Но до отбытия на торжество оставался час, и мои мысли снова обратились к Коди. Прав ли я в своих догадках? Если прав, то возникает вопрос: как мальчуган справится с пробуждающимся внутри его Темным Пассажиром? Он нуждается в моем руководстве, и я обнаружил, что охотно готов это руководство ему обеспечить.
Покинув свое жилище, я, вместо того чтобы двинуться на север к дому Винса, поехал на юг. Через пятнадцать минут я уже стучал в дверь Риты, глядя на пустое место, которое ранее занимал коричневый «таурус» сержанта Доукса. Сегодня он, вне сомнения, готовился к роковой схватке дома, надевая портупею и полируя пули. Не попытается ли он просто пристрелить доктора Данко, будучи уверенным, что имеет на это законное разрешение? Сколько времени прошлое момента, когда он убил кого-нибудь в последний раз? Удалось ли ему? Не гремит ли в нем потребность, способная, подобно урагану, унести прочь здравые рассуждения и разумные ограничения?
Дверь отворилась. Сияющая Рита прижалась ко мне грудью, заключила в объятия и поцеловала в лицо.
— Привет, красавчик! — воскликнула она. — Заходи.
Ради проформы я ее тоже слегка обнял, а затем, отодвинувшись, произнес:
— Я не надолго.
— Знаю, — произнесла Рита с еще более широкой улыбкой. — Звонил Винс и все рассказал. Он держался очень мило и обещал не сводить с тебя глаз, чтобы ты не совершал какие-либо безумства. Но все же входи, — добавила Рита и потянула меня за руку. Закрыв деверь, она обернулась ко мне и неожиданно серьезно проговорила: — Послушай, Декстер, я не отношусь к числу ревнивиц и полностью доверяю тебе. Поэтому иди и веселись.
— Обязательно, — кивнул я, глубоко сомневаясь в подобной возможности.
Интересно, какие слова Винса заставили ее подумать, что наше сборище станет опасным очагом совращения и греха. Хотя исключать этого нельзя. Поскольку в Винсе было много синтетики, его действия в некоторых ситуациях могли быть непредсказуемыми, что хорошо иллюстрировали смешные и нелепые словесные дуэли с моей сестрой на сексуальные темы.
— Очень мило с твоей стороны, что ты решил заскочить к нам перед вечеринкой, — произнесла Рита, подводя меня к кушетке, на которой в последнее время я проводил значительную часть моей жизни. — Дети хотят знать, почему они не могут отправиться с тобой.
— Я поговорю с ними, — ответил я, горя нетерпением встретиться с Коди и узнать, прав ли я.
Рита улыбнулась так, словно ее потрясло мое желание пообщаться с Коди и Эстор.
— Они во дворе, — сообщила она. — Сейчас я их позову.
— Не надо. Я лучше сам к ним выйду.
Коди и Эстор играли во дворе с Ником, кудрявым мальчуганом из соседнего дома, который мечтал видеть Эстор голышом.
Когда я вышел из дверей, они посмотрели в мою сторону, и сразу Ник заспешил прочь в свой двор. Эстор подбежала ко мне, чтобы меня обнять, а Коди потянулся за ней следом.
— Привет, — сказал он, как всегда, негромко.
— Приветствую вас, юные сограждане! — воскликнул я. — Не следует ли нам облачиться в наши официальные тоги? Цезарь призывает нас в сенат.
Эстор склонила голову набок и посмотрела на меня так, точно я приступил к поеданию живой кошки. А Коди ограничился тем, что очень тихо спросил:
— Что?
— Декстер, — начала Эстор, — почему мы не можем вместе с тобой поехать на вечеринку?
— Во-первых, завтра вам в школу. А во-вторых, боюсь, вечеринка для взрослых.
— Это означает, что там будут голые девицы? — усмехнулась она.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутился я, сделав зверское выражение лица. — Неужели ты считаешь, что я посещаю вечеринки с голыми девицами?
— Ууууу… — произнесла она, а Коди прошептал:
— Ха…
— Но самое главное то, что там будут глупые танцы и множество отвратительных рубашек, которые вам видеть не полагается. Вы потеряете всякое уважение к взрослым.
— Какое еще уважение? — поинтересовался Коди.
Я пожал его руку и бросил:
— Отлично сказано! А теперь отправляйтесь в свою комнату.
— А мы хотим поехать на вечеринку, — захихикала Эстор.
— Не выйдет, — ответил я. — Однако, чтобы вы не убежали, я принес вам кое-какие сокровища.
Я вручил ей вафли «Некко», которые выступали в роли нашей тайной валюты. Эстор поделит их поровну с Коди, когда они окажутся вне зоны досягаемости чьих-либо жадных взоров.
— Ну а теперь, юные граждане… — продолжил я, и дети подняли на меня вопросительные взгляды. Я замолчал, горя желанием получить ответ, но не представляя, как задать вопрос. Не мог же я напрямую спросить: «Да, кстати, Коди, ты любишь убивать?» Именно это я хотел узнать, но о подобном с детьми беседовать не принято. В первую очередь это относилось к Коди, который был не более разговорчив, чем кокосовый орех.
