Ознакомительная версия.
— Я не заметил, чтобы у вас дрожала рука, — сказал Александр Борисович.
— Профессиональная выдержка, — объяснил генерал. — Итак, господа, вы поставили меня перед нелегким выбором: либо я мертвец, либо я… снова мертвец. Ведь не думаете же вы, что сможете на основе одних только моих показаний повязать всю эту «лихую братию»?
— Ваши показания имеют очень большой вес, — сказал на это Турецкий. — Но мы не собираемся строить обвинения только на них.
— Тогда зачем вам я?
— Вы неправильно ставите вопрос, — заговорил из своего угла фээсбэшник. — Мы нужны вам не меньше, чем вы — нам.
Безродный посмотрел на Турецкого.
— Он прав, — сказал Александр Борисович. — Вы сами вспомнили о деле убитых генералов. Значит, знаете, с кем имеете дело. И знаете, что я не из тех, кто бросает слова на ветер.
— Вашему профессионализму я доверяю целиком и полностью, — спокойно сказал генерал Безродный. — Но иногда одного профессионализма мало.
— Поэтому я и обратился за помощью к вам. Мне нужна ваша помощь, чтобы прижать к ногтю этих подонков. И я гарантирую, что все сказанное Лацисом, правда. Я лично прослежу, чтобы вам обеспечили надежную защиту.
Когда генерал Безродный снова заговорил, лицо его было абсолютно спокойным.
— Кокаин и героин следуют в Германию из Афганистана через Казахстан, — сказал он монотонным, почти равнодушным голосом. — Непосредственное участие в организации этой аферы принимал вице-мэр Лев Анатольевич Камакин. Он действовал в одной связке с бандитом Селивановым по кличке Старшина. Я неоднократно встречался с обоими и могу вам со всей уверенностью сказать — оба очень опасные люди.
— Где нам найти Селиванова? — спросил фээсбэшник.
— Старшину-то? — Безродный пожал плечами. — Насколько я знаю, он — владелец небольшого кафе. Это что-то вроде его штаб-квартиры. Но где именно находится это кафе, я не знаю. Знаю только, что где-то на задворках, вдали от городских магистралей. Это что-то вроде учреждения для своих, и просто так вы туда не войдете. А теперь дайте мне лист бумаги, я обо всем подробно напишу.
3
Последние дни складывались для Бернда Шлегеля (в Москве он предпочитал называть себя Борей Сибиряком) не слишком удачно. Может быть, впервые в жизни он испытывал такое омерзение от работы. А было так. Для начала раздался звонок от Селиванова.
— Хорошо, что ты в Москве, — прогнусавил Старшина. — Есть работа.
— Надеюсь, достойная? — пошутил Шлегель.
— Так, мелочовка. Нужно взять одного человечка и привезти туда, куда тебе скажут. Подъезжай в кафе, попьем чайку и все обсудим.
Через полчаса Шлегель был в кафе. Звериную морду Селиванова было не узнать. Его бледный, лысый череп был усыпан какими-то красными пятнами. Красные пятна были и вокруг рта бандита. Шлегеля едва не стошнило, когда он увидел эту покрасневшую, обезображенную красной сыпью и коростой харю.
— Не волнуйся, это незаразно, — ухмыльнулся Старшина, протягивая Шлегелю руку. Шлегель с отвращением ее пожал — а куда деваться?
— Что, попал головой под молотилку? — пошутил немец.
Старшина ощерил зубы:
— Смешно, но не верно. Это раздражение, Боря. Перекушал на ночь сладкого, вот и страдаю теперь. Как говорят японцы, «много харасо — это тоже плохо».
Старшина вздохнул и поскреб ногтями одно из красных пятен. Шлегеля передернуло. Он вставил в рот сигарету и закурил.
— Чайку попьешь? — спросил его Старшина.
— Нет.
— Ну как знаешь. Дело, Сибирячок, простое. Ты ведь, кажется, уже знаком с Татьяной Перовой? Знаю, что знаком. Так вот, нужно взять ее из квартиры и перевезти в загородный дом. Только без шума и крика. За ней следят менты, но мои ребята тебя подстрахуют.
— Каким образом?
— Просто срежут их с твоего хвоста.
— А почему я?
— Нина хотела, чтобы это сделали именно вы! — процитировал Старшина реплику из «Кавказской пленницы» и сам же захихикал. Потом вытер глаза черным шелковым платком и сказал: — Вы с ней знакомы. Она тебя впустит в квартиру без всяких проблем.
— Да, но вряд ли она со мной куда-нибудь поедет.
— Ну придумай что-нибудь. Ты же у нас шустрый, навешай ей лапшу на уши.
— А для чего это все?
