А Титовко не спешил сообщить новость. Видимо, это был сюрприз, которым он хотел приятно удивить своего гостя. Наконец не спеша проговорил:
— Так вот. Когда-то в истории России на ее престол воссел другой грузин, который стал не только диктатором огромной Империи, но и Вождем всех времен и народов.
— Не тронь Иосифа Виссарионовича! — жестко отрезал Мягди. — Он вам всем не чета. Вы способны только на одно — разрушать. А он создавал. И оставил после себя могучую державу.
— Не спорю, — невозмутимо согласился Титовко. — И потому хочу тебя порадовать: будешь пока жить и отдыхать на даче Сталина.
— Это на какой же? У него их было много.
— В Сочи. Место, говорят, изумительное. Полтораста гектаров соснового бора, целебный воздух, море, субтропики… Отдохнешь, обдумаешь свои дела. Может, какие предложения появятся. А мы пока решим, как нейтрализовать Генеральную прокуратуру и прекратить уголовное дело, которое она против тебя возбудила. Впрочем, сделать это будет нелегко.
— Да уберите вы этого молокососа!
— Следователя Ускова? А что же ты сам его не убрал? У тебя, насколько я знаю, возможности были для этого неограниченные. Сколько там твоих бойцов? Человек триста? Целая вооруженная до зубов рота!
Джевеликян зло усмехнулся. Его темные глаза яростно сверкнули, лицо приобрело жестокое неприятное выражение. Но он промолчал. По большому счету Титовко был прав — это сделать должен был именно он, Мягди. И ведь пытался! Дважды! Но Усков, словно заговоренный, уходил от его ребят целым и невредимым. Но гость молчать не стал, даже из деликатности, и резко, как мальчишку, отчитал Мягди:
— Что это за ребячество, Мягди Акиндинович? Схватил в руки оружие и помчался самолично расстреливать журналистку! Да еще такой влиятельной радиостанции, как «Свобода»! У тебя что, крыша поехала?!
— Да эта стерва меня достала! На весь мир раструбила, что я самый главный мафиози в стране! Где у нее доказательства? Где?!
Титовко заржал. Неожиданно. Вдруг. После грубого разноса.
— И ты обиделся?! Да я бы на твоем месте гордился! Такая честь! Поставила тебя в один ряд с Аль Капоне и другими «крестными отцами»! Ты же в историю вошел!
Джевеликян, наоборот, набычился:
— Я честно зарабатываю деньги. Своим умом, потом, нервами. На мне крови нет.
— Теперь есть! — вмиг взбеленился Титовко. — И благодаря такой, мягко говоря, глупости и у тебя, и у партии возникли серьезные проблемы. Нужны они нам? Нет, дорогуша!
И видя, что «дорогуша» обиделся, несколько смягчился:
— Ну, ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон. Главное, не повторять прежних ошибок. Итак, готовься, дача Сталина тебя ждет.
— Когда в путь?
— Немедленно! Здесь небезопасно. Ищейка Усков наверняка уже рыщет где-нибудь поблизости.
— Я готов. Мне сейчас, как и пролетарию, нечего терять, кроме своих цепей.
Группа захвата была наготове, и Ускову потребовалось не так много времени, чтобы добраться в Северное Бутово.
Подъехав к дому, Усков дал соответствующие команды, чтобы отрезать преступнику все возможные пути побега. А сам с двумя омоновцами мигом рванул на четвертый этаж.
На лестничную площадку выходило четыре двери. Тускло горела одинокая лампочка. Сразу было видно, что это обычный жилой дом, в котором вряд ли станет жить богатый государственный чиновник. Видимо, покупая здесь квартиру, Титовко руководствовался именно этим.
Андрей шепотом приказал омоновцам занять места на подступах к квартире, а сам нажал кнопку звонка. Как он и ожидал, никто не подошел открывать. Джевеликян, возможно, затаился и ждет в глубине квартиры. А может, приготовил свой пистолет-пулемет и сейчас откроет огонь.
Усков резко надавил звонок еще раз, немного подождал и решил действовать. Один из омоновцев, мощный высоченный парень, с разбегу шибанул дверь плечом. Типовая, сделанная из прессованных опилок преграда тут же распахнулась, не выдержав натиска.
Следователь, с пистолетом наизготове, ворвался в квартиру. Но она была пуста.
Усков быстро прошелся по комнате, заглянул на кухню, в ванную. Везде были следы недавнего пребывания человека. А в пепельнице на столе едва ли не дымился окурок, положенный сюда не более десяти минут назад.
«Опоздал! — мелькнула тягостная мысль в голове Ускова. — Опять опоздал!»
Он кинулся к окну, выходившему во двор, но ничего подозрительного не обнаружил. Никто не бежал, не спешил к машине, не скрывался.
