Пендраковский позвонил ровно через десять минут.
* * *
Расположенный на лесистых холмах старинный польский городок Зелена Гура не случайно считается отличной приманкой для туристов. Очаровательное местечко словно пришло сюда из сказок братьев Гримм. В недавние времена это название было у всех на слуху, поскольку здесь проходили фестивали эстрадной песни, сейчас проводятся фольклорные фестивали.
Однако Зелена Гура это не только фестивали, площадь Старого рынка или кафедральный собор Святой Ядвиги. И работают зеленогурцы не только экскурсоводами или продавцами сувениров. Разумеется, здесь имеются промышленные предприятия, правда, небольшие, а также всевозможные ремонтные мастерские. Одна из них – по ремонту автомобилей – находилась на севере города, на выезде в сторону Мандзыжеча и принадлежала братьям Пендраковским. После первого разговора с Вершининым Збигнев прошел вглубь мастерской и, открыв дверь, вошел в узкую длинную комнатку без окон, щедро нашпигованную лампами дневного света. Там сидел, вперив глаза в экран компьютера, его младший брат Генрик – светловолосый крепыш со шкиперской бородкой.
– Я сейчас звонил в Москву, Борису, – сообщил старший брат. – Он спрашивал, какие машины ему заказывать?
– Скажем, когда выясним.
– Ты до сих пор не нашел ничего подходящего?
– Кое-что нашел, но мало.
– Так ищи еще!
– А чем я, по-твоему, занимаюсь?! – огрызнулся младший Пендраковский и кивнул на экран монитора, где сейчас висела таблица с названиями машин, указанием их цвета и номерами агрегатов.
– Этим можно заниматься без конца. Дай то, что уже удалось обнаружить.
– Ну, мало же еще.
– Ничего страшного. В случае чего позвоним, добавим.
– Как знаешь, – пожал плечами Генрик. – Можно подумать, мне жалко.
Он вырвал из блокнота листок, на котором были записаны данные нескольких машин, и протянул его Збигневу:
– Держи. Пока удалось найти только это.
– И то хлеб.
Збигнев вышел, чтобы позвонить Вершинину. В помещении соединение было плохое. По пути он посмотрел, как механики производили последние манипуляции с серебристым «Мерседесом»: один заваривал в полиэтилен кресло, другой протирал фланелевой тряпочкой металлическую эмблему, третий положил под щиток от солнца файл с документами.
Збигнев набрал вершининский номер:
– Борис, это опять я. Ты можешь записать пять машин?
– Само собой.
Пендраковский продиктовал полученные от брата данные. Борис все записал.
– Спасибо, Збышек. Я позвоню, когда что-нибудь прояснится.
– Сейчас у нас такое положение, что хотелось бы получить пусть даже небольшой аванс, – сказал Збигнев.
– Старина, ты же в курсах, что денежками распоряжается сам Хозяин. Поэтому ничего тебе обещать не могу.
– Ну, ты хотя бы передай ему нашу просьбу.
– Если хочешь, я пошлю ему эсэмэску.
– Пожалуйста, не забудь.
– Насчет этого можешь быть спокоен. Сразу и пошлю. Как только поговорим, пошлю. Считай, через пять минут она у него.
...Обещанную эсэмэску Вершинин послал через три дня.
Багрянцев не предупредил Андрея о том, что жена с сынишкой находятся на даче. Не зная этого, Корешков, как обычно, купил Тамаре букет, а Витюшке фруктов, на большее не хватило не столько фантазии, сколько времени. Накупил – и вдруг такой афронт, летний сезон едва начался, а их уже и след простыл.
– Ничего страшного, – успокоил друга Сергей Константинович. – Фрукты можем сами съесть, цветы отвезу на дачу.
– Когда туда едешь?
– Или завтра вечером, или в субботу утром.
– До того времени не завянут. Тогда уже и фрукты заодно захвати, – попросил Корешков.
– Будет сделано, – согласился Сергей. – Тем более что еды у нас с тобой – навалом. Томка так забила холодильник, будто здесь свадьба ожидается. Правда, так изысканно, как ты, я готовить не умею. Поэтому тебе и карты в руки. А я буду у тебя на подхвате – подай, принеси...
Вскоре Андрей уже вовсю шаманил на кухне. Отбил мясо и жарил его на большой сковородке, одновременно на другой конфорке жарился картофель фри. Хозяин, следуя указаниям гостя, выложил на разделочный столик перец, первые в этом сезоне грунтовые помидоры «бычье сердце», крупные жемчужно-белые луковицы, зелень, а также приправы, расфасованные, словно наркотики, в маленькие полиэтиленовые узелочки, – так их упаковывают рыночные торговцы.
– Какая еще нужна от меня помощь? – поинтересовался Багрянцев.
