Он оторвался от бумаг и сладко потянулся, подмигнув мне при этом.
– Вы будете очень смеяться, но отдыхаю я ночью. А если серьезно, то ведь завтра закрытие, и уже сегодня начинают съезжаться журналисты, и я должен их всех встретить и обеспечить аккредитацию, при этом проследить, чтобы ее не прошли те, кого мы не любим.
– Да здесь же их полно, – удивился я. – Неужели в России остался хоть один журналист, которого здесь нет?
– О!
Гольдман сделал выразительный жест пальцами обеих рук, который свидетельствовал о неизмеримом числе тружеников пера, которые пока еще не посетили благословенную южную землю.
– Те, что толкутся здесь с самого начала, это примерно процентов сорок всех тех, кто собирается написать о фестивале. Ну, еще процентов десять прискакали сюда после того, как погибли Оля и Люся. Остальные явятся к финалу. И если мы не хотим с ними ссориться, если мы хотим, чтобы во всех газетах был отмечен высокий уровень организации кинофестиваля и прозвучали всякие прочие дифирамбы, в том числе Рудину и спонсорам, все представители прессы, радио и телевидения должны уехать из аэропорта на машинах и всех их здесь должны ждать как родных. То есть с местами в номерах, едой в ресторане и улыбкой на лице. А несчастный еврейский мальчик Гольдман обязан все это обеспечить. Ну положим, я могу организовать еще сто койко-мест и сто порций горячей еды, ну допустим, спонсоры дали десяток машин для разъездов, но где я наберу им столько улыбок на лице? Оно у меня одно, а все остальные лица будут дрыхнуть часов до двух.
Мимика у Гольдмана была столь выразительной, что я расхохотался, несмотря на усталость.
– Хорошо еще, что у вас спонсоры богатые. Я сегодня с одним из них познакомился, с Юрцевым.
– С Олегом Ивановичем? О, это очень яркая личность. И биография у него яркая. Вот про кого кино снимать. Представляете, был спортсменом-автогонщиком, на соревнованиях попал в страшную аварию, весь переломался. Со спортом, конечно, пришлось покончить, несколько лет по больницам кочевал, потом попал в центр Дикуля, восстановился… Вы меня не слушаете?
Я действительно его не слушал. Автогонщик. Водитель. Ямщик… Боже, ну и кретин же я!
Я вскочил с кресла и ринулся к стойке портье, на которой стоял телефон.
* * *
Ангел-хранитель, по-видимому, сладко выспался и принялся за работу в хорошем настроении, во всяком случае, в семь утра Сережа Лисицын оказался дома. Поскольку инкогнито мое уже было раскрыто, я попросил его немедленно заехать в больницу, узнать, что там с Татьяной, и быстро мчаться сюда. Остальные свои поручения я не рискнул доверять телефону, тем паче в холле гостиницы я был все-таки не один.
Положив трубку, я пулей взлетел на второй этаж и принялся колотить в дверь «президентского» номера. Прошло слишком мало времени, чтобы они успели уснуть, они должны меня услышать. Через какое-то время дверь распахнулась, и Рудин в коротком купальном халате, высоко открывавшем чуть кривоватые волосатые ноги, хмуро глянул на меня с порога.
– Что еще стряслось? Я думал, вы уже далеко отсюда.
Я бесцеремонно втолкнул его в гостиную и захлопнул за собой дверь.
– Где Юрцев?
– Уехал. Зачем он вам?
– Куда уехал?
– Господи, да откуда же я знаю? Домой, наверное. Да что случилось?
– Где он живет? У вас есть его телефон?
– Послушайте… – Борис Иосифович, мы теряем время. Звоните Юрцеву, быстро.
Рудин пожал плечами и пошел к стоявшему в гостиной телефону.
– Никто не отвечает.
– Звоните в офис, у вас же наверняка есть все телефоны, звоните по всем номерам. Его нужно срочно найти.
Я мельком бросил взгляд на висевшее на стене большое зеркало и перестал удивляться тому, что Борис больше не задавал вопросов, а послушно набирал номер за номером. Из зеркала на меня смотрел землисто-серый небритый псих с горящими глазами и таким выражением лица, словно он держит в руке тесак и собирается крушить все подряд.
– Ни один номер не отвечает, – сказал Рудин, кладя трубку. – Может, вы мне объясните…
– Куда он их отправил? Где у него этот чертов домик?! – заорал я.
– Но я не знаю… Я действительно не знаю.
Я рухнул в кресло и схватился за голову.
– Вы были правы, Борис Иосифович, я чемпион среди идиотов. Мне в самом деле пора на пенсию. Мы с вами своими руками отправили трех человек на верную смерть.
– Что вы несете? – возмутился Рудин. – Вы переутомились. Олег Иванович сделает все, что нужно, чтобы обеспечить их безопасность, не сомневайтесь.
– Я и не сомневаюсь, он сделает все, что нужно. Он их погубит.
– Да вы с ума сошли, Владислав! Какие у вас основания…
Дверь из спальни приоткрылась, и выплыла Маргарита в пеньюаре.