Усков быстро вышел на лестничную площадку и стал звонить в дверь соседям. Никто не ответил, но Андрей заметил, что в «глазок» кто-то за ним наблюдает.
— Пожалуйста, откройте! — потребовал он. — Я следователь Генеральной прокуратуры!
— Покажь, милок, документ! — раздался в ответ старушечий голос.
Андрей приложил удостоверение почти вплотную к «глазку». Раздался скрежет давно не смазанного замка, и дверь тихо отворилась. Из-за нее показалась голова старушки в темном платке.
— Знаю, знаю, — быстро, доверительным тоном, сообщила она. — Мне эта фатера самой подозрительной кажется. Сколько времени, а там никого нет! А вчерась один тип появился. Жгучий брунет и с браслетом из золота на руке. В детский пальчик толщиной.
— Этот? — показал следователь фотографию Джевеликяна.
— Он! Вот те крест, он! Я сразу поняла, бандит! Хоть и одет прилично.
— И куда же он делся?
— Все знаю, милок! Я человек старый, одна, вот и наблюдаю в «глазок», кто в нашем доме крутится. С час назад в эту фатеру еще один бандит заявился. Тожить одет с иголочки, маскируется. Но меня не проведешь, я в людях разбираюсь. Вот вы, сразу видать, человек приличный.
— Час назад? — не обращая внимания на комплимент старушки, переспросил Усков. — И где он сейчас? В квартире никого нет!
— Так они только что вдвоем вышли! Видать, на промысел пошли!
— Черт! — выругался Андрей. — Вот не везет! Посмотрите, — протянул он старушке еще одно фото, — может, этот человек приходил?
— Он. Точно, он!
«Титовко, — констатировал Усков. — Значит, повез его куда-нибудь прятать. Может, проскочить по другим его квартирам?»
— Спасибо. — Он поблагодарил бабульку и быстро, через ступеньку, побежал по лестнице к выходу.
— А фатера? — вслед ему заверещала старушонка. — Она же теперь нараспашку. Украсть чего могут!
— Вы пока посторожите, сейчас из РЭУ подъедут и опечатают.
Нужно было успеть в две другие московские квартиры Титовко: вдруг в одной из них он сейчас потягивает коньячок с Джевеликяном? Второй раз подряд докладывать Генеральному прокурору, что опять упустил преступника, — перспектива не из приятных.
Вячеслав Иванович Петраков, мэр крупного областного центра, расположенного недалеко от Москвы, пребывал в расчудесном расположении духа. Еще бы! Наконец он мог быть уверен, что Джульетта, эта гордая и непокорная женщина, прекрасная журналистка, снискавшая себе громкую славу серией разоблачительных статей о коррупции, стала его любовницей.
«Теперь, после Таиланда, где я сделал все, чтобы она чувствовала себя королевой, никуда она от меня не денется! И не побежит к этому придурку Мягди, этому чучмеку, который до сих пор Фрейда от Баха не отличит!»
Вячеслав Иванович вспомнил один из своих последних разговоров с Джевеликяном и, не сдержавшись, рассмеялся. Да так громко, что невольно посмотрел на дверь кабинета: не слышит ли секретарша? Но двери были двойные, дубовые, и никакой, даже малейший звук из кабинета градоначальника за его пределы утечь не мог.
Тогда он обсуждал с Джевеликяном свои финансовые дела. Мягди уперся рогом и никак не хотел перечислить на счет Петракова в швейцарском банке энную сумму баксов. Он сидел в кресле, подперев голову правой рукой, и очень напоминал Вячеславу Ивановичу одну известную скульптуру.
— Ты мне напоминаешь роденовского «Мыслителя»! О чем здесь так долго рассуждать?!
— Кого? — выпучился Джевеликян.
— Ну, то скульптурное изваяние, о котором Сальвадор Дали изволил саркастически заметить: «В такой позе не только думать, гадить неудобно!»
— А они в какой группировке? В кавказской?
Мгновение Петраков с недоумением взирал на Джевеликяна, не зная, что и ответить. Потом все же пояснил с некоторой долей иронии:
— Дорогой, они почили в бозе, и довольно давно. Причем один во Франции, второй — в Испании.
— Тогда понятно, почему я их не знаю. Нам нужно всерьез заняться налаживанием связей с иностранными партнерами.
— Опоздали, — философски заметил Петраков. — Да эти люди и не стали бы с нами связываться. Уровень не тот.
И вот теперь, сидя в своем служебном кабинете, мэр почему-то вспомнил об этом забавном эпизоде. Возможно, не только в связи с возвращением к нему Джульетты. Но и потому, что получил обнадеживающие известия о том, что в Джевеликяна бульдожьей хваткой вцепилась Генпрокуратура. Настолько, что тот бросил все, вынужден скрываться.