– Спасибо, никакой. Ты уже сделал все, что мог.
– Тогда, с твоего позволения, я взвалю на свои плечи самую трудную задачу по приготовлению пиршества.
С этими словами он достал из шкафчика две стопки, извлек из холодильника бутылку водки. Вскоре Корешков разложил по блюдам еду, Сергей разлил водку и поднял стопку:
– За тебя, Андрей! За все твои многочисленные таланты, включая и кулинарный, и талант страхового агента.
– Что ты каждый раз сыплешь мне соль на раны, – поморщился Корешков. – Чего теперь жалеть о прошлом?!
– Как же не жалеть? Если бы ты не ушел из разведки, сейчас не тужил бы за этим кухонным столом, а сидел бы нелегалом где-нибудь в Нью-Йорке.
– Предпочитаю находиться здесь, – кормят лучше. И вообще, давай не будем устраивать вечер воспоминаний ветеранов спецслужб. Бывай здоров!
Они чокнулись, выпили и принялись за еду. Багрянцев превозносил до небес приготовленное мясо, однако после второй рюмки вновь вернулся на проторенную колею:
– Да, так вот я говорю, был бы ты сейчас нелегалом где-нибудь в Штатах или во Франции...
– Ты же не ушел из разведки, а сидишь за тем же кухонным столом. В чем же разница?
– Ну, я... – Багрянцев вздохнул и после паузы с жаром заговорил: – Понимаешь, у меня нет таких выдающихся способностей, как у тебя. Даже, скажем, к языкам. Ты же полиглот из полиглотов, все языки тебе даются, вплоть до греческого или арабского. У меня же только английский. Вдобавок я не очень карьерный человек...
– А я, по-твоему, карьерный? – перебил его Андрей.
– Ты – да. Только не вздумай обижаться, это – в хорошем смысле слова. Человек должен стремиться достичь вершин в своем деле, тут ничего зазорного нет. Ты был честолюбивый, как сейчас говорят, амбициозный. Это положительные качества. У тебя были амбиции, и вдруг ты все поломал. Раньше охотился на акул, теперь гоняешься за мелкой рыбешкой.
– Раз такая работа существует, значит, она нужна. На фирме меня ценят, дорожат мной. Оплачивают мои машину, мобильник, счета дорогих отелей...
– Часто в отелях живешь?
– Честно говоря, я даже в Москве иной раз в гостиницах живу.
– Что так? – удивился Багрянцев.
– Не люблю долго торчать на одном месте. Хочется разнообразия. Когда мне надоедает одна нора, перебираюсь в другую...
– Потом возвращаешься в прежнюю, – понятливо подхватил Сергей. – Не позволяешь быту повиснуть у тебя на крыльях? Бытовуха не для ангелов? – Это он вспомнил псевдоним разведчика Корешкова – Ангел.
– Завидуешь?
– Да как тебе сказать? – пожал плечами Багрянцев. – Всякое явление имеет свои плохие и свои хорошие стороны. – Он улыбнулся: – Кроме одного: приготовленная тобой пища хороша со всех сторон. Божественный вкус!
– Хорошая школа.
– Чья?
– Выучка Мануэля Торреса эль Либрихано. Ты же помнишь, что в Танжере я работал под повара в его ресторанчике на берегу океана.
Андрей на минуту прикрыл глаза и увидел себя, тридцатилетнего, загорелого, с волосами до плеч, в белых парусиновых штанах и белой рубахе с закатанными рукавами. Работал поваром в одном из лучших ресторанов алжирской столицы. И была там красавица мулатка, совершенно угоревшая от любви к нему. Порой они не могли сдержать своих чувств, ласкались у всех на глазах. А расстались, когда на его след напала тайная полиция и ему срочно пришлось бежать без оглядки. Где-то она сейчас, Мануэла? Может, там и ребенок есть...
Голос Багрянцева вернул его к действительности:
– Слушай, почему ты прицепился к этому «Рендж-роверу»?
– Не понравилось мне поведение его хозяйки, странно она вела себя.
– Да, это иногда настораживает.
– Я был почти уверен, что машина в угоне.
– Взял и проверил бы. Чего мучаться?
– Проверил и по нашей базе, и по интерполовской.
– Так быстро? Ну и что выяснилось?
– Ничего. Все чисто. Только, сам прекрасно понимаешь, Сергей, это еще ни о чем не говорит. Тебе удалось что-нибудь выяснить о Святковской?
Полковник хмыкнул:
– Кое-что, хоть и немного. Среднюю школу она закончила в Ивановской области, в колонии для несовершеннолетних.
– Способная девочка. За что туда загремела?
– «Бомбила» с мелкой воровской шайкой продовольственные ларьки. Не для продажи, для собственного пользования. Можно сказать, с голодухи.
– А после колонии что-нибудь за ней числится?
