Подобный ответ заставил госпожу Мильнер встать со стула. Она взяла в руки документ и прочла его… Все было так, как сообщил ей этот странный порученец.
– Хорошо, – ответила госпожа Мильнер. – Я только накину шаль и пойду…
Лекок, пятясь, направился к выходу. Придав своим губам форму сердечка, он твердил слова приветствия… Но не успел он переступить через порог, как его лицо приняло выражение, свидетельствовавшее о глубоком удовлетворении.
Лекок отплатил белокурой вдове той же монетой. Она его одурачила – он ее разыграл. Удар был нанесен. Молодой полицейский перешел через дорогу и, заметив на углу улицы Сен-Кантен строящийся дом, спрятался там и стал ждать.
«Я только накину шаль и пойду!» – так сказала госпожа Мильнер молодому полицейскому.
Однако ей уже было за сорок, она была вдовой, белокурой, еще весьма привлекательной женщиной, по мнению комиссара полиции ее квартала… Госпоже Мильнер понадобилось более десяти минут, чтобы небрежно завязать ленты своей темно-синей бархатной шляпки.
Лекок, стоя посреди гипсовых камней, чувствовал, как холодеет его спина, когда ему в голову приходила мысль, что Май может появиться с минуту на минуту. Насколько он опережал его?.. Возможно, на полчаса… Кроме того, он выполнил только половину своей задачи. При каждой тени, появлявшейся на углу улицы Сен-Кантен со стороны улицы Лафайет, он вздрагивал.
Наконец кокетливая хозяйка гостиницы вышла. Этот чудесный весенний день еще сильнее подчеркивал изысканность ее наряда. Она, несомненно, хотела наверстать время, потраченное на туалет, поскольку почти бежала.
Когда она исчезла за поворотом, молодой полицейский выскочил из укрытия и молнией влетел в гостиницу «Мариенбург». Госпожа Мильнер предупредила Фрица, баварского парня, что на несколько часов гостиница останется под его охраной… И он ее охранял.
Фриц удобно расположился в кресле хозяйки, положив ноги на стул, и дремал.
– Встать!.. – крикнул Лекок. – Встать!
При этом крике, похожем на трубный глас, испуганный Фриц вскочил.
– Как видишь, – продолжал молодой полицейский, показывая Фрицу свое удостоверение, – я агент префектуры полиции… Если ты хочешь избежать неприятностей, самой меньшей из которых будет прогулка в тюрьму предварительного заключения, ты должен меня слушаться.
Парень затрясся от страха.
– Я буду слушаться, – пролепетал он. – Но что я должен сделать?
– Самую малость. С минуту на минуту сюда придет мужчина. Ты узнаешь его по черной одежде и длинной бороде. Ты должен ответить ему то, что я сейчас тебе скажу, слово в слово. И помни, что ошибка, даже невольная, может завести тебя очень далеко.
– Можете рассчитывать на меня, сударь, – ответил Фриц. – У меня превосходная память…
Перспектива попасть в тюрьму пугала Фрица. Он говорил искренне. От него действительно можно было добиться всего. Лекок воспользовался ситуацией. Четко и ясно, как это было ему свойственно, он объяснил служащему гостиницы, что тот должен сделать. Лекок говорил тоном, способным донести его волю самым мятежным умам, размеренно, как молоток вбивает гвоздь в доску. Дав все необходимые указания, он добавил:
– Я хочу все видеть и все слышать!.. Где я могу спрятаться?
Фриц показал на застекленную дверцу.
– Вон там, в черном шкафу, господин полицейский. Оставьте дверцу приоткрытой, и вы все будете слышать. А через стекло вам все будет видно.
Не говоря ни слова, Лекок спрятался в шкафу. Звонок, раздавшийся при входе в гостиницу, известил о приходе посетителя. Это был Май.
– Я хотел бы поговорить с хозяйкой гостиницы, – обратился он к Фрицу.
– С какой хозяйкой?
– С женщиной, которая приняла меня, когда я шесть недель назад остановился здесь…
– Я понял, – прервал его Фриц. – Вы хотите видеть госпожу Мильнер. Но вы опоздали, она больше не держит эту гостиницу. В прошлом месяце она продала ее. Выручив хорошие деньги, она уехала домой, в Эльзас.
Подозреваемый топнул ногой и выругался, как ломовой извозчик.
– Тем не менее у меня к ней есть претензии, – настаивал он.
– Хотите, я позову ее преемника?
В своем укрытии молодой полицейский восхищался Фрицем. Он бессовестно лгал, с самым простодушным видом, который дает немцам столь сильное превосходство над уроженцами юга, ведь когда те говорят правду, создается впечатление, будто они врут.
– Э!.. Преемник пошлет меня куда подальше, – воскликнул Май. – Я пришел, чтобы потребовать аванс, заплаченный мной за комнату, которой я ни разу не воспользовался!
