Девочка с золотыми волосами ждала его. Ее брат Марк тоже. У него были темные волосы и большие карие глаза. Джинни впустила Убийцу и помогла снять комбинезон. Марк нервно улыбался — такой уж он есть, его обязательно нужно успокоить. Убийца любил работать с парнем именно из-за этого сопротивления. Если бы девочки здесь не было…
— Давай пойдем в мою комнату, — предложила она.
— А где Рози?
— Ушла пропустить стаканчик, — ответила Джинни.
— Мне нужно идти, — сказал Марк.
— Куда ты собираешься? — спокойно, с улыбкой спросил Убийца.
Возбуждение после стрельбы все еще кипело в его крови. Господи, если бы он оказался с Уэзер наедине, если бы у него была такая возможность хоть на короткое время…
— Погулять с Бобом, — ответил парень.
— Там холодно.
— Со мной все будет в порядке, — ответил Марк, не глядя ему в глаза. — Он за мной зайдет.
— А я останусь дома, — сказала девочка с золотыми волосами.
На Джинни был старый лоснящийся спортивный костюм. Она пожалела, что не переоделась во что-нибудь более элегантное. Она теребила ткань брюк, опасаясь того, что он скажет, — его слова нередко бывали жестокими.
— Вот и замечательно, — произнес он, прикоснувшись к ее голове, и девочка почувствовала, как по ее телу растекается тепло.
Позднее, вечером, Убийца лежал в ее постели, курил и размышлял об Уэзер, Дэвенпорте и Карре, о фотографии. Потом опять об Уэзер и Дэвенпорте, снова и снова…
Девочка тихо дышала рядом, положив руку ему на живот.
Нужно время, чтобы выяснить, что со снимком. Если удастся сбить их со следа на несколько дней, он все узнает. И детали, без них не обойтись. Без фотографии его ни в чем не смогут заподозрить, но необходимо выиграть время.
В кухне зазвонил телефон.
Лукас игнорировал его и услышал, как включился автоответчик. «Нужно взять трубку», — подумал он, повернулся на бок и посмотрел на зеленые цифры часов на тумбочке. Девять пятнадцать.
Четыре часа он пролежал без сна, забываясь лишь на несколько минут. Воздух в доме был прохладным, скорее даже холодным, пришлось натянуть одеяло почти до ушей. Телефон снова прозвонил два раза, а потом включился автоответчик. Впрочем, на другом конце молчали. Затем трубку повесили.
Через минуту телефон вновь прозвонил дважды. Рассерженный Лукас хотел было встать, но трель смолкла, а через мгновение он вновь услышал два звонка. Потеряв терпение, он встал с постели, накинул на плечи плед, вышел в коридор, решительно направился на кухню и свирепо посмотрел на телефон.
Прошло десять секунд. Аппарат зазвонил снова, и Лукас сорвал трубку.
— Ну? — прорычал он.
— Ага, я так и думала, что ты спишь, — с удовлетворением сказала монахиня. — Кстати, у тебя есть сообщение на автоответчике.
Лукас посмотрел на устройство, мигающее красным огоньком.
— Я сейчас отморожу себе все, — проворчал он. — Не могла бы ты…
— Сообщение не от меня. Я знаю, что ты получил его: твой автоответчик включается после двух гудков, а обычно это происходит только после четвертого или пятого сигнала.
— Откуда ты знаешь этот телефон?
— Секретарь шерифа дала, — ответила Элла. — Она рассказала мне о том, что случилось прошлой ночью и как ты стал телохранителем доктора, очень привлекательной дамы. Кстати, ты в порядке?
— Элла, — нетерпеливо сказал Лукас. — Твой голос полон самодовольства. Сомневаюсь, что ты позвонила для того, чтобы посплетничать.
— Меня сегодня целый день не будет дома, а мне нужно поговорить с тобой, — ответила она. — Я нашла пару друзей Бергена. И мне не хотелось оставлять сообщение на автоответчике.
— Что они говорят?
— Оба утверждают, что в присутствии женщин он смущался и у них нет сомнений, что его не интересуют мужчины.
— Они уверены?
«Вот черт», — подумал Лукас.
— Да. Один даже рассмеялся, когда я задала ему такой вопрос. Бергена нельзя назвать категорическим противником гомосексуализма, но геев он не любит. И это не попытка скрыть истинные интересы, если ты собирался задать такой вопрос.
Лукас пожевал нижнюю губу.
— Хорошо, я тебе очень благодарен.
— Лукас, эти люди знают, о чем говорят, — продолжала монахиня. — Один из них был духовником Бергена в колледже. Он бы не стал со мной говорить, если бы вопрос гомосексуализма возник во время исповедей. Значит, это исключено.
— Ладно, — вздохнул Лукас. — Проклятье, это все усложняет.
