Каин издал победный клич и продолжил свое шествие. Теперь Элена слышала остальных зрителей, криками и аплодисментами приветствовавших этот спектакль. Она не сдержала слез: неотвратимость драки возбуждала в ее сыне не страх, а воодушевление и гордость.
Обойдя весь периметр, Лукас направился в центр арены, ближе к двери клетки. Здесь его поджидал противник, парень в зеленых шортах. Он был чуть выше Лукаса, но не такой крепкий. Элена с удивлением заметила, что он казался хорошим мальчиком, скромным, воспитанным, не таким вызывающе наглым, как ее сын. Будь она беспристрастным зрителем, инспектор пожелала бы победы Хонаю. Но Лукас был ее ребенком, и единственное, чего она хотела, — чтобы ничего этого не произошло, чтобы не было ни победителей, ни побежденных.
— Бой начинается, оба рестлера уже не раз выходили на эту арену и одерживали победы. Сегодня в живых останется только один из них. Вы знаете, — обратился Димас к соперникам, — разрешается все: бить кулаками и ногами, бить ниже пояса, кусаться… Начали!
Когда Димас вышел из клетки и из круга света, в котором остались только рестлеры, Элена почувствовала, что больше не может на это смотреть. Несколько долгих секунд, возможно полминуты, Хонай и Лукас разглядывали друг друга, ходили по кругу не атакуя. На лице Хоная читался страх, на лице Лукаса плясала улыбка.
Вопреки всем ожиданиям, первым на соперника бросился Хонай. Удар обещал быть сокрушительным, но Лукас элегантно от него увернулся. Несмотря на энергичные выпады, рестлеры еще ни разу не прикоснулись друг к другу. Каждый прощупывал соперника, наступая, отступая, кружа на месте. И так до тех пор, пока Лукас не ударил Хоная ногой в бедро, заставив его вскрикнуть и отлететь назад. Элена впервые услышала голос канарца:
— Убью!
Лукас снова атаковал его, теперь уже решительнее, но Хонай ответил ударом в голову, сбившим Лукаса с ног. Элена видела, как сын кубарем откатился назад.
Бой на секунду прекратился. Элена поняла, что он будет длиннее и мучительнее, чем она себе представляла. В течение следующих нескольких минут соперники с небольшими паузами наносили друг другу жестокие удары. А затем разразилась буря.
Инициативу снова захватил Хонай, на этот раз он ударил Лукаса ногой в ребро; тот пошатнулся. Затем удары кулаками и ногами посыпались градом; рестлеры сцепились и продолжали избивать друг друга, катаясь по земле. В какой-то момент Лукас оказался сверху и принялся бешено колотить соперника кулаком в лицо. Однако у Хоная нашлось чем ответить: он обхватил Лукаса ногами за шею и дернул с такой силой, что тот перевернулся и ударился затылком об пол.
Оба вскочили на ноги, но Лукас казался оглушенным и обессиленным, и Хонай приготовился его добить. Он сгреб соперника в охапку, собираясь еще раз ударить его головой об пол. Элена вскрикнула, и не она одна: крики доносились со всех сторон, но то были крики возбуждения и азарта, и лишь в ее крике звучало отчаяние. Неужели она столько лет искала сына лишь для того, чтобы увидеть, как его убивают, и не иметь возможности ему помочь? Она посмотрела вниз, на пятно света от прожектора. Примерно пять метров. Если прыгнуть…
Но пока она прикидывала, как лучше прыгать, крики усилились. Она посмотрела на арену и увидела, что на лице Лукаса играет прежняя улыбка: он только прикидывался ослабевшим, чтобы обмануть Хоная, и теперь держал соперника за горло.
Каким бы невыносимым ни было ожидание скорой гибели сына, видеть, как он улыбается, пока Хонай слабеет и обмякает в его руках, оказалось еще ужаснее. Парень умирал, и ничто не могло помешать Лукасу довести дело до конца. Оглушительный крик Элены прорезал молчание зрителей, приготовившихся увидеть убийство, — то, ради чего они и собрались здесь.
— Нет, сын! Остановись, Лукас!
Лукас удивленно обернулся, выпустив из рук Хоная, и тот рухнул на пол. Элена снова закричала:
— Не убивай его!
