Теперь Джинни обладала властью, и в сознании у нее расцветали новые возможности. Она перестала быть мусором; у нее появилось оружие. Девочка с золотыми волосами стиснула зубы, поднесла ствол к голове кролика и нажала на спусковой крючок.
— Отлично, — сказал Убийца. — Ты ощутила это?
— Давай следующего.
Харпер сидел на тюремной койке и, оскалив желтые зубы, с угрюмым видом качал головой. Его адвокат в твидовом костюме цвета соли с перцем, сшитом, наверное, во времена президентства Рузвельта, устроился рядом. Он явно нервничал.
— Это меня не устраивает, — сказал Харпер.
— Разреши мне кое-что тебе объяснить, Расс, — заговорил Карр.
Двойной подбородок шерифа стал еще заметнее, круги под глазами так потемнели, что создавалось впечатление, будто он проиграл драку в баре.
— Элдону Шафферу предстоят выборы на пост окружного прокурора. Если он выпустит тебя, а потом выяснится, что ты занимался сексом с детьми и знал, кто убийца, но не рассказал нам и вышел отсюда свободным человеком, Элдон не сможет победить. Он потеряет работу. Вот почему он не пойдет на сделку. В его интересах отправить тебя в тюрьму.
— Что ж, тогда пусть засунет это себе в задницу, — ответил Харпер и кивнул своему адвокату. — Если Дик прав, я покину это здание через час.
— Ты готов предстать перед судом как соучастник серийного убийства и получить за это лет десять? Тебе придется пупок надорвать, чтобы скостить этот срок до двух или трех лет, — сказал Лукас. Он стоял, прислонившись спиной к стене камеры, и сверху вниз смотрел на Харпера. — Клянусь Господом, мы свяжем тебя с убийцей, когда у нас появятся хоть малейшие улики, позволяющие судить о твоей причастности, и твоя задница окажется за решеткой так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. За соучастие. И ты умрешь в тюрьме.
— Если вы пытаетесь навязать мне такую сделку, значит, у вас вообще ничего нет, — ответил Харпер, бросил быстрый взгляд на своего адвоката, а потом повернулся к Карру. — Проваливай ко всем чертям, Шелли.
Когда они вышли из камеры, шериф посмотрел на Лукаса.
— «Твоя задница окажется за решеткой так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь»? Замечательная угроза. Я отправлю ее в «Ридерз дайджест».
— Я подам на тебя в суд, — ответил Лукас, и по губам Карра скользнула слабая улыбка.
Пока они ждали лифта, к ним подошел адвокат Харпера.
— Почему ты это делаешь, Дик? — спросил у него шериф. — Зачем ты позвонил судье? Ты мог бы подождать до понедельника, и все было бы нормально.
— Расс имеет право…
Крупное адамово яблоко адвоката судорожно дернулось. Он будто сошел с черно-белой фотографии времен Великой депрессии: большие руки, грубая пористая кожа, старомодный костюм.
Двери открылись, и все вошли внутрь.
— Только не надо говорить о правах, Дик, мне о них известно и без тебя, — сказал Карр, когда лифт начал спускаться вниз. — Но у нас пять мертвецов, а Расс знает, кто убийца. Или у него есть подозрения. Кроме него, у нас ничего нет. Если он не будет сотрудничать, могут погибнуть люди.
— У него есть права, — сказал адвокат.
Впрочем, у него был несчастный вид.
Шериф посмотрел на Лукаса.
— Тело Фила уже везут в Милуоки.
— Я сожалею, Шелли, искренне сожалею, — сказал Лукас.
По лицу адвоката Харпера потекли слезы. Он неожиданно всхлипнул и вытер глаза рукавом пиджака.
— Господи, не могу поверить, что отец Фил мертв. Он был прекрасным священником. Самым лучшим.
— Да, так и было, — согласился Карр, потрепав адвоката по плечу.
По коридору, заглядывая в открытые двери, быстро шел Лейси.
— Вот вы где, — сказал он, увидев шерифа и Лукаса. — Явились два агента ФБР. Еще двое приедут из Вашингтона — команда охотников на серийных убийц.
— Ничего себе, — пробормотал Карр, подтягивая брюки. — И где они сейчас?
— Ждут в твоем офисе.
Шериф посмотрел на Лукаса.
— Возможно, они помогут нам.
— Возможно, меня выберут королевой в день встречи выпускников, — проворчал Лукас, когда они зашагали дальше по коридору.
Помощник шерифа посмотрел на него.
— А ты знаешь, что твоя новая подружка была королевой?
— Что?!
Больше не было смысла скрывать его отношения с Уэзер.
