Милиционеры шагнули в сторону двадцать пятой квартиры. На сей раз им не пришлось долго ждать у дверей. Сразу после того, как Дукалис позвонил, дверь отворилась. На пороге появился мужчина лет сорока пяти с клиновидной бородкой. На нем был костюм-тройка и уличная обувь. Он либо только что вошел в квартиру, либо собирался выходить.
— Добрый вечер, меня зовут Андрей Ларин, мы из Уголовного розыска.
Оперативник показал удостоверение.
— Анатолий Дукалис,— представился его коллега.
— Курский Евгений,— сказал мужчина.
Он внимательно рассмотрел милиционеров.
— Извините за поздний визит,— начал Ларин. — У нас к вам пара вопросов по поводу ваших соседей.
— Из двадцать седьмой квартиры,— сразу внес ясность Дукалис.
— Видите ли, мы с женой собирались выходить,— сказал Курский.— Идем в гости встречать Новый год.
В этот момент в коридоре появилась жена.
— В чем дело, Женя? — спросила она.
— Все в порядке, это из милиции, спрашивают о соседях.
— О тех, которые за стеной?
— Нет, о тех, что из двадцать седьмой.
Женщина пожала плечами и скрылась в комнате.
— Ты наконец готова? — крикнул ей вдогонку Курский.
— Еще десять минут! — последовал ответ.
Курский вздохнул.
— У вас жена тоже долго готовится к походу в гости? — спросил он Ларина.
— Честно говоря, да,— ответил оперативник.
Он вспомнил, как часто ссорился с Машей, когда они собирались куда-нибудь сходить.
— А у вас? — Курский посмотрел на Дукалиса.
— Я не женат,— ответил старший лейтенант.
Курский понизил голос.
— Вы счастливый человек,— сказал он.
— Скажите, вы давно живете в этой квартире? — спросил Ларин.
— Пятый десяток лет,— ответил Курский,
— Вы знакомы с соседями из двадцать седьмой квартиры?
— Да, знаком. И очень давно.
— Расскажите, пожалуйста, о них.
Курский задумался.
— Дело в том,— сказал он,— что раньше там находилась двухкомнатная квартира. Жили две семьи-С одной из них я был хорошо знаком. Отец, мать и сын. Так вот с их сыном в детстве мы дружили. Хотя он учился в другой школе.
Оперативники поняли, что Курский решил предаться воспоминаниям детства. Благо у него было на это десять минут, отведенных супругой.
— Евгений,— прервал собеседника Ларин,— нас интересует, что сейчас происходит в двадцать седьмой квартире.
Курский улыбнулся.
— Понимаю,— сказал он.
В этот момент из интересующей милиционеров квартиры вышли Соловец и Волков. Они подошли к Ларину, Дукалису и Курскому.
— Добрый вечер,— обратился Соловец к Курскому.— Майор Соловец.
— Старший лейтенант Волков.
— Евгений Курский.
Хозяин двадцать пятой квартиры сделал легкий кивок головой.
— Евгений говорит, что знает соседей из двадцать седьмой,— обратился Ларин к Соловцу.
— Да, да,— сказал Курский.— Так вот та семья, про которую я вам начал рассказывать, там больше не живет. Они уехали в Америку. Было это...
Рассказчик задумался.
— Сейчас скажу...— продолжил он,— это было в восемьдесят шестом году. Или в восемьдесят седьмом. Нет, все-таки в восемьдесят шестом.
Курский повернулся в сторону комнаты, где находилась его жена.
— Ира! — крикнул он.— В каком году уехали Школьниковы?
— Не помню,— донеслось из комнаты.— Они же тебе первое время писали. Посмотри в шкафу письма, там должен быть их телефон.
— Что? — не понял Курский.
Жена Ира выглянула в коридор.
— Если вам нужно узнать, в каком году они уехали,— обратилась она к офицерам,— то проще всего позвонить им в Америку. Они вам сами все объяснят.
— Если они еще не в розыске в Интерполе,— возразил ей муж.
— Почему в розыске? — спросила Ира.
— А для чего за ними пришли из милиции? — вопросом на вопрос ответил Курский.
Соловец решил прервать разговор супругов.
— Нас интересует, кто сейчас проживает в этой квартире,— сказал майор.
— Сейчас скажу,— успокоил его Курский.
Он повернулся к жене.
— Ты готова'? — спросил он ее.
— Через десять минут.
Хозяйка скрылась в комнате, где продолжила подготовку к походу в гости.
— Итак...— сказал Ларин.
— После отъезда Школьниковых комната отошла их соседям. В девяностые годы все они перебрались в Москву, сейчас в квартире только одна старушка.