Вместо него частенько брала слово Эстор. Раннее детство, проведенное ими в обществе злобного людоеда-отца, создало между ними симбиоз настолько близкий, что Эстор отрыгивала, когда газировку пил Коди. Сестра была способна выразить все, что происходило в душе у ее брата.
— Вы разрешите задать вам очень серьезный вопрос? — произнес я, а они обменялись понимающими взглядами. Затем одновременно кивнули. Создавалось впечатление, будто их головы сидят на одной рейке. — Речь идет о соседском псе.
— Я тебе говорил, — ответил Коди.
— Он постоянно валил наш бак для мусора, — добавила Эстор. — И залезал в наш двор. Ники пытался заставить его укусить нас.
— И Коди позаботился о собачке?
— Он — мальчик, — объяснила Эстор, — и любит такие дела. Я только смотрела. Теперь ты расскажешь маме?
Вот оно! «Коди любит такие дела». Я посмотрел на чих, а они взирали на меня так спокойно, словно только что поведали мне, что любят ванильное мороженое больше, чем клубничное.
— Я не расскажу вашей маме. Но вы никогда никому не должны об этом говорить. Никогда! Об этом будем знать лишь мы трое. Вы меня поняли?
— Да, — промолвила Эстор, взглянув на брата. — Но почему, Декстер?
— Большинство людей этого не поймет, включая вашу маму.
— Но ты же понимаешь, — произнес хрипловатым шепотом Коди.
— Да. И я могу помочь.
Я глубоко вздохнул и ощутил, как до меня через годы донеслось эхо той далекой ночи, когда мы с Гарри стояли под звездным небом Флориды. И сейчас я в точности повторил слова, которые тогда сказал мне Гарри:
— Мы будем ставить тебя на правильный путь.
Коди обратил на меня взор своих больших, немигающих глаз, кивнул и тихо бросил:
— Ладно.
Винс Мацуока владел небольшим домом в северном Майами в заканчивающемся тупиком проулке. Он был окрашен в светло-желтые тона с пурпурной окантовкой, что заставило меня серьезно задуматься о художественных вкусах коллеги. Перед домом росли несколько аккуратно постриженных кустов, а рядом с входной дверью находился своего рода кактусовый сад. К дверям вела вымощенная булыжником дорожка, освещаемая новомодными светильниками на солнечных батареях.
Чуть более года назад мне уже довелось побывать тут. Это случилось, когда Винс в силу только одному ему известных причин решил устроить костюмированную вечеринку. Я прихватил с собой Риту, поскольку суть маскировки состоит в том, чтобы носить маску. Она выступала в роли Питера Пена, а я в виде Зорро — темного мстителя с готовым к бою клинком. Когда Винс открыл нам дверь, на нем был облегающий шелковый наряд, а его голову украшала корзина с цветами и фруктами.
— Джон Эдгар Гувер? — поинтересовался я.
— Почти угадал. Я — Кармен Миранда, — ответил он и подвел нас к чаше с грозящим летальным исходом фруктовым пуншем.
Сделав глоток, я решил переключиться на содовую, но это, естественно, произошло до того, как состоялся мой разговор с опившимся пивом и разгоряченным существом мужского пола. Безостановочно гремела монотонная технопопса — музыку запустили на такую мощь, что возникало неукротимое желание добровольно провести себе трепанацию черепа. С каждой минутой этот костюмированный бал становился все шумнее и разнузданнее.
Насколько мне известно, с тех пор Винс не проводил увеселительных мероприятий подобного масштаба. Но в памяти людской оно, видимо, сохранилось, и Винсу, с уведомлением всего лишь за сутки, не составило труда собрать толпу восторженных типов, призванных стать свидетелями моего унижения. Винс был верен своему слову, и по всему дому, включая внутренний дворик, были установлены видеомониторы, на которых воспроизводились грязные фильмы. Чаша для фруктового пунша вернулась на свое место.
Слухи о предыдущей вечеринке еще не успели увянуть, и дом был набит буйными типажами, в основном мужского пола, накинувшимися на пунш с таким энтузиазмом, словно до них донеслась весть о том, что первый, получивший от его приема необратимое повреждение мозга, станет обладателем ценного приза. С некоторыми из этих весельчаков я даже был знаком. Эйнджел Батиста, «Не родственник», явился прямо со службы. С работы прибыли Камилла Фигг и еще несколько чокнутых типов из нашей лаборатории. На вечеринке присутствовали и знакомые мне копы, включая четверку, которая сегодня помогала сержанту Доуксу и мне. Остальных гостей, судя по всему, случайно подобрали в Майами-Бич, исходя из их способности громко издавать звук «У!», когда менялась музыка или на мониторах появлялась какая-нибудь особенно непристойная картинка.
