чуть не вызвал у него приступ тошноты. В этот момент фон Пост решил для себя, что главным условием при очередном наборе офисного персонала должна быть аллергия на шерсть домашних животных. Тогда вопрос о запрете содержания собак в прокуратуре не вызовет возражений.
– Тут у вас кое-что произошло без меня, – начал фон Пост, обращаясь к Ребекке.
– Ммм… – промычала она, не отрывая глаз от монитора.
Свежевымытые волосы собраны на затылке. Выглаженная рубашка, темно-синие костюмные брюки и туфли на высоком каблуке. «Оделась как для встречи с прессой», – озлобленно подумал фон Пост.
– Жду от вас обстоятельного описания событий, а потом мы переведем расследования на мой отдел, – распорядился он вслух.
Ребекка подняла глаза.
– Зачем нам переводить расследования на ваш отдел? – устало спросила она.
– Затем, что, как я считаю, вы не можете руководить расследованием сразу трех убийств, потому что должны заниматься еще и балансом. И потом, эти женщины… судя по всему, не самый простой случай. Такие вещи не делаются одной левой…
– Но я уже посвятила этому три рабочих дня, – спокойно сообщила Ребекка. – Я была там, распределила работу следователей. Перевод на ваш отдел – бессмысленная трата ресурсов. Я не могу пойти на это.
– Вы оставите себе Хенри Пеккари, и…
– И Пеккари, и женщин в снегу. Я оставляю их всех, потому что все они между собой связаны. В доме Хенри Пеккари обнаружены волосы, с девяностопроцентной вероятностью принадлежащие кому-то из мертвых женщин. Те, похоже, оставались у него на ночь.
Карл фон Пост чувствовал, что из его рук ускользает нечто очень важное.
– Но я ваш начальник…
– Исполняющий обязанности, вы имеете в виду? – перебила его Ребекка. – Я разговаривала с Бьёрнфутом на выходных. И он дал слово, что, если вы заберете у меня эти расследования, он немедленно вернется и восстановит порядок.
Карл фон Пост чуть не задохнулся от неожиданности.
«В начале двадцатого века в Кируне и окрестностях стокгольмские профессора измеряли черепа ее предков, – подумал он. – Они считали смешение с финнами и саамами серьезной угрозой чистоте нордической расы. Ужасно, конечно, но так ли уж они были не правы?»
– Вы звонили Бьёрнфуту, – сказал он. – Это не слишком умно с вашей стороны, Мартинссон.
«Дегенератка, – добавил про себя фон Пост. – Депрессивная. Взбалмошная. И заразила весь коллектив». Он сжал кулаки, придя к выводу, что за ходом следствия, похоже, придется наблюдать с высокой начальственной трибуны.
«Но существует тысяча и один способ ободрать дохлую кошку, – утешил себя фон Пост. – Просто соверши ошибку, Мартинссон, и тогда мы сыграем второй раунд».
* * *
Фред Ульссон просунул голову в кабинет.
– Первые результаты анализа вызовов с телефона Хенри Пеккари, – объявил он. – Я предвидел сложности, поскольку точное время убийства неизвестно. Но у него в среднем один звонок в неделю. В магазин в Юносуандо.
– Недельные поставки алкоголя, – догадалась Ребекка.
– Именно. Но! В двадцать три тринадцать пятницы восьмого апреля Хенри Пеккари звонил не в магазин.
– Кому же?
– Брату, Улле Пеккари.
– Отлично! – обрадовалась Ребекка. – Хорошо бы еще разузнать, о чем они говорили…
– И еще, – понизил голос Фред Ульссон. – Я погуглил татуировку на одной из женщин…
Прервав фразу, он крикнул в сторону коридора, где раздавались радостные голоса. Его лицо сразу просветлело.
– Ого! Я уже не надеялся увидеть тебя живым, друг Свемпе!
В следующий момент в дверях показалась фигура Свена-Эрика.
– Всем привет! – Он тут же добавил озадаченно: – Помешал? – Повернулся к Ребекке. – Я всего лишь хотел спросить, не хочешь ли ты поболтать со старым тренером Бёрье Стрёма. Я как раз собирался к нему.
– Ты никогда не мешаешь, – заверил его Фред. – Продолжайте, я все сказал.
– Подожди, Фредде – остановила Ульссона Ребекка. – Итак, ты погуглил татуировку одной из женщин. Ты имеешь в виду красный зонтик?
– Именно его. Так вот, красный зонт, red umbrella, – символ борьбы за права сексуальных работников.
– Права сексуальных работников? – удивленно повторила Ребекка.
– Да, это о том, что их интересы тоже должны быть защищены законом, и тому подобное. Сам я мало что об этом знаю. Погугли сама.
– Так они проститутки… – Ребекка закрыла глаза и надавила пальцами на веки. – Черт, тогда с идентификацией совсем глухо.
Всем присутствующим была известна склонность проституток странствовать по миру. Родным они обычно врали, где находятся и чем зарабатывают на жизнь. Иногда связь с родственниками вообще не поддерживалась, и если женщины пропадали, их никто не искал.
Ребекка отняла руки от лица и посмотрела на Свена-Эрика как на ангела-хранителя.
– Но если девушки работали в Кируне и окрестностях, кто-то должен их здесь знать… я имею в виду занятых в той же отрасли. Сутенерши выдают все секреты своих девочек, или как? Свен-Эрик? Разве не ты мне это говорил?
Стольнаке откашлялся.
– Понимаю, куда ты клонишь, но ничего не выйдет.
– У тебя, кажется, есть информатор в этой среде… Или был, когда ты еще работал в полиции. И у нее, наверное, есть клиенты, которые ходят не только к ней. В этом случае логично рассчитывать, что она сможет опознать мертвых женщин. Национальность и фамилии, по крайней мере.
– Ответ – «нет», – оборвал Ребекку Свен-Эрик.
– Вот, взгляни. – Она протянула Стольнаке фотографии женщин в снегу. – Какой-то сумасшедший переехал их на снегоходе. Несколько раз, туда и обратно.
Свен-Эрик быстро взглянул на снимки, вздохнул и вернул их Ребекке:
– Ну хорошо.
«А ему ведь страшно нравится все это, – подумала она. – Быть в деле. Задействовать старые контакты и опыт».
Стольнаке вытащил телефон и набрал сообщение. Когда пришел ответ, он одобрительно хмыкнул, сунул телефон обратно в карман и коротко объявил:
– Ну тогда поехали.
– Куда? – не поняла Ребекка. – К ней? Разве мы не можем расспросить ее по телефону? Мне в тинг после обеда…
– Тогда ответ точно будет «нет», – сказал Свен-Эрик. – Мы ведь хотим, чтобы она свела нас с клиентами. Покупать сексуальные услуги – преступление, поэтому ее придется уговаривать. Одно то, что она согласилась