В клетку вбежал Димас. Лукас указал туда, откуда донесся голос, натравив садиста на собственную мать. Димас побежал к выходу. Но Лукас остался. Он помог Хонаю встать на ноги, как будто между ними не было никакой вражды, хотя еще минуту назад они пытались убить друг друга.
Элена знала, что сейчас за ней придут. Теперь действительно настала пора прыгать. И она прыгнула, приземлилась, перевернувшись через голову, и побежала к выходу в противоположном конце арены. Лукас из клетки наблюдал за тем, как она пробежала мимо, и Элена не знала, погонится ли он за ней, но он не погнался, только стоял все с той же улыбкой, которая играла у него на губах во время боя. Кто-то преградил Элене путь, но она смогла увернуться. И наконец выскочила из здания в черную, как волчья пасть, ночь. Она бежала, зная, что останавливаться нельзя.
Глава 48
Улица Паломерас, одна из главных в районе Пуэнте-де-Вальекас, дала название всему кварталу. Ческа и Сарате остановили машину в нескольких метрах от проспекта Альбуфера, в прошлом представлявшего собой участок Валенсианского шоссе. Здесь находился футбольный стадион клуба «Райо-Вальекано», гордость местных жителей. Неподалеку располагался Парламент автономного сообщества Мадрид. Разместив его тут, власти надеялись облагородить район, но из их затеи ничего не вышло, разве что в море хаоса и нищеты появился островок благополучия.
— Приехали, теперь нужно искать наркопритон Адисы. Глядишь, твой приятель нам поможет, — сказал Сарате.
Многие из так называемых наркоквартир в районе Пуэнте-да-Вальекас размещались не в квартирах, а в пустующих торговых центрах или одноэтажных домах, самовольно захваченных наркодилерами. Особо популярная среди наркоманов зона находилась на той же улице Паломерас, неподалеку от парка Амос-Асеро — красивого, с круглым фонтаном, вокруг которого любили сидеть местные жители, но довольно запущенного.
В центре парка находилась давно неиспользуемая площадка с трибунами. Сейчас на них сидели компании молодых людей с завернутыми в пластиковые пакеты бутылками пива. Ческа и Сарате не сомневались, что никто из них не станет им помогать, но не из сочувствия к наркоманам, а потому, что люди в этом районе очень быстро усваивали, что лезть в чужие дела себе дороже.
Наконец они увидели человека, которого искали: Пако, однокурсника Чески, направленного на работу в полицию Пуэнте-де-Вальекас. Он был в штатском, но Сарате узнал его сразу, еще до того, как их представили друг другу. В Пако было несложно распознать полицейского.
— Адиса? — повторил Пако, поздоровавшись. — Понятия не имею, в этом районе больше тридцати наркоквартир, и многими заправляют нигерийцы. Придется наводить справки. Надеюсь, вы не втравите меня в неприятности?
— Не втравим, — не очень уверенно сказала Ческа. — Нам только нужно найти женщину по имени Пина.
Пако прошелся с ними по кварталу и показал несколько заложенных кирпичами окон.
— Местные жители сами замуровывают опустевшие квартиры, чтобы предотвратить их захват. В доме моих родителей есть одна такая, все жильцы скинулись по двенадцать евро. При том, что лишние деньги у местных не водятся.
На одной из прилегающих к парку улиц они увидели, как в подъезд вошел наркоман.
— Здесь у них точка.
— Если вы об этом знаете, то почему ее до сих пор не закрыли? — возмутилась Ческа.
— Зачем? Чтобы они переехали в соседний дом? Сейчас мы, по крайней мере, знаем, где они находятся. На этой улице есть три такие квартиры, на соседней — еще две, на следующей — пять. Вам известно, сколько местных жителей мотают срок в тюрьмах Перу, Боливии, Колумбии и Бразилии за то, что на границе попались с кокаином? Точную цифру я не помню, но не меньше десятка. Зайдем в этот бар.
Бар был одним из тех допотопных заведений, в которых до сих пор посыпают пол опилками. Они заказали три бутылки пива, официант принес их и оставил на краю стола овальную тарелку с неочищенным арахисом.
— Позови Тысячедозника, — приказал ему Пако.
Официант скрылся в подсобке.
