На этом Энджи повернулась и пошла к двери.
– Паллорино! – заорала ей вслед Уинстон. – Даже не думай, будто ты меня так напугала, что я сейчас все брошу!
╬
Глава 35
– Чего вам еще надо, я же все рассказал… – простонал Маркус, выходя на улицу и плотно прикрывая за собой дверь «Харбор-хауса».
«Ага, значит, на этот раз внутрь ты нас не пригласишь», – подумал Хольгерсен.
– Ты не сказал о своей судимости, Джилани.
– Я свое отсидел, моя судимость уже погашена.
– Тебя закрыли за вождение в пьяном виде, да еще с расстегнутой ширинкой, над которой трудилась какая-то малолетняя соска. Ты кончил до, во время или после того, как сбил насмерть мать двоих детей?
Странное спокойствие проступило на лице пастора. Он произнес:
– Я бы хотел, чтобы вы ушли.
– А иначе что? – поинтересовался Лео.
Маркус Джилани пожал плечами:
– Иначе вы окончательно промокнете, стоя под дождем у подъезда.
Он отвернулся и взялся за ручку двери.
– Какая у тебя машина, Джилани?
– Я пользуюсь общественным транспортом или езжу на велосипеде.
– У тебя есть автомобиль или доступ к чьей-то машине?
Джилани медленно повернулся:
– Если бы вы, детективы, как следует подготовились к разговору, вы бы знали, что я не только отсидел свой срок, но и лишился водительских прав. На новые я никогда не подавал.
– Значит, с дорог тебя убрали, но с несовершеннолетними работать оставили, – сказал Хольгерсен. – Сюда приходят ну просто то-олпы юных беспризорниц, которые, как ты сам говоришь, в случае чего в полицию не побегут. Ты можешь делать с ними все, что угодно. Доверие, говоришь? Они тебе, как отцу, доверяют, да, пастор? Ты обещаешь им постель, тепло и уют и даже сажаешь к себе на колени, изображая Санта-Клауса?
– Совершенное мной преступление не относится к разряду сексуальных, детективы. Для возвращения к нормальной жизни мне в том числе назначили лечение в реабилитационной клинике. Программа реабилитации из двенадцати этапов привела меня к Богу, а он привел меня сюда, в эту гавань, в этот приход, к этим детям. Я нашел здесь свое призвание, и я каждый день тружусь, чтобы искупить то, что сделал. И хотя я ежедневно молю Бога о прощении, я знаю, что обрету душевный покой, только бескорыстно помогая другим, искупая грехи всей своей жизнью, потому что если я перестану это делать… – На секунду Джилани замолчал, и в его глазах словно мелькнуло отражение пережитых кошмаров. Он кашлянул. – Моей проблемой был алкоголь и спровоцированное им отсутствие тормозов, неспособность принять верное решение. Я был алкоголиком, понимаете? Я не дурной и не злой человек и уж точно не насильник… – Он перевел дыхание и поглядел детективам прямо в глаза: – Каждый справляется с проблемами по-своему, у каждого своя зависимость, свои способы преодолеть что-то невыносимо болезненное. Один пьет, другой пользуется услугами уличных проституток, третий становится жертвой кристаллического амфетамина, четвертый бегает марафоны или покоряет горные пики. В моей жизни уже нет алкоголя, и я спасаюсь благотворительной работой в «Харбор-хаусе».
Обратно Хольгерсен и Лео ехали молча. В машине царила странная давящая тишина.
– Ты ему веришь? – наконец спросил Лео.
– Как будто да, – отозвался Кьель, приглаживая бородку. – Он не подростков спасает, а себя.
Лео прикурил сигарету. Хольгерсен мстительно опустил стекло, и в салон ворвался холодный влажный воздух.
Выдохнув целую тучу дыма, Лео сказал:
– А у тебя какая зависимость? Как ты справляешься с проблемами?
– Блюду целибат. Я девственник.
– Что?! Почему? У тебя что, какая-то болезнь?
– Потому что это дает ощущение контроля. Если управляешь таким основным инстинктом, как половой, значит, ты можешь контролировать решительно все.
Лео уставился на него:
– Ты смеешься, что ли? Блин, да ты хуже извращенца!
– Зато не даю в рот малолетним наркоманкам в переулках.
– Ты на что это намекаешь?
