– Займем круговую оборону, начнем отстреливаться? – съязвил Стас.
– Стой и молчи! – рыкнул Гуров.
Самолет наконец остановился, оперативники открыли тяжелые двери. Асфальт или бетон поблескивал холодными лужами, был пуст. Но тут же показались три черные «Волги», автокар, «рафик» с красным крестом. Из «Волг» чуть ли не на ходу выпрыгнули парни в штатском. Они шли к самолету, махали руками, что-то кричали. Гуров напряженно вглядывался в лица, но никого не узнавал.
– Кранты! – сказал стоявший рядом Стас. – Петра задержали, а парни чужие. Извини, Лева, я тебя люблю, но они возьмут…
– Отдохни. – Гуров вынул сигареты и закурил.
По взлетному полю катились еще две «Волги». Они остановились прямо у ног оперативников, отсекли приближавшихся парней. Из машины вышли офицеры милиции, один, с жезлом сотрудника ГАИ, громко сказал:
– Кто бы вы ни были, вернитесь в машины. Водители, подойдите, предъявите пропуска на право въезда в запретную зону.
Из машины неторопливо выбрался генерал-лейтенант Орлов, не обращая внимания на суету, задрал голову, весело закричал:
– Здорово, ребята! Я всегда утверждал, что вы лучшие! Где тут лестница на колесиках? – Он огляделся.
Служащие аэропорта подвезли трап.
– Мне подняться или вы сразу спустите задержанных? – спросил Орлов.
– Сейчас, Петр. – Гуров счастливо улыбался, глянул через плечо вслед убежавшему в глубину самолета Стасу.
Там было темно, Стас не показывался.
– Мы их подпоили, они почивают. Стас добудиться не может. – Гуров протянул генералу тяжелый сверток. – Держи крепче, оружие.
Орлов передал оружие подошедшему полковнику.
– Привет, Лев Иванович! – Полковник вытянулся и козырнул. – Теперь мы все в твоем присутствии должны стоять только по стойке «смирно».
– Я плевать хотел на устное распоряжение любого генерала, даже маршала! – громко говорил милицейский полковник с жезлом в руке. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей и подчиняюсь лишь закону. Да! Вот у этих машин пропуска имеются, а у вас пропусков нет! Забирайте своих людей, полковник, и уматывайте с закрытой территории. И не угрожайте мне, иначе врежу дубинкой вам по лбу! И слово «мама» вы будете произносить через несколько дней.
Станислав стал рядом с Гуровым, глядя на Орлова, тихо произнес:
– Их убили. Стреляли в голову, в упор. Судя по температуре тела, еще при взлете.
Гуров, минуя трап, выпрыгнул на асфальт, догнал направлявшуюся к зданию группу летчиков, схватил командира за грудки.
– Не хватай, я не побегу! – произнес отрешенно командир. – Ребята, идите, я догоню. – Он взглянул в лицо Гурову. – Я не стрелял, но убийцу видел. И через самолет пропустил, и ключи дал. Сажай, мне уже все обрыдло. Я болтаюсь в петле больше тридцати лет. Ты в ней повиси, потом суди. Я здесь, никуда не денусь. – Командир разжал обмякшие пальцы сыщика и пошел догонять экипаж.
Орлов, утирая папахой мокрое красное лицо, откашлялся, сказал:
– Разбор полетов опосля. Сейчас благодарю за службу.
Шустрый Стас успел перехватить «Скорую», подогнал ближе, подтолкнул санитаров к трапу.
– Ребята, на диване два трупа, заберите, позже все оформим.
Он оглянулся, пожал руки знакомым и незнакомым ментам, каждого поблагодарил.
– И все равно! Мы победили! – крикнул не очень радостно.
Заместитель министра генерал-полковник Алексей Алексеевич Бодрашов мерил огромными шагами свой кабинет, останавливался, хмыкал, разводил руками, время от времени поглядывая на сидевших за столом для совещаний Орлова, Крячко и Гурова. Орлов и Крячко были в форме, Гуров по укоренившейся давно привычке – в штатском очень элегантном костюме.
– Не знаю, что и делать! – Генерал-полковник махнул рукой. – Обнимать вас и целовать – сентиментально, орденов у меня нет. Слов нужных найти не могу. Пожалуй, только вчера я понял, как мне повезло, что я работаю с такими мужественными и профессиональными людьми. Ну, поздравляю! Ну, спасибо! А что убийц ликвидировали, может, и к лучшему. Не сочтите меня циником, друзья, но если бы вы сегодня взорвали бомбу под самой крышей? Не знаю… Россия не дом! Кровь из зубов, нам, каждому, необходимо упереться и дом удержать! Считайте меня малодушным. Дерьма вокруг нас много, все сразу не выгребешь. Сейчас они испугались, попрятались. Одни по-тихому уйдут сами, других мы со временем вытащим. Главное, в России настоящие мужики остались, и вы тому живое доказательство. Пять дней отдыха. А сейчас уйдите с глаз, я становлюсь завистником.