— Тебе не все равно? — холодно поинтересовался Старшина. — Что-то ты мне, Сибирячок, в последнее время не нравишься. Какой-то ты странный стал. Может, хочешь отдохнуть? Могу тебе порекомендовать отличное бунгало в Таиланде. А какие там девочки — маленькие, смуглые, верткие, насадишь их на…
— Ты отвлекся, — прервал его излияния немец.
— Я? — Старшина глумливо похлопал глазами. — Да, действительно. Прости. — Он почесал покрытую красноватой коростой щеку. — За предыдущую работу бабки получишь в четверг.
— Давно пора. Третий день сижу на мели.
— Не прибедняйся, Сибирячок. Ты получил неплохой аванс. Неужели уже потратил? Ну ладно, ладно, это не мое дело. Итак, обсудим детали нашего небольшого дельца.
Дельце и вправду было плевое, однако стоило Шлегелю немалых нервов. Как только Шлегель снова увидел Татьяну, он понял, что все еще неравнодушен к ней. Ее губы манили, ее глаза завораживали. Он еле сдержался, чтобы не повалить ее на диван и… Пришлось сжать зубы и мысленно произнести верную мантру — «я профессионал, я профессионал». Смешно, но эта фраза всегда успокаивала Шлегеля и настраивала на рабочий лад. Помогла она и сейчас.
Вторым неприятным моментом было то, что Шлегелю приходилось работать на Камакина, а он терпеть не мог этого типа, ненавидел его всеми фибрами души.
— Отдохни в беседке, — сказал ему Камакин, когда он привез Татьяну. Сказал таким голосом, каким обращаются к слугам и рабам. И небрежно-презрительно добавил: — Покушай шашлык.
И вновь на помощь пришла спасительная мантра. Хотя… полностью успокоиться так и не удалось.
— Как скажете, босс, — с тихой издевкой проговорил Шлегель.
«Я еще посмотрю, как ты харкаешь кровью, тварь», — подумал он, скрипнув зубами. И сам удивился своим мыслям. Он еще никогда и никого не убивал по личным причинам. Однако мысль о корчащемся в крови Камакине доставила ему удовольствие. На какое-то мгновение он даже ощутил в ладони холодную тяжесть кастета и услышал хруст ломающихся зубов вице-мэра. Шлегель почувствовал, как по его телу пробежала дрожь возбуждения, и обернулся.
Камакин как раз заходил в дом. В дверном проеме маячила худая спина, обтянутая белым свитером. Шлегель представил, как по белой ткани расплывается кровавое пятно, и улыбнулся.
«Может быть… Когда-нибудь…» — подумал он.
Покинув поселок, Шлегель долго думал, куда бы «бросить кости». На душе было тошно. Как будто жену свою собственными руками подарил другому. Хотя какая она, к черту, жена! Шлюха, вот и весь разговор.
Въехав в Москву, немец направил машину к ближайшему бару. В тот вечер он надрался до чертиков. Домой его отвез охранник бара, которому он, едва соображая, сунул в карман стодолларовую бумажку.
Очнулся Шлегель уже под утро. Погода за окном была хмурая и пакостная, под стать настроению. В ванной он с отвращением посмотрел на свое заплывшее, покрытое густой черной щетиной лицо. Затем перевел взгляд на свое тело. Оно все еще было ничего, сильное, мускулистое, но над резинкой трусов уже обозначился небольшой пивной живот.
— Пора худеть, — сказал себе Шлегель и, повернув кран, полез под душ.
В тот день у него не было никаких дел. Накачавшись крепким кофе и приведя себя в относительный порядок, немец решил навестить старого друга — Сережу Славного. Благо тот оказался дома.
Остановив «мазду» во дворе элитного сталинского дома, Шлегель выбрался из машины и огляделся. И вот тут-то — неизвестно почему — в душе у немца заворочалось неприятное чувство.
Шлегель достал сигареты и закурил. Прежде чем двинуться к подъезду, он еще раз внимательно осмотрел двор. На скамейке возле старого клена сидела старушка с книжкой в руках. Рядом с ней — молодая женщина с детской коляской (эта разгадывала кроссворд). Два пацана возились с самокатом. Невысокий, субтильный мужичок в старой штормовке пытался починить качели, ритмично постукивая молотком по деревянной дощечке. Больше во дворе никого не было.
«Наверно, показалось», — сказал себе Шлегель. Однако неприятное ощущение не исчезло, а стало еще сильнее. Немец поставил машину на сигнализацию и медленно двинулся к железной двери подъезда. Краем глаза он отметил, что субтильный мужичок прибил наконец доску и теперь взялся за вторую. Работа была плевая, однако мужик никак не мог толково приладить доску, хоть и вертел ее и так и сяк.
«У парня явно руки не оттуда растут», — с усмешкой подумал Шлегель.
Он подошел к подъезду и набрал нужный код.
— Кто там? — прохрипел динамик.
— Серж, открывай, это я.
— А, Борисыч. Заходи.
Ознакомительная версия.