— Чистая правда, — с воодушевлением продолжал Лейси. — Уже приближается время очередной встречи, а люди до сих пор говорят о платье, в котором она была тогда. Выдался удивительно теплый день, и она надела серебристое платье. Знаешь, ее называли…
Он неожиданно смолк и покраснел.
— И как же ее называли?
Помощник шерифа посмотрел на своего шефа, но тот покачал головой и усмехнулся:
— Да что уж теперь, Генри… Договаривай.
— Хм… Мисс Юные Титьки округа Оджибве, — едва слышно пробормотал Лейси.
— Рад, что ты мне рассказал. Теперь у меня будет фора в отношениях с Уэзер, — ответил Лукас.
— Надеюсь, у вас будет фора в отношениях с федералами, — мрачно сказал помощник шерифа. — Я провел с ними всего две минуты, но у меня возникло ощущение, что мои туфли измазаны в навозе, а из ушей торчит солома.
— На то они и федералы, — ответил Лукас. — Это у них получается лучше всего.
В течение часа они беседовали с двумя старшими агентами, Лэнсли и Толсеном. Их было непросто отличить друг от друга. Помогал лишь цвет кожи — полированной березовой фанеры у Лэнсли и эбенового дерева у Толсена. Оба были одеты в серые костюмы и строгие галстуки, длинные зимние куртки, кожаные перчатки и ботинки с галошами.
— …думаем, существует вероятность, что убийца может быть коммивояжером…
Лукас, который сидел позади Лэнсли, говорящего в тот момент, посмотрел на Карра и покачал головой: «Исключено».
— …наша игра называется сотрудничество, и мы сделаем все, что в наших силах… — продолжал Лэнсли свои речи.
— Нам необходима компьютерная поддержка, — перебил его Лукас.
— Какого рода? — сразу заинтересовался Толсен.
— В этом округе постоянно проживает лишь семь тысяч человек. Мы можем исключить женщин и детей, а также людей с темными волосами. Наш убийца должен иметь какие-то психические отклонения, в прошлом он, возможно, прибегал к физическому насилию. Если ваши компьютеры могут запросить данные в бюро дорожного движения, проверить всех водителей округа Оджибве, а потом соотнести их со светловолосыми мужчинами, имеющими криминальное прошлое…
Фэбээровцы делали записи, причем Лэнсли пользовался наладонным компьютером. Они высказали свои идеи и поспешно удалились.
— Проклятье, что все это значит? — спросил Карр, почесывая в затылке.
— Теперь у них есть чем заняться, — сказал Лукас. — Их изыскания могут даже пригодиться, если через три недели нам все еще будет нужна помощь.
Раздался стук в дверь, и к ним заглянул помощник шерифа.
— Харпер на свободе. Он получил деньги под залог своей бензоколонки.
— Вот теперь они меня окончательно достали, — проворчал Карр.
— Иди домой и постарайся выспаться. Или сними номер в мотеле. Ты выглядишь так плохо, что я начинаю беспокоиться, — сказал Лукас.
— Хорошая мысль — мотель, — рассеянно произнес шериф. — А что собираешься делать ты?
— Найти какое-нибудь спокойное место и подумать, — ответил Лукас.
Уэзер, вернувшаяся домой немногим позже шести в сопровождении помощника шерифа, обнаружила там Лукаса, который рассеянно смотрел на мерцающий огонь.
— Это Марж, мой телохранитель, — сказала она Лукасу.
Помощник шерифа помахал рукой и ушел со словами: «Теперь твоя очередь».
Уэзер сняла куртку, разулась и села рядом с Лукасом. Он обнял ее за плечи.
— Подбрось в камин еще полено, — попросила она.
— Сейчас. Проклятье, в этом округе меньше людей, чем в некоторых зданиях Миннеаполиса. Мы давно должны были найти его. Возможных кандидатов совсем немного, — сказал Лукас.
— Ты все еще считаешь, что Фила Бергена убили?
— Да. Наверняка. Но я не понимаю за что. Может быть, он что-то знал? Или его смерть должна отвлечь нас? От чего?
— Что известно о Шонекерах?
— Ничего, — вздохнул Лукас.
— Возможно, они уже мертвы?
— Следует учесть и такую возможность. Нам повезло, что удалось найти тело мальчика Мюллеров. Он мог бы пролежать там до весны. Дьявол, если бы убийца завез его дальше в лес, мы бы никогда не отыскали труп.
— А за Харпером установлена слежка?
— Это невозможно. Откуда за ним следить? Впрочем, мы будем проверять его каждые несколько часов.
Уэзер вздрогнула.
— Этот человек пугает меня. Он один из тех, кто делает то, что хочет, и ему наплевать на страдания других людей. Социопат. Не думаю, что он обращает внимание на чужую боль.