Он открыл тяжелую дверь, пропустил Орлова и Крячко, Гурова придержал.
– Скажи, Лев Иванович, ты счастлив?
– Алексей Алексеевич, человек, поднявший непомерный груз на нужную высоту и бросивший его на землю, счастлив? Я свободен! Возможно, это и есть счастье.
– Иди! – Генерал-полковник хлопнул тяжелой ладонью сыщика по спине и закрыл за ним дверь.
Они зашли в кабинет Орлова, на столе лежали изъятые пистолет и автомат. Орлов ткнул в них коротким пальцем, сказал:
– Эксперты работали ночью, все подтвердилось. Это то самое оружие. И пальцевые отпечатки на нем совпадают с отпечатками, снятыми с трупов. Убийство раскрыто, все уходит в прокуратуру, дело закрывают.
– Что с полковником Кондрашевым? – спросил Стас. – Неужто выскочил?
– Два дня назад послали в командировку в Красноярск, – ответил Орлов.
– Вряд ли вернется, – заметил Стас.
– Он имел неосторожность отправиться в вагон-ресторан и при переходе поскользнулся, – сухо ответил Орлов и взял лежавший на столе конверт. – А с этим что делать?
Гуров по привычке курил у открытой форточки.
– Мария стол накрыла, ругается.
– Оставлю. – Орлов убрал письмо в сейф. – Наш шеф – человек умный, но не шибко дальновидный. Письмишко со временем может ему очень даже пригодиться.
– Сними ксерокопии, – посоветовал Стас, – спрячь в другом месте.
– Лева, что бы мы без Стаса делали? – спросил Орлов.
– Я говорю, стол накрыт, – буркнул Гуров.
– Идите, догоню. – Орлов начал убирать со стола бумаги, секунду помедлил и положил письмо в карман.
Гуров и Стас ожидали генерала у лифтов. Когда в очередной раз кабина остановилась, из нее вышел седой полковник, кивнул, собрался пройти мимо, но задержался около Гурова.
– Я всю жизнь недолюбливал тебя, Лева, – сказал сквозь зубы.
– Я знаю, Иван, так бывает, – ответил Гуров.
– Обниматься не станем. – Полковник протянул ему руку. – Ты настоящий мужик.
– Надеюсь. – Гуров ответил на крепкое рукопожатие и слегка покраснел.
Стас отвернулся, увидел подходившего Орлова, спросил:
– Петр, честно, ты имел агентурку по данному делу в Котуни?
– Стас, ты словно гвоздь в стуле. Ни черта я не имел. Я лишь хотел убрать вас из Москвы, подальше от всей шумихи…
Стол Мария накрыла торжественно не на кухне, а в гостиной. Он был, пожалуй, излишне велик для четверых. Да и, заняв места, друзья оказались далеко друг от друга, потому не чокались. Мария ухаживала за мужчинами, почти не присаживалась, ходила вокруг стола, предлагая то или иное блюдо. Когда актриса проходила за спиной мужа, она как бы ненароком касалась его плеча, спины, однажды погладила по голове.
Разговор, как случается в подобных ситуациях, не клеился. Пить и есть не хотелось, мужчины, знавшие друг друга третий десяток лет, чувствовали себя неуютно. Мария поняла, надо брать инициативу общения в свои руки.
– Я, кажется, заболеваю, – вдруг сказала она, – начала с симпатией относиться к милиции.
– Тогда вы исключение в данной компании. Мы в милиции работаем и считаем это достаточным, – ответил Орлов.
– Послушайте, недавно останавливает меня гаишник. – Она расхохоталась. – Такой медведь, в валенках, неуклюжий, руки красные, бормочет: мол, у машины фара не горит. Я, не знаю почему, отвечаю: «Братишка, ты даже не представляешь, среди каких замечательных людей работаешь!» Он оторопел, обветренную губу отвесил, вернул документы и шепчет: «Счастливого пути, мадам!»
Все рассмеялись.
– Разрешите, друзья, тост? – уже серьезно сказал Орлов. – За наших жен! Постараемся быть достойными их.
Трое встали и подняли бокалы.