– Аванс никогда не возвращается.
Подозреваемый стал угрожать. Но говорил он так невнятно, что можно было различить только «явная кража» и «суд». Потом он вышел, громко хлопнув дверью.
– Ну?.. Я говорил так, как надо? – спросил довольный Фриц, когда Лекок вышел из шкафа.
– Да, все очень хорошо, – ответил Лекок.
Нервным движением он отстранил парня, который преграждал ему путь, и бросился за Маем. Но Лекока терзали смутные подозрения.
Молодому полицейскому казалось, что Май не был на самом деле ни удивлен, ни взволнован. Он пришел в гостиницу, рассчитывая встретить госпожу Мильнер, беззаветно преданную его сообщнику, и новость об исчезновении этой женщины должна была повергнуть Мая в ужас.
Догадался ли он об инсценировке?.. Но как?.. Здравый смысл подсказывал, что в таком случае подозреваемый неизбежно должен усилить свою бдительность. Лекок, догнав папашу Абсента на улице Лафайет, первым делом спросил:
– Говорил ли с кем-нибудь Май по дороге?
– Надо же!.. – ответил удивленный папаша Абсент. – Вы и об этом знаете?
– Ах!.. Я был в этом уверен!.. С кем он говорил?
– С хорошенькой женщиной, черт возьми! Белокурой, пышнотелой…
Лекок позеленел от ярости.
– Разрази меня гром! – закричал он. – Даже случай против нас. Я бегу вперед к госпоже Мильнер, чтобы Май не смог увидеть ее, нахожу предлог, чтобы заставить ее покинуть гостиницу, а они встречаются!
Папаша Абсент сокрушенно развел руками.
– Ах!.. Если бы я знал!.. – произнес он. – Но вы мне не говорили, что я должен помешать Маю заговаривать с прохожими…
– Успокойтесь, старина, – прервал его молодой полицейский. – Это зло нельзя исправить…
Так называемый циркач подходил к предместью Монмартр. Агенты Сыскной полиции были вынуждены прекратить беседу, ускорить шаг и приблизиться к подозреваемому, чтобы не потерять его из виду. Когда они подошли на довольно близкое расстояние, Лекок спросил:
– А теперь поведайте мне подробности. Где наши люди встретились?..
– В двух шагах от улицы Сен-Кантен.
– Кто кого заметил первым и подошел ближе?
– Май.
– Что сказала женщина? Вы слышали, как она вскрикнула от удивления?
– Я ничего не слышал, поскольку был в двадцати пяти шагах от них. Но по жестикуляции женщины я понял, что она изумилась.
Ах! Если бы Лекок видел эту сцену своими глазами, он мог бы сделать бесценные выводы!
– Они долго разговаривали? – продолжал молодой полицейский.
– Минут шесть-семь.
– Не знаете ли, дала ли госпожа Мильнер денег Маю?
– Я не могу ответить ни да, ни нет. Они яростно размахивали руками. Я даже решил, что они ссорятся.
– Разумеется. Они знали, что за ними следят, и пытались отвести от себя подозрения…
Папаша Абсент резко остановился, как лошадь, которая встает на дыбы перед препятствием. Ему в голову пришла одна мысль.
– А если арестовать хозяйку гостиницы? – спросил он. – Если ее допросить?..
– Бесполезно!.. Разве господин Семюлле раз десять не наседал на нее, не засыпал ее вопросами? Но он так и не сумел из нее ничего вытянуть. О, она тонкая штучка!.. На этот раз она ответит, что Май, встретив ее, потребовал вернуть десять франков, которые заплатил авансом.
Молодой полицейский с горечью махнул рукой.
– Мы должны примириться с этим, – продолжил он. – Если сообщника еще не предупредили, то его вскоре непременно поставят в известность. И нам придется возиться еще и с ним. На какую уловку пойдут эти два столь уверенных в себе человека, чтобы улизнуть от нас? Я даже не могу себе этого представить. Единственное, что я могу предположить, так это то, что их решение не будет банальным!..
От этих рассуждений Лекока папаша Абсент содрогнулся.
– Черт возьми!.. – воскликнул он. – Не лучше ли снова упаковать этого парня?
– Ни за что на свете!.. – ответил молодой полицейский. – Нет, никогда!.. Я хочу узнать его тайну, и я узнаю ее. На что мы пригодны, если вдвоем не сумеем проследить за одним человеком?! Полагаю, что он не исчезнет, как сказочный черт. Мы должны увидеть, что он будет делать теперь, когда у него есть план и деньги, поскольку, старина, я готов отдать руку на отсечение, что у него есть то и другое.
В этот момент, словно желая частично развеять подозрения Лекока, подозреваемый зашел в табачную лавку и вышел оттуда с сигарой в зубах.