— Как ее зовут? — спросил Соловец.
Курский задумался.
— Минуту,— сказал он.
Хозяин квартиры подошел к столику, на котором стоял телефон. На нем лежала рукописная телефонная книжка. Курский открыл ее на букве «С» и прочитал запись.
— Вот,— произнес Курский,— соседка Вера Петровна. Здесь два ее телефона. Один номер соседней квартиры, а второй в Озерках, где она сейчас.
Оперативники переглянулись.
— Не понял,— сказал Дукалис.
— Она что, здесь не живет? — спросил Соловец.
— Нет, соседка живет в Озерках,— объяснил Курский.— Там у нее однокомнатная квартира. А эту она сдает.
— Кому сдает, не знаете?
— Нет, но догадываюсь.
— И кому же?
— Я однажды проходил по Лиговскому, мимо Московского вокзала и видел, как она толкалась среди бабок, которые приезжих ловят. На ночь — на две переночевать.
— Значит здесь ночуют разные люди?
— Да, и я несколько раз видел, как она их в квартиру приводила.
В коридоре вновь появилась Ирина Курская.
— Я готова,— сказала она.
— Спасибо большое,— обратился Соловец к Курскому.— Вы нам очень помогли.
Все, что можно, оперативники выяснили. Пора было возвращаться к праздничному столу в квартире капитана Ларина.
Милицейский «уазик»понесся по улицам заснеженного города. Метель, кружившая по улицам, едва поспевала за машиной. Разноцветные огни пролетали мимо, теряясь в бездонной пропасти новогодней ночи.
— С этой бабкой надо будет поговорить,— сказал Соловец.
— Надеюсь, отложим до завтра, Георгич? — забеспокоился Дукалис.
Он уже изрядно проголодался и не мог дождаться встречи с накрытым столом.
— Почему же до завтра? Сейчас отправим тебя в Озерки, и будем держать связь из андрюхиной квартиры,— предложил Соловец.
Дукалис махнул рукой.
— Не шути так, Олег,— сказал он.
Вскоре машина с оперативниками подъехала к дому Ларина...
В первый послепраздничный день подполковник Петренко, которого подчиненные за глаза называли Мухомором, вызвал к себе Соловца. Майор еще не до конца пришел в себя после отшумевшего праздничного веселья и, когда он шел по коридору в сторону кабинета шефа, его изрядно «штормило». Впрочем, вид Мухомора окончательно протрезвил оперативника.
— Здравствуйте, Юрий Александрович,— сказал Соловец, войдя в кабинет,— с прошедшим праздником вас.
Подполковник улыбнулся.
— И тебя тоже. Садись.
Майор сел напротив начальника. Петренко посмотрел на помятый вид своего подчиненного и покачал головой.
— Ну как встретил Новый год? — спросил он.
Соловец пожал плечами.
— Как всегда... Елка, выпивка, подарки.
— Вот-вот, насчет подарков как раз хочу с тобой поговорить.
— Слушаю, Юрий Александрович.
Мухомор вынул из ящика стола увесистый конверт с иностранными марками и штампами.
— Немецкие товарищи прислали,— сказал он.
Соловец не сразу понял, о чем идет речь.
— Какие товарищи? — спросил он.
— Ты помнишь выставку служебных собак в прошлом году?
— Помню.
— А тех двух немцев, которые овчарку-чемпиона привозили?
— Помню. Макс и Гюнтер. Полицейские из Мюнхена.
Мухомор протянул конверт Соловцу.
— Подарок на Новый год нам преподнесли. Открой, посмотри.
Майор вынул из уже открытого конверта несколько листков, на которых было что-то напечатано мелким шрифтом на немецком языке. Кроме текста на листках имелись рисунки со стрелочками и цифрами.
— Что это? — спросил Соловец.
— Инструкция,— объяснил подполковник.
Он поднялся, подошел к окну и жестом пригласил Соловца встать рядом.
— Иди-ка сюда,— сказал Мухомор.
Майор подошел к окну.
— Видишь ящик во дворе?
В углу двора стоял огромный, в полтора человеческих роста ящик, аккуратно сколоченный из досок.
— Вижу,— ответил Соловец.
— Там в ящике мебель. Специальный шкаф для бумаг, разработанный с учетом нашего российского менталитета.
Майор не верил своим ушам.
— А в инструкции написано, как его собрать,— продолжил подполковник.— Даю тебе три дня. Постарайся, чтобы ровно через этот срок шкаф стоял на этом самом месте.
Мухомор показал на пустующее место возле стены.
— А если не войдет?
— Сделай так, чтобы вошел.
Соловец еще раз взглянул на листы с инструкцией.
— А где же перевод? — спросил он.