– Что происходит? – требовательно спросила она. – Владик, в чем дело?
– Ни в чем, – огрызнулся я.
Вот ее только тут и не хватало. Для полноты счастья.
– Что вы знаете о Юрцеве? Кто он вообще такой, откуда взялся? Как он оказался в числе ваших спонсоров?
Оказалось, Рудин знает не так уж много. Юрцев – преуспевающий бизнесмен, очень богатый человек, меценат. Возглавляет фирму «Лада», ту самую, которая организовывала круиз по Черному морю. В прошлом – спортсмен-автогонщик. В качестве спонсора был рекомендован мэрией города еще полгода назад, когда проводились первые мероприятия по организации кинофестиваля. Вот, собственно, и все.
– Значит, так, Борис Иосифович, – решительно сказал я, – нужно послать кого-нибудь к нему домой и в офис, пусть сидят и ждут, пока он не появится.
– И что дальше, когда он появится?
– Выяснить, куда он отвез Катю, Руслана и Игоря. При этом нужна правдоподобная легенда, например, пришла телеграмма от жены Литвака, что тяжело заболел кто-то из детей и Игоря нужно срочно отправлять в Москву. Вы меня поняли?
– Но я не понимаю…
– А вы никогда ничего не понимаете, – злобно заорал я. – Вы берете деньги у человека, о котором ничего не знаете, вы доверяете ему жизнь троих участников фестиваля, за которых вы, между прочим, отвечаете. Вы хотите, чтобы все было шито-крыто, только чтобы не испортить отношения с богатенькими спонсорами, поэтому не теребите местную милицию и не требуете, чтобы из Москвы приехала бригада опытных сотрудников, когда на вас сваливаются четыре трупа. Вы ничего не понимаете, потому что не хотите ничего понимать. Спонсоры пообещали вам денег, если вы доведете фестиваль до победного конца и не дадите его закрыть? Они поделятся с вами своими прибылями? Почему ваша служба безопасности похожа на детский сад? Потому что вам жалко денег на то, чтобы нанять опытных ребят, и вы набрали туда своих приятелей и их родственников, которым платите копейки, но за эти копейки они ничего не делают, просто бесплатно отдыхают на морском берегу? Что у вас в голове, Рудин, кроме собственной жадности? Глупость? Слепота? Старческий маразм? Ваш Юрцев – матерый преступник, он держит наркобизнес на всем побережье, а местные власти его не трогают, потому что он развернул здесь еще и игорный бизнес, вполне легальный, открыл сотню ночных казино для богатых бездельников и платит в местную казну такие налоги, которые позволяют городской администрации безбедно и бесхлопотно существовать. А уж сколько он укрывает от налогов, никого не интересует. Он здесь все купил, он здесь царь и бог, а вы, Рудин, ему задний проход вылизываете и содрогаетесь в оргазме от удовольствия.
Я выпустил пар и перевел дыхание. Пожалуй, я был непарламентски груб, да еще при Рите… Нехорошо. Рудин стоял неподвижно, с перекошенным от ярости лицом.
– Короче, посылайте людей и узнавайте, где этот охотничий домик. Как хотите, так и делайте, но узнайте во что бы то ни стало. В этих целях иногда очень хорошо помогает битье морды, но я не уверен, что люди из вашей службы безопасности это умеют. Если меня будут искать – я внизу, в холле.
Я вышел из номера, стараясь двигаться спокойно и не хлопать дверью. Нужно взять себя в руки.
* * *
Сережа Лисицын появился минут через сорок. Рядом с ним шагал Юра Мазаев. Слава богу, с Татьяной все обошлось, она была очень слаба, но вне опасности. У Мазаева и Ирочки тоже взяли анализы, но в их организмах отравы не оказалось. Они всю ночь просидели в коридоре возле приемного покоя, Юра не разрешил возвращаться домой. Он все понял правильно и решил не рисковать. Там, в больнице, их и нашел примчавшийся по моей просьбе Лисицын. Теперь Мазаев пришел сюда, а Ирочку оставили ухаживать за Татьяной.
Я попросил Сергея первым делом навести справки о шофере Заваруеве и пенсионере Сокольнике, а также ответить на простенький вопрос: кто такой Олег Иванович Юрцев?
– Юрцев? – усмехнулся Лисицын. – Мафиози. Все знают, а сделать ничего не могут. Зацепить не на чем. А может, не хотят. Отчетность финансовая в идеальном порядке, все чисто, как слеза младенца. И Заваруева я знаю, это брат Юрцева, родной, по матери. Юрцев старший, от первого брака, а Заваруев младший, от второго. Потому и фамилии разные. Костя Заваруев на братца шестерит, но тоже ни на чем серьезном за руку не схвачен. Да бесполезно все это, Владислав Николаевич, даже если и попадется он, все равно ведь отмажут. Против Юрцева здесь ни у кого рука не поднимется. Разве только у такого придурка, как я, которому все равно терять нечего, ниже участкового не скинут. Разве что из живых в покойники переведут.
