул на часы.
– Сейчас нам нужно знать одно: что этот человек делает днем.
– В том-то и дело. – Колльберг развел руками. – Наверное, совершенно спокойно ходит по городу.
– Сегодня мы должны его взять, – сказал Мартин Бек. – Другой возможности нет.
– Да, – сказал Колльберг.
Психологов уже подняли на ноги, и они пришли к мнению, что Ингемунд Франсон якобы не проявляет сознательного стремления скрываться. Он, очевидно, находится в таком состоянии, что вообще ничего не осознает и действует – тоже подсознательно – умно, ведомый рефлекторным инстинктом самосохранения.
– Большая наука, – сказал Колльберг.
Через минуту прибыл Гюнвальд Ларссон. Он работал самостоятельно и по своей собственной методике.
– Знаете, сколько я наездил со вчерашнего дня? – сказал он. – Триста сорок километров. По этому чертову городу. Причем медленно. У меня такое ощущение, что я чем-то смахиваю на привидение.
– Это твое личное мнение, – сказал Колльберг.
У Меландера тоже было свое личное мнение.
– Меня во всем этом тревожит систематичность, – сказал он. – Он совершает убийство и сразу же еще одно. Потом наступает восьмидневная пауза и следующее убийство. А теперь…
У каждого было свое личное мнение.
Общественность билась в истерике, она жила в паническом ужасе, а полиция смертельно устала.
Утреннее совещание в среду было полно оптимизма и спокойствия. Внешне, на первый взгляд. И, при этом, все испытывали одинаковый внутренний страх.
– Нам нужно больше людей, – сказал Хаммар. – Привлечем из края все подразделения, какие будет возможно. Многие из них вызываются участвовать в поисках добровольно.
И особенно патрули в штатском, к этому они все время возвращались. Полицейские в штатском во всех опасных местах; все, у кого есть дома старый комбинезон или спортивный костюм, призываются на службу в кусты.
– А по улицам должно ходить много патрулей в униформе, – сказал Мартин Бек. – Для того, чтобы успокоить общественность и вселить в людей чувство безопасности.
Он подумал о том, что только что сказал, и его охватило горькое чувство безнадежности и бессилия.
– Нужно, чтобы предъявляли документы при покупке алкоголя в государственных винных магазинах, – сказал Хаммар.
Идея была хорошая, если не считать того, что она ничего не давала.
Похоже было на то, что ничто ничего не давало. Среда ползла час за часом, как улитка. Получили около десяти тревожных сообщений, однако ни одно из них не выглядело многообещающим, и в конце концов все они оказались ложными.
Наступил вечер, наступила прохладная ночь, и облава продолжилась.
Никто не спал. Гюнвальд Ларссон проехал еще триста километров, по сорок шесть эре за километр.
– Даже собаки уже в состоянии грогги, – заявил он, вернувшись. – У них не осталось сил, чтобы укусить какого-нибудь полицейского.
Уже наступило утро четверга, двадцать второго июня. Похоже, день будет жарким, но ветреным.
– Так я поеду в Скансен и буду стоять там, переодевшись майским деревом [5] – сказал Гюнвальд Ларссон.
Никто даже не сделал попытки ответить ему. Мартину Беку было плохо, у него разболелся желудок. Когда он попытался поднести бумажный стаканчик ко рту, у него так затряслась рука, что он выплеснул кофе Меландеру на промокательную бумагу. А Меландер, всегда такой даже чересчур щепетильный, очевидно, этого даже не заметил.
Меландер вообще был исключительно серьезен. Он никак не мог отбросить мысль о временнóм графике. Временнóй график говорил о том, что с минуты на минуту снова должно что-то произойти.
В два часа дня наконец-то наступило освобождение. Оно пришло в форме телефонного разговора. Трубку взял Рённ.
– Где? В Юргордене?
Он прикрыл микрофон ладонью, посмотрел на остальных и сказал:
– Он в Юргордене. Его видели там несколько человек.
– Если нам повезет, он еще будет в Южном Юргордене и мы наверняка его возьмем, – сказал Колльберг в автомобиле. Они мчались в направлении Эстермальма. Меландер и Рённ в другом автомобиле следовали за ними.
Южный Юргорден – это остров, и на него можно попасть по одному из двух мостов через Юргорденский залив или через Юргорденский судоходный канал, если, конечно, не плыть на пароме или на лодке. На той трети острова, которая ближе к центру города, находятся музей, увеселительное заведение «Грёналундстиволи», летний ресторан, пристань для яхт, стокгольмский Скансен, зоопарк и маленький поселок, который называют Юргорденский Старый Город. Кроме того, на острове имеются ухоженные парки, а также дикорастущие заповедные территории. Строения старые, но поддерживаются в хорошем состоянии. Здесь есть растрескавшиеся небольшие замки, величественные дворцовые особняки и маленькие домики восемнадцатого века; все это посреди прекрасных парков.
Меландер с Рённом свернули к Юргордсброн, а Колльберг с Мартином Беком проехали через центр города и направились к дальнему мосту. На стоянке перед рестораном у моста стояли несколько полицейских автомобилей.
Радиопатруль уже перекрыл мост через судоходный канал, и на противоположной стороне они увидели еще один полицейский автомобиль, который медленна ехал в направлении Манильской лечебницы.
У моста собралась небольшая толпа. Когда Мартин Бек с Колльбергом приблизились, из толпы выбрался пожилой мужчина и подошел к ним.
– Вы, наверное, полицейские комиссары? – сказал он.
Они остановились, и Мартин Бек кивнул.
– Моя фамилия Нюберг, – продолжил мужчина. – Это я обнаружил убийцу и позвонил в полицию.
– Где вы его обнаружили? – спросил Мартин Бек.
– За Грёндалем. Он стоял на дороге и смотрел на дом. Я сразу же узнал его по портрету и описанию в газете. Сначала я не знал, что должен делать, может, мне стоило бы попытаться самостоятельно задержать его, но когда я подошел поближе, то услышал, что он разговаривает сам с собой. Это было так странно, что я подумал, не может ли он быть опасен, поэтому осторожно ушел и из ресторана позвонил в полицию.
– Он разговаривал сам с собой? – сказал Колльберг. – Вы слышали, что он говорил?
– Он что-то говорил о том, что он больной. Выражался очень странно, но в принципе речь шла об этом. То есть о том, что он болен. Позвонив в полицию, я вернулся туда, но его уже не было. Тогда я подошел к мосту и караулил, пока не приехала полиция.
Мартин Бек и Колльберг подошли к мосту и обменялись несколькими словами с радиопатрулем.
Несколько свидетелей видели мужчину между судоходным каналом и лечебницей, а свидетель из Грёндаля, очевидно, видел его последним. Полиция уже начала осматривать район, а подкрепление было в пути. Весь район удалось перекрыть очень быстро, и можно было надеяться, что мужчина все еще находится на острове. С той минуты, когда свидетель видел его в Грёндале, по мосту не проехал ни один автобус. Все дороги в город были перекрыты, а до того, как полиция их перекрыла, он не мог уйти дальше Скансена или Старого Города. Конечно, они не особенно надеялись застигнуть его врасплох, ведь он уже давно наверняка заметил, что всюду полно полицейских.
Мартин Бек и Колльберг вернулись к автомобилю и переехали через мост. За ними следовали два патрульных автомобиля, которые только что прибыли. Они остановились на дороге между мостом и лечебницей и оттуда начали организовывать всю охоту.
