Ознакомительная версия.
Завладская стояла, опершись правой рукой на раковину. Она сосредоточенно молчала. Станислав, предвидя этот момент, ожидал от нее всего чего угодно, но только не этого. Он думал, что Юля будет плакать, биться в истерике, как это он уже имел возможность наблюдать несколькими часами ранее. Но ничего подобного не происходило. Глаза у Завладской были грустными и даже потухшими, но в остальном она вела себя так, словно все происходящее не имело к ней ровным счетом никакого отношения.
Большая стрелка часов коснулась деления с цифрой «одиннадцать» в то время, как маленькая уже заползла на семичасовую отметку. Одна минута. Гуров поднялся на ноги, Крячко сомкнул пальцы на рукоятке пистолета. В гостиной возникла высокая худощавая фигура Цаплина.
– Все чисто, товарищ полковник, – доложил он. – Ребята проверили каждый сантиметр. Не упустили ничего. Ни малейшего намека даже на то, что могло бы хотя бы отдаленно напоминать взрывное устройство. В доме его нет. Ручаюсь.
Двое саперов на улице «прощупывали» декоративные вазоны рядом с крыльцом. Завладская отлепилась от раковины и прошла к холодильнику. Открыла его. Вынула початую бутылку красного крымского шампанского, горлышко которой было заткнуто промокшей бумажной салфеткой. Вместе с бутылкой Юля подсела к столу, за которым расположился Крячко, и выдернула салфетку из горлышка. Придвинула к себе высокий фужер на тонкой ножке. Лишенное газов выдохшееся шампанское полилось в фужер.
– К черту все! – заявила Завладская. – Убьют, не убьют – мне уже все равно. А изменять годами устоявшимся привычкам грешно. В конце концов, почему я должна лишать себя удовольствия? Может, хоть напоследок успею выпить...
Крячко заметил, что даже дрожи в ее руках не было. А секундная стрелка уже сместилась по циферблату на неполную половину своего круга. Казалось, что каждый ее щелчок эхом отскакивал от бетонных стен гостиной. Свободной от оружия рукой Крячко машинально сдвинул в сторону сахарницу. А может, письмо с угрозой – и в самом деле просто шутка? И напрасно они развернули такую бурную деятельность? Ничего не случится...
Двое мужчин в камуфляже, помогавшие Цаплину в поисках, замерли за спиной майора, ожидая дельнейших распоряжений. Цаплин и сам ждал их, но уже от Гурова. А что мог сказать полковник? Какие отдать распоряжения? Уже никаких. Теперь им оставалось только отдаться на волю судьбы.
Секундная стрелка двинулась по второй половине полного круга.
– Мне помнится, ты сказала, что пьешь шампанское строго в восемь часов вечера, – прозвучал в наступившей тишине безликий голос Крячко. – Разве нет?
– Совершенно верно... – Завладская оторвала фужер от поверхности стола. – В восемь часов. А сейчас и есть восемь. По нормальному времени.
– Что значит – по нормальному?
– Я никогда не перевожу часы на зимнее время, – призналась она с грустной улыбкой. – Считаю, что это идиотизм какой-то. Время – оно одно, как его ни меняй. И свои привычки я, естественно, тоже не намерена подстраивать под глупые предрассудки, придуманные неизвестно кем. Так что это для вас сейчас семь, а для меня уже восемь. – Юля подняла фужер на уровень лица и игриво подмигнула сидящему напротив полковнику. – Твое здоровье, Стасик!
Секундная стрелка слилась с минутной на двенадцатичасовой отметке. Завладская припала губами к стеклянному краешку фужера. Гуров резко обернулся. Его взгляд встретился со взглядом напарника.
– Черт возьми!
Крячко рванулся вперед, навалившись всем телом на стол, и предпринял попытку выбить фужер из руки Завладской. Ему не хватило каких-то считаных миллиметров. Пальцы скользнули по гладкому основанию, венчавшему тонкую ножку, и сорвались. Сахарница опрокинулась на пол, осыпав белым песком кафельный пол. Следом за ней со стола соскользнула и пепельница с двумя смятыми окурками.
– Юля!.. Нет!.. – Крячко обреченно вскинул глаза, наблюдая за тем, как красная, напоминавшая кровь, струйка крымского шампанского почти достигла губ Завладской.
Гуров выхватил «штайр» и выстрелил. Фужер разлетелся вдребезги, поранив осколками ладонь Юли. Она вскрикнула. Все произошло настолько стремительно, что Завладская не успела ничего сообразить. Из вспоротой стеклом ладони на белоснежную скатерть обильно закапала кровь.
– Что вы?..