— Извини. Ты вернешься на следующей неделе? — спросила Элла.
— Если закончу здесь.
— Тогда мы встретимся и поиграем. Кстати, в офисе шерифа происходит что-то серьезное. Ни у кого не нашлось времени со мной поговорить, и это как-то связано с пропавшим ребенком.
— О господи, — выдохнул Лукас. — Элла, я позвоню тебе позже.
Он повесил трубку, начал набирать номер шерифа, но тут его внимание привлек мигающий глазок автоответчика, и он нажал на кнопку.
— Дэвенпорт, черт побери, где ты? — послышался из динамика голос Карра. — Мы нашли мальчика Мюллеров. Он мертв, и это не несчастный случай. Я посылаю человека, чтобы он разбудил тебя. — Перед тем как повесить трубку, Карр обратился к кому-то из полицейских: — Попроси Джина съездить к дому Уэзер Каркиннен.
Снаружи послышался шум мотора. Лукас двумя пальцами отодвинул штору, свисающую до подоконника, и выглянул в окно. На подъездной дорожке стоял внедорожник шерифа. Лукас поспешил в спальню Уэзер. Дверь была незаперта, и он заглянул внутрь. Доктор спала, свернувшись под пуховым одеялом. Она казалась маленькой и невинной.
— Уэзер, вставай.
— Что? — Она повернулась на бок и сонно посмотрела на него.
— Нашли мальчика Мюллеров, он мертв, — сказал Лукас. — Я уезжаю.
Уэзер моментально проснулась, села и отбросила одеяло в сторону. На ней была фланелевая ночная рубашка с длинными рукавами.
— Я с тобой.
— Но у тебя операция.
— Со мной все будет в порядке, нескольких часов сна мне вполне достаточно.
— Но ты не должна…
— Лукас, я коронер округа, — возразила она. — Мне в любом случае необходимо там быть.
Волосы у нее торчали во все стороны, лицо все еще было сонным. На щеке остался красный след от складки на подушке. Ночная рубашка скрывала всю фигуру, но бедра четко вырисовывались под мягкой тканью. Уэзер шагнула в сторону ванной комнаты и почувствовала его взгляд.
— Что такое?
— Ты потрясающе выглядишь.
— Господи, я настоящая развалина, — проворчала она, шагнула к нему и приподнялась на цыпочки для поцелуя.
В этот момент Климпт начал стучать в дверь.
— Это Джин, — сказал Лукас, выходя в коридор. — Даю тебе пять минут.
— Десять, — возразила Уэзер. — Для Джона Мюллера это уже не имеет значения.
Она произнесла эти слова небрежно, как хирург или коронер, привыкший иметь дело со смертью. Но Дэвенпорта это поразило. Она увидела, как он нахмурился, и сказала:
— О господи, Лукас, я совсем не то имела в виду.
— Тем не менее ты совершенно права, — ответил он, и его голос стал жестким. — Десять минут. Для ребенка это уже не важно.
Он впустил Климпта в дом и, пока следователь разглядывал отметины, оставленные дробью, направился в ванную комнату, чтобы помыться.
Когда он вернулся, Уэзер уже вышла в коридор, одетая в теплые джинсы и шерстяную рубашку. В руке она держала чемоданчик, с которым была у Лакортов.
— Готова?
— Да.
— Вчера вам повезло, — заметил Климпт.
Он стоял в гостиной, курил и смотрел на следы стрельбы.
— Мне так не кажется, — возразила Уэзер. — Погляди, что он натворил.
— Будь я на месте нападавшего, ты была бы мертва. Ему следовало подождать, пока ты не подойдешь к двери.
— Когда я его увижу, непременно это передам, — пообещал Лукас.
Убийца сбросил тело Джона Мюллера в старый песчаный карьер возле государственной автострады, ведущей в лесной заповедник Чекуамегон, в пятнадцати милях от дома жертвы. У поворота стояло полдюжины патрульных машин, снег у входа в карьер был утоптан ногами тех, кто спускался вниз.
— Шелли потерял самообладание, — сказал Климпт, закуривая новую сигарету. — Сегодня во время мессы что-то произошло.
— Бергена удалось найти?
— Видимо, да. Шелли здесь.
Они увидели шерифа, который одиноко стоял в стороне, у самого карьера, словно толстое мрачное пугало.
— Это его самый ужасный кошмар, — сказала доктор.
Следователь кивнул.
— Последние годы перед уходом на пенсию он хотел провести спокойно, заботиться о людях. Это у него получается превосходно.
Они поставили машину и зашагали к группе полицейских у края карьера. Какой-то мужчина в оранжевой парке стоял в стороне, рядом со снегоходом, и говорил с одним из помощников шерифа. Карр увидел прибывших и зашагал к ним по недавно протоптанной тропинке.
