– Я не знала, – растерялась Настя. – Честное слово, я не знала. У меня таких сведений не было.
– Плохо, что не было. Куда твои хваленые бандиты глядели? Теперь того и жди явятся наши доблестные контрразведчики и заберут себе весь материал, в том числе и убийство Малушкина. А ведь ты его, как я понимаю, почти раскрыла. Опять все лавры им достанутся, а нам – пенделя под задницу. Черт, знал бы, ни за что бы не сунулся проверять твоего Резникова.
– Да ладно вам, Виктор Алексеевич, чего нам с ними делить? – примирительно сказала она. – Пусть забирают.
– Ах, пусть забирают? – вскипел Колобок. – А твоя работа? А твои нервы? Ты вкладываешь в раскрытие преступления свою душу, свой талант, ты живешь им, не спишь ночей, рискуешь жизнью, теряешь аппетит, ты переживаешь взлеты от каждого удачного шага и впадаешь в отчаяние от каждой ошибки. Поэтому каждое дело, которым ты занимаешься, – это твой ребенок, которого ты пестуешь, вместе с которым растешь и вместе с которым болеешь. А потом приходит чужой дядя и забирает твоего ребенка, уже воспитанного и обученного, усыновляет его и всем рассказывает, какой у него чудесный сынок. И все его поздравляют. Со мной такое впервые случилось, когда мне было даже меньше лет, чем тебе сейчас. И мне это тогда оч-чень не понравилось. Потом такое бывало неоднократно, и не нравилось мне все больше и больше. А тем более сейчас, когда мы раскрываем убийство милиционера, нашего товарища, нашего коллеги. Для нас, в том числе и для тебя, моя дорогая, это дело чести. В уважающих себя странах все полицейские на уши становятся, когда убивают кого-то из них. А ты готова просто так, за красивые глаза, обломать о Вакара все зубы, добиться от него показаний и преподнести убийцу Кости Малушкина федералам со словами вечной любви? У тебя есть хоть немного самолюбия?
– Нету, – призналась она. – А Лешка говорит, что у меня и совести нет.
– Много он понимает, Лешка твой, – проворчал Колобок, выпустив пар. – И все-таки что общего может быть у Резникова с оборонкой?
– Он кандидат технических наук, об этом как-то говорили между собой Ерохин и Костыря. Я и надеялась, что вы сможете узнать о нем побольше.
– Надеялась она, – продолжал бурчать полковник. – Втравила меня черт знает во что. Ладно, уж влезли – так не поворачивать же назад. Не хотел тебя расстраивать, но лучше, наверное, сказать.
– Еще что-то плохое?
– Федеральная служба контрразведки уже связалась с нашим министерством. Они требуют себе все материалы по Резникову. Путь примерно такой: сначала Резников, потом его ближайшее окружение, следовательно, Ерохин, потом поглубже брать каждого из них. Тут всплывает 1985 год, а за ним тянутся три трупа ерохинских подельников. Дальше нужно некоторое напряжение интеллекта – и вот вам, пожалуйста, генерал Вакар. Так что генерала вместе с Костей Малушкиным у тебя уведут прямо из-под носа. Не выполнить указание министерства мы не можем. Но в главке сидят, слава богу, тертые калачи, которые понимают, от чего я пришел в бешенство. Поэтому договорились мы с ними так: все материалы для федералов собирать будут добросовестно, но в среднем темпе, без особой спешки. Добросовестно – понятно почему. Потому что если мы что-то проглядим, в смысле утаим от них, а они, не дай бог, сами это выкопают, то закидают нас гнилыми помидорами, начнут тыкать в нас пальцем и на весь свет орать, что милиция работать не умеет. Поэтому тут жульничать нельзя. А темп будем держать средний, чтобы дать тебе возможность успеть. Ты уже въехала в этого Вакара так глубоко, что сможешь, пожалуй, с ним справиться. Ты же у меня умница. А если они его перехватят, то ничего не добьются и наш Костя «повиснет» на веки вечные. Федералы пока про Костю не знают, но могут узнать. Все поняла?
– Поняла, – кивнула Настя.
Она вернулась к себе, вскипятила воду, сделала кофе и долго сидела, уставившись невидящими глазами в покрытую масляной краской казенную стену, время от времени прихлебывая дымящийся напиток. Ей нужен ключ к Вакару. Нужен немедленно.
Владимир Вакар понял, что попал в цейтнот. Времени, о котором он договорился с женой, оставалось совсем мало, и решение принимать нужно быстро. Если он убьет Ерохина, его посадят. Если не убьет Ерохина, то два варианта: либо он даст показания об убийстве молоденького милиционера, и посадят Ерохина, либо он таких показаний не даст, и Игорь останется на свободе. Игорь садится за убийство милиционера, но Елена не даст ему покоя, дом по-прежнему будет напоминать ад, в котором находиться станет совсем невыносимо. И рано или поздно Игорь выйдет из тюрьмы… И опять все сначала. Нет.