Кьель дернул плечом:
– Да так, ни на что…
Лео некоторое время яростно смолил сигарету и вдруг выпалил:
– Половина парней из нашего отдела так поступают. Снял кого для минета – глядишь, и убивать уже хочется не всех подряд. И домой все дерьмо с работы не несешь, и с женой не скандалишь. Никакого от этого вреда, и ничего в этом плохого. И не лей мне в уши, что ты сам ни разу не думал кого-нибудь снять!
╬
Глава 36
Атмосфера в машине ощутимо сгустилась, когда Мэддокс и Энджи ехали к Джону Джексу-младшему. Рика Батлера Мэддокс опрашивал один, когда Энджи сорвалась к Мерри Уинстон, вопреки приказу старшего по званию. Ничего себе – работа в паре… Ехали на «краун вик» – пристроив Джека-О, Мэддокс сдал свою машину на техосмотр.
Энджи выключила мотор на парковке перед элитным жилым комплексом, где Джекс-младший, двадцати двух лет от роду, изволил проживать в пентхаусе совершенно самостоятельно.
– Как прошло с Батлером? – спросила наконец Энджи.
Мэддокс медленно выдохнул сквозь зубы.
– Вышла лажа. Батлер знал, что мы приедем, и был готов. Сказал, что они с Драммонд расстались, и с тех пор он ее знать не желал. Он признал, что Драммонд познакомилась с Джексом-младшим в загородном клубе и что он, Батлер, знает Лару Пеннингтон, но утверждает, что не знаком ни с какой Амандой Р. и никаких ассоциаций с инициалами Дж. Р. или К.В. у него не возникает. Заявил, что Джекс-младший и он, Батлер, вне клуба не общаются. Откуда у Драммонд дорогие вещи, он не в курсе.
– Фейф Хокинг?
– Говорит, в жизни о такой не слыхал. – Мэддокс помолчал, глядя вверх, на последний этаж роскошного дома. – Сдается мне, здесь нас тоже ждет облом.
Энджи промолчала.
Он взглянул на нее – губы сжаты, сексуальный шрам в уголке рта, холодные серые глаза. Бедовая девчонка. Ему страшно хотелось наклониться и поцеловать ее так, чтобы дух захватило, – может, это побороло бы растущее в душе чувство бессилия.
Энджи взялась за ручку двери.
– Не поступай так со мной снова, ладно? – негромко попросил Мэддокс.
Энджи медленно повернула голову:
– А как надо поступать? Бегать по твоей указке, потому что у тебя звание выше? Я приняла правильное решение, Мэддокс. Я ее зацепила.
– Тобой движет желание контролировать и доминировать. Это было очевидно еще в нашу первую встречу, Энджи.
В ее глазах полыхнуло пламя при звуках имени. Подбородок стал квадратным.
– Может, для хорошего секса это и нормально, – сказал Мэддокс, уже не в силах сдерживаться. Сексуальное желание и отчаяние выжигали его изнутри с той минуты, когда она оставила его на кровати в мотеле, написав свое имя на клочке бумаги. Негласное обещание, что это не в последний раз. – Но не на работе. Расследовать убийства должны те, кто умеет работать в паре. Мне нужен напарник, который меня не подставит, не кинется в бой, не зная всех фактов, наплевав на мои советы или приказы.
Энджи сглотнула. На виске билась жилка.
– А может, я не хочу тебя в напарники, – очень тихо сказала она. – Особенно если ты постоянно будешь напоминать, что у нас был секс…
– Не просто секс, черт побери! Это же русская рулетка – ходить по клубам и снимать незнакомцев.
– Ты мне в опекуны записался? Значит, для мужика нормально ходить в клубы и позволять неизвестной бабе с ножом в кармане пристегивать тебя голого к кровати и делать с тобой, что ей хочется? Ты это каждый раз припоминать будешь, когда твое мужское эго окажется задетым?
Перед глазами Мэддокса возникла красная пелена, и он приказал себе остановиться. Вот прямо сейчас. Надо ехать в отделение и просить нового напарника. Это будет означать конец мечте Паллорино попасть в убойный отдел, но Мэддокс ей ничего не должен. С чего его вообще волнует ее очевидное наплевательское отношение к себе самой? Но он был как огненный шар, катящийся с горы по сухостою, и чем дальше, тем большую скорость он набирал и тем сильнее накалялся.