Крячко потянулся и подхватил со стола качнувшуюся бутылку. Цаплин и двое его подручных зачарованно взирали на происходящее. Гуров быстрым шагом подошел к столу. Забрал у напарника бутылку и обернулся к майору:
– Яша, жми в управление и отдай это на экспертизу. Результат мне нужен сразу же. Немедленно. Да, и еще, пусть снимут отпечатки пальцев с самой бутылки. Давай, старик, одна нога здесь, другая там.
Цаплин не заставил себя просить дважды. Уже через пару секунд он сбегал по крыльцу с зажатой в руке бутылкой шампанского. За ним устремился и один из камуфлированных. Вести машину одной рукой было для майора сложновато. Снегопад почти прекратился. В воздухе кружились лишь мелкие сиротливые снежинки. Двое мужчин забрались в «шестерку», и машина тронулась с места. Развернувшись около забора, она обогнула «Газель» и помчалась в направлении города.
– Вы не успели глотнуть? – спросил Гуров, обращаясь к Завладской.
– Нет, не успела... Вы думаете, что... там яд?
– Я почти уверен в этом, – ответил полковник.
Стрелки часов показывали две минуты восьмого. Гуров распахнул окно и отдал распоряжение о прекращении поисковых работ. После этого вернулся в общество напарника и Завладской.
– Почему шампанское было открытым? – спросил Крячко.
– Чтобы оно выдохлось. – Завладская, словно в трансе, смотрела на свою окровавленную кисть и не двигалась с места. – Я всегда так делаю. Не люблю шампанского с газом.
– Занятно. – Гуров остановился за ее спиной, заложив руки в карманы пальто. – Очень занятно. В самом деле, это весьма интересная особенность. И преступник, без сомнения, знал об этом. Подумайте, Юлия Владимировна, кто мог знать об этих ваших привычках?
– Ну...
Крячко стремительно вскочил на ноги, едва не опрокинув при этом стул. Он поспешно пристроил свой пистолет в наплечной кобуре и стал быстро застегивать пиджак.
– Я знаю, кто это мог быть, Лева.
– Нет. – Глаза Завладской округлились. Она будто вышла из внутреннего ступора. – Костя любит меня... Я думаю...
– Кто-нибудь еще, кроме него, мог знать о твоих привычках? – Станислав пристально взглянул ей в лицо.
– Нет, никто...
Завладская поникла.
– Кто такой этот Костя? – спросил Гуров.
– Я тебе по дороге расскажу. – Напарник схватил его за локоть. – Поехали, Лева. Какой у него адрес, Юля?
– Вы оставите меня одну?
Гуров нахмурился:
– Нет, Юлия Владимировна. Ребята присмотрят за вами. И уже не потому, что вам что-то угрожает, – многозначительно завершил он.
* * *
Вторник. 19 часов 23 минуты
– Не понимаю, какой у него может быть мотив?
Гуров сидел на непривычном для него пассажирском месте в милицейском «Опеле» с мигалками на крыше. Автомобиль вел Крячко. За окнами стремительно проносились укрытые пушистыми белыми шапками деревья. Стас выжимал из машины все, на что она была способна.
– Да хрен его знает. Но больше некому, Лева. Ты же сам слышал. Я уверен, что на этот раз ошибка исключена.
– И все равно должен быть мотив...
– Вот он сам нам об этом и расскажет. – Крячко скрипнул зубами, вспомнив свое недавнее столкновение с Кремневым. Сейчас ему больше всего хотелось врезать тому еще разок. От души. Задумавшись, полковник не заметил, как последующие слова сорвались у него с языка. – Надо было его на месте прибить. Сразу.
– Ты с ним уже встречался?
Крячко мгновенно осекся. Но было уже поздно. Как известно, слово – не воробей... Гуров внимательно смотрел на напарника исподлобья. Уйти от вопроса просто так уже не получится. Придется отвечать. Станислав тяжело вздохнул.
– Имел такое удовольствие. И даже пришлось слегка схватиться с ним врукопашную.
– На почве ревности?
– Да. Он застал нас... с Юлей.
– Что значит «застал»? – не унимался Гуров.
Крячко раздраженно передернул плечами.
– Ну, чего ты привязался? Застал и все. Что за страсть такая к интимным подробностям моей жизни. Сказал же, расскажу как-нибудь потом, при случае.
Гуров по-прежнему, не отрываясь, смотрел на верного боевого товарища. Крячко скорее почувствовал, нежели увидел, как на лице у полковника заходили желваки. В салоне «Опеля» повисла напряженная тишина.
– Значит, пока я по твоей милости в том же «Эдельвейсе» рисковал жизнью, – медленно и с расстановкой произнес Гуров, – минуты, можно сказать, отсчитывал до возможного преступления, ты в это время там с ней кувыркался?
– Вот только давай без нравоучений, Лева, – поморщился Крячко.
– Будь добр, Стас, когда все это закончится, напомни мне, чтобы я тебе тоже морду набил.
Ознакомительная версия.