Другой вариант: он не убивает Игоря и не дает против него показаний. Тогда за дело берется Елена, а это еще хуже. Переубедить ее не удастся, он пробовал делать это неоднократно, но ничего у него не вышло.
Выбор приходилось делать между тремя альтернативами.
Идти в тюрьму самому.
Допустить, чтобы в тюрьме оказалась Елена.
Или жить в аду…
Артем Резников внимательно посмотрел на своих помощников.
– Вы все уяснили? – требовательно спросил он. – Готовимся к очередной передаче. Партия будет большая, придется обмениваться пакетами. Идите, тренируйтесь, чтобы все прошло гладко.
Сурик и Костыря стали одеваться в прихожей, а Игорь Ерохин остался в комнате. Поймав вопросительный взгляд Артема, он смущенно сказал:
– Поговорить надо.
Закрыв дверь за гостями, Резников вернулся в комнату.
– Выкладывай, что там у тебя.
Слушая рассказ Ерохина о Владимире Вакаре, Артем недовольно жевал губами и постукивал пальцами по колену.
– Говоришь, он все время тебя пасет?
– Не все время, а от случая к случаю. Но часто. Вдруг его следом за мной в метро принесет?
– И давно это?
– Черт его знает. Я недавно заметил.
– Дурак ты, – в сердцах бросил Артем. – Чего молчал-то столько времени? Давно бы уже все сделали.
– Что – сделали? – дрогнувшим голосом спросил Игорь.
– Убирать его надо, вот что. Сроку тебе – три дня. Чтоб через три дня был чистенький, ты понял?
– Можно мне ребят попросить, чтобы помогли?
– Чего? – презрительно протянул Артем. – Ребят попросить? Да ты в уме, родимый? Сам, голубчик, все сам, твои грехи – тебе и замаливать. А о ребятах и думать забудь.
– Но почему, Артем? Втроем-то легче будет.
– Но и знать будут трое, не забывай об этом. А так – только ты один.
– И ты. – Игорь пристально посмотрел на Резникова.
– Я не в счет, – ухмыльнулся Артем. – У меня в этой игре ставка самая большая, поэтому я в молчании больше тебя заинтересован. Все, Игорек, больше ничего не обсуждается. Иди и убивай своего Вакара где хочешь, как хочешь, но чтобы через три дня его среди живых не числили. Имей в виду, если он давно за тобой ходит, то может много чего знать. Он опасен в любом случае.
Выйдя из дома, где жил Артем, Игорь впервые не ощутил привычного радостного чувства при виде своей ослепительно красивой и дорогой машины. Да, несколько дней назад он принял решение убить своего преследователя. Но только сегодня, когда убийство стало необходимостью и неизбежностью, он вдруг понял, что ему не так просто на это решиться. И только сегодня, впервые за девять лет, он с удивлением подумал о том, как же он смог дважды это сделать. И тогда, когда был еще пацаном и вообще не понимал, что такое жизнь и каково это – отнять ее. И тогда, месяц назад, когда стрелял в розовощекого сержанта, не захотевшего отдать клочок бумажки за пятьсот долларов. Одно дело – убить сразу и не думая. И совсем другое – готовиться к убийству…
– А знаете, Анастасия Павловна, похоже, наш генерал находится в жестоком клинче, – задумчиво сказал Бокр, меряя шагами комнату в Настиной квартире.
– С чего такие выводы? – насторожилась она.
– Эта тетя Люба – препротивнейшее создание, днюет и ночует в церкви да на кладбище, со всеми могильщиками дружит, водочку с ними попивает. Там целая партия уголовного элемента вертится, так вот среди них слушок пошел, что одна прихожанка через тетю Любу хочет нанять человека для душегубского дела.
– Прихожанка? Какая? – нетерпеливо спросила Настя.
– Та самая. Видная такая, вся из себя генеральша. Это я с их слов вам пересказываю. Так как, будете с тетей Любой разговаривать?
– Нет, не буду. Спасибо вам, Бокр.
– Почему не будете? – непритворно огорчился он. – Мы так старались.
– Потому и не буду, что вы постарались как следует. Я уже и так из ваших слов узнала все, что мне нужно.
– Тогда ладно, – просиял он. – А что касается Резникова, то он сегодня утром выезжал в область, в Подлипки, и встречался там с человеком, которого зовут Сева. Вот запись, – он положил на стол видеокассету. – Снимали с большого расстояния, ближе подойти не удалось. Но все главное хорошо видно. Сева передал ему пакет.
